Беременна от мужа-тирана

– Позвоню вашим родственникам, – говорю так, словно угрожаю вызвать родителей в школу. – Вы же этого не хотите?

– Номер сначала найди, – подаётся вперёд, оставляя отчётливый след у меня на груди. В том самом прямоугольнике, который не прикрывает форма.

Засос поставил!

– Вы личность известная. Найду. А ещё я вашего брата знаю. Булата, кажется?

Как же мне всё-таки повезло, что я ходила на некоторые светские тусовки с отцом.

И того мужика – точно помню.

Бодров хмурится, явно не ожидая от меня такого.

– Ты кто такая?

– Я? Ярина. Ваша медсестра.

– Ярина? Необычное имя.

– Да, знаете, для меня этот вечер тоже необычный. Так что – я звоню и волную ваших родственников, а завтра они с утра уже толпятся у вашей палаты?

Он кривится. Отпускает мои руки.

И я с радостью спрыгиваю с кровати, чуть ли не вылетая из палаты.

Безумный мужчина!

Вспоминаю про капельницу. Быстро ставлю её. И забрав листы с записями осмотров, всё же ретируюсь из комнаты, тяжело дыша.

Останавливаюсь у двери, опираясь на неё спиной. И запускаю пальцы в волосы, тормоша их и приводя себя в чувства.

Это что?.. Мне к нему ещё и завтра с утра идти?..

Глава 3

Захожу уверенно в палату извращенца, держа в руках поднос с едой. И делаю это, кажется, вовремя.

Бодров сидит на краю кровати, надевая больничную кипенно-белого цвета рубашку. Наблюдает за гуляющими в парке людьми. И что там интересного? Всё белое, надоедливое.

– Куда это вы собрались? – с подозрением щурясь, спрашиваю. Отчего-то у меня плохое предчувствие.

Он оборачивается, мажет по мне взглядом и снова устремляет его в окно. Продолжает застёгивать пуговицы, будто меня здесь нет.

– Будем играть в молчанку?

– Я хочу прогуляться.

Прохожу вглубь комнаты, ставлю поднос с едой ему на тумбочку. Параллельно достаю небольшой столик.

Чуть не зеваю, но сдерживаюсь. Хоть и поспала шесть часов, но этот неудобный диван в ординаторской дал о себе знать. И домой не поедешь – мне теперь здесь жить, пока он не выпишется, кажется.

Надо будет сходить чуть попозже в душ.

– Нельзя, – чеканю и, обернувшись, в два шага подхожу к нему. И не знаю, кто меня дёргает, но встаю между мужских сильных бёдер.

Пальцы рефлекторно тянутся к его пуговицам, чтобы раздеть. И мысленно бью себя по лбу и отдёргиваю руки. Он просто переодевается!

– Постельный режим.

Вот бы толкнуть его в плечи, уложить на лопатки!

– Тем более сначала нужно сменить повязку, – киваю на его голову. – Затем поесть.

Указываю в этот раз на поднос с едой.

– А потом вы ляжете в кровать. Вы слишком бездумно действуете и не заботитесь о своём здоровье. У вас сломаны рёбра после аварии. Больно, наверное, даже под обезболивающим?

Рёбра я себе никогда не ломала. Слава богу.

– Больно, – вдруг проговаривает. – Но потерпеть можно.

Пальцы тянутся к его голове, к повязке. Замечаю, как его ладонь тянется к моей талии. Вижу, но ничего не делаю. Хотя могу сделать шаг назад.

Но…

Чем я думаю?

Что он хочет сделать? Обнять? Притянуть меня и снова сказать «секс – лучшее лекарство»?

– Если собираетесь опять домогаться до меня, то я взяла с собой шприц. Вколю вам пару кубиков снотворного. Сон – лучшее лекарство от всех болезней, а не то, что вы думаете.

Ладони его застывают в полёте. И тут же опускаются обратно на колени, пока я разматываю голову мумии.

– Ты слишком дерзкая для медсестры.

Чёрт, да что не так с его голосом? Я млею, как ненормальная.

Стараюсь не смотреть в его лицо. Только сквозь него или на кровь, просочившуюся через бинты. Быстрее разматываю его и легонько кидаю:

– Немного.

– Не боишься увольнения?

– Нет. Я здесь временно. Для меня любой день может быть последним, – улыбаюсь, хотя на задворках души всё горит от несправедливости и обиды. Всю жизнь мечтала стать врачом-хирургом. Но учиться этой специальности нужно долго, усердно, постоянно практиковаться. С моим отцом это невозможно.

Но желание лечить и помогать людям он во мне не убил. Меня вполне устраивает быть медсестрой. Всё равно это ненадолго. Пока папочка не выдаст меня замуж за какого-нибудь ублюдка.

Я вроде в двадцать первом веке живу, но… всё равно не могу строить свою жизнь.

То, что я сейчас здесь, не более чем поблажка. Он разрешил мне развлекаться до тех пор, пока не подыщет мне выгодную для него кандидатуру.

– Больна чем-то? – замечаю по складочкам на лбу, как он хмурится. Они у него выразительные, и… Чёрт, я впервые вижу человека, которому идут эти ничуть не портящие его морщинки.

Откладываю грязные бинты на столик.

– Нет, – приступаю к обработке раны. – Вы бы непристёгнутым больше не ездили.

– Так вышло.

– Ну, ничего. Через неделю выпишут, думаю.

Больше мы не общаемся. Я молча делаю ему перевязку и отчего-то чувствую себя неимоверно спокойно. Это по-дурацки, особенно после того, как вчера он предложил мне секс.

Может, потому что он умопомрачительно пахнет?

Наверное, в отличие от меня. Хотя я купалась вчера перед выходом на смену. Но после ординаторской надо бы принять душ. А то мне не по себе.

– Готово, – оповещаю его, закончив перевязку. – Теперь в постель и есть. Потом я сделаю вам обезболивающий укол. Придёт врач и точно скажет о выписке. С рёбрами долго не лежат, всё зависит от тяжести травм. Глядя на вас… Думаю, неделю. Но так как вы ценный гость, ой, пациент, вас могут здесь и подержать подольше. Особенно с головой.

– Завидный пациент?

– Богатый. Таких здесь любят.

– Ты слишком честная.

Пожимаю плечами и пытаюсь аккуратно усадить мужчину на кровать. Чувствую, церемониться с ним не надо, раз он такой живчик. Но отчего-то в этот раз не сопротивляется. Сажаю его в кровати, заранее приподняв спинку. Ставлю столик с тарелками перед ним и проверяю, не забыла ли чего.

Спать хочу ужасно!

– Приятного аппетита, – желаю ему и иду на выход.

– Стой, – доносится в спину. Останавливаюсь. Оборачиваюсь. И в этот раз я не выдерживаю и смотрю в его лицо. Сердце делает быстрое «ту-дум».