Белый варвар

– Что ж, если ты лишь на изменения грешишь, то не томи, соглашайся, - он поднялся из-за своего стола, подошел к полкам с книгами взял большую домовую тетрадь.
– Денег с собой дам.

Я протестующее замотала головой, на что он внимания обращать не стал:

– Прикупишь платьев, сладостей…

Все, если Суровый решил, значит так тому и быть, выгонят из дому в Черхи, хоть ты тресни.

– Да, - согласилась я грустно и еще печальнее произнесла, - прикуплю...

– Заодно кукольное представление посмотришь, на живность из-за гор поглядишь.

– Конечно…

Ко мне повернулся, оглядел и со вздохом тяжелым сказал:

– И за Патайей присмотришь.

– А что с ней случилось?
– вспомнив хозяйскую дочку, удивленно вскинула глаза.
– Жива, здорова, в последнюю неделю светится, как солнечный луч.

Тетрадь он бросил на стол и руки на груди сложил:

– Светится, потому что замуж хочет.

– А вы против?

– Согласен. И ей это в плюс.
– Не меняя позы, произнес Датог старший.
– Я уж глядя на ее разборки с местными парнями, думал внуков не дождусь. Но, слава Богу, пронесло.

– Влюбилась?
– он охотно кивнул моей догадке, и в мою душу закралось подозрение.
– Это правда или вы придумали повод?

– И правда, и предлог, - Суровый прошелся вдоль комнаты.
– Собирайся в Черхи на ярмарочную неделю. Три дня в пути туда и обратно и семь дней на разгуляй, жить будете в доме моей сестры.

Помолчал и добавил серьезно:

– На Патайкиного избранника глянешь, расскажешь потом, что за человек.

Не врет. Я удивилась:

– Но… когда она с выбором успела?

– Еще зимой, - отмахнулся счастливый и с затаенной грустью руку к сердцу приложил.
– С тех пор они каждый месяц видятся в Черхи. Патайя так и рвется в южную столицу. Яснее ясного для замужества созрела.

– В таком случае, что же вы сами…?

Договорить не успела, он опередил.

– Не хочу следить, чтоб не обидеть. Дочка у меня с норовом, почует надзор, сбежит.

– Что правда, то правда, не терпит оков и ограничений, сама кого угодно ограничит.
– Согласила я.

– Вот поэтому я тебя и прошу, - хлопнул в ладоши.
– Заодно развеешься. Все к лучшему!
– Сел за стол и раскрыв домовую книгу, размашисто в ней что-то записал.
– Выезжаете ранним утром, Орбас довезет, Борб сопроводит.

– Спасибо.

– Тебе спасибо, - улыбнулся.
– Все, беги.

11

– Ариш! Вставай, все самое интересное пропустишь!

Патайя уже гремела, отдергивая шторы и выдвигая ящики в шкафу, попутно напевая под нос задорную песенку.

– Мы четвертые сутки в городе и ничего не пропустили … - сонно ответила я и аккуратно обняла подушку руками.
– Все болит…

– Выпей своего отвара!
– тут же нашлась она, громыхнув крышкой сундука о стену, и закопошилась в его недрах.

– Мое обезболивающее уже не помогает, остаюсь дома.

В ответ полетело:

– Ариш, сегодня нельзя!

В сундуке что-то брякнуло и зазвенело, а девушка, закусив губу, протянула со вздохом «уууу!» и пересела к следующему сундуку. Что же она так отчаянно ищет? До сегодняшнего дня дочь Датога Суро собиралась тихо и быстро, точно зная, что оденет и какие украшения подберет, а вот теперь уже час как бегает по дому и шумит.

– Ты тоже самое говорила и о прочих шествиях. Не могу сказать, что было не по нраву, но я устала.

– Да напитаешь ты растерянную энергию!
– отмахнулась Патайя.
– Этой ночью будет полнолуние…

– Я не оборотень, чтобы радоваться луне.

– Дело не в этом. Из Черхи будет совершен поход с факелами к пещерам старцев! Спустимся по пологим лестницам… - воодушевленно защебетала, роясь в сундуке.

Не отстанет. Со вздохом пришлось сесть на кровати и подтянуть к себе колени. Влюблена младшая Суро, как пить дать влюблена.

– … бросим монеты в Глотку Беса, - продолжила она, сверкая глазами, - и загадаем желания!

– А завтра что?

– Поджигание голубого озера!
– она наконец-то нашла, что искала. Выудила из сундука белое платье с красными цветами вдоль полукруглого ворота и затихла.

– И тоже редкий случай?

С первого раза она меня не услышала, пришлось повторить, чтобы добиться ответа.

– Да, - Патайя повела плечом и прижала платье к груди, - но не такой редкий, как сегодня…

То, что этот день особый было видно по вороху одежды, которую она выпотрошила из шкафов и сундуков, по блеску ее глаз и яркому румянцу на щеках. Со странной улыбкой младшая Суро пальчиками гладит розы вышитые на ткани.

– Вечером опять будем хороводить?

Кивнула медленно.

– И к тебе опять подойдет тот статный?
– спросила я.

Она подняла смущенный взгляд и улыбнулась:

– Надеюсь…

Неожиданно в комнату ворвалась Элия, менее взвинченная, но такая же громкая.

– Проснулись, быстро на завтрак!

– Доброе, - ответили мы в один голос, но с разной интонацией.

Патайя принялась разбирать учиненный кавардак, а я уткнулась головой в подушку и тихо вздохнула.

Если наша сопровождающая уже здесь, значит, хозяйка вернулась из гостей и давно крутится на кухне. Вот теперь остаться в доме действительно не получится. Мирранда Суро в девичестве, а ныне Мирра Умогор была на голову ниже и вдвое тоньше, чем ее брат Датог. Хрупкая с виду женщина недостающую суровость перебила командными нотами голоса и крайней принципиальностью во всем. Поэтому ее беспрекословно слушаются: трое сыновей, грозный муж из степных и посетители таверны, которой владеет семейство. И если она сказала, что дома в ярмарочную неделю сидеть нельзя, то в доме никто не останется. При этом оправданий в семье Умогор всего два: ты должен быть либо при смерти, либо мертв, остальное не в счет. О болезни здесь не может быть речи. Надо отдать хозяйке должное, домочадцы ее не болеют и даже мелким недомоганиям не подвергаются. Сама Мирра это объясняет постоянным употреблением варенья из черной смородины, редкой ягоды для наших краев.

Надо будет и мне прикупить пару баночек, на этом меня из размышлений нагло вырвали, точнее у меня резко забрали подушку.

– Вставай, время не ждет, а хозяйка так вообще ожидать не любит, - сообщила Элия.

– Что правда, то правда, - поддакнула довольная Патайя и мне пришлось повиноваться. Пока собиралась, они наперебой начали рассказывать о планах на сегодня.

– После завтрака идем к ратуше, там, на базарной площади будут устраиваться утренние представления.

– Рассказчики и шуты, - подхватила вторая, - еще вчера нагрянули, но перебрали пойла в «Дырявом башмаке» и смешили не столько словами, сколько собственным видом.

Дочь Датога усмехнулась:

– Моя тетя им бы так напиться не дала.

Услышав название таверны, я вздрогнула. Ох, не к добру о ней вспомнили, чует мое сердце, что мне на площадь лучше не ходить и в пещеры не соваться. Но глядя на воодушевленных спутниц, промолчала. Надо бы придумать действительно важное дело, чтобы эти гуляния пропустить.

– Затем у фонтана выберем сластей и темного кваса…

– Можем вернуться сюда, - предложила Элия.

– Нет. Лучше устроиться в теньке городского парка!