Берг

— Хватит! — граф снова перебил его. — Мне надоело это слушать! — Резко разрубил воздух раскрытой ладонью. — Я не позволю разговаривать с собой в таком тоне. Это неслыханная наглость. Ты являешься ко мне, в мой дом, и начинаешь учить меня. Я — твой сеньор, а ты — слуга. Ты много возомнил о себе, если думаешь, что твоё родство со мной много тебе позволяет. Я от людей вдвое старше тебя подобного не собираюсь слушать, а уж ты-то… Молоко на губах не обсохло.

Если бы обстоятельства так не сложились, я хотел бы лучше иметь дело с твоим покойным братом, чем с тобой. Мне не нравятся такие дерзкие слуги и родственники — тоже. Если что-то не устраивает тебя, подавай на развод и убирайся, а если ты не собираешься разводиться, и тебя устраивает твоя жена, зачем ты вообще тут стоишь и издеваешься надо мной? Чего ты хотел, чтобы я извинился перед тобой? Да? Да, — граф дёрнул подбородком и развёл руки, — обстоятельства сложились так, ты женился на ней, но кто-то же должен был на ней жениться, почему это не должен был быть ты? Чем ты лучше других? По-моему, ты получил за этот брак достаточно, чтоб жаловаться на такую мелочь, а я лично от тебя от этого брака получил самую ничтожную выгоду. И прежде, чем ехать сюда, надо было посоветоваться со своим советником, чтоб не выглядеть здесь дураком. Он бы точно посоветовал тебе молчать и не дёргаться.

На какое-то время в зале повисла тишина, слышно было только, как потрескивают дрова в камине. Маркграф не сводил красноречивого взгляда с лица тестя, потом прошептал чуть слышно:

— Я не отказываюсь от своих слов, а вы сейчас их только подтверждаете.

— Убирайся, маркграф, пока я не приказал задержать тебя, пока у меня ещё есть терпение.

Ниард в замешательстве перевёл взгляд на лицо барона Дарла, словно и от того ждал каких-то слов, но барон промолчал, и маркграф ушёл.

— Почему мне не везёт с Бергскими правителями…

Барон Дарл поднялся с места и, хромая, сделал несколько шагов к двери.

— Надо было тебе отпустить её в монастырь, чтоб не выслушивать вот этого всего.

— К чёрту!

— Получается теперь, что он ещё и виноват, по твоим словам.

— И виноват! Сидел бы в своём Берге и помалкивал. Да и она тоже — хороша! Можно подумать, она не знала, что понесла от этих?.. Она сделала это специально, чтобы отомстить мне, противная девчонка. Смирная тихоня приготовила коварную месть. Хорошо ещё, если этот щенок не растрясёт это всё по всему графству…

— Не растрясёт, — заверил его барон Дарл с уверенностью.

— Ты так думаешь? Мне кажется, он способен на всё. У него такой взгляд и выдержка, как у дьявола. От него чего угодно можно ожидать, я не удивлюсь ничему.

— Не растрясёт, поверь мне. — Барон похлопал графа по плечу и сделал ещё несколько шагов к двери.

— Куда ты?

— Проверю, успели ли покормить его людей и сменили ли лошадей, ты так быстро его выгнал…

Граф Вольдейн только усмехнулся недобро.

— И поделом, чтоб забыл дорогу сюда.

— Не забывай, что его земли очень важны для нас, скоро весна и лето, а в Лионе Доранн уже гремит щитами. Не лучшее время ссориться с вассалами, да тем более на границах…

— Ты думаешь, этот щенок способен на предательство.

— Я ни о чём не думаю, время покажет.

— Если это будет так, я скормлю его потроха собакам. Как мне надоели эти бергские выскочки.

Но барон Дарл ничего не ответил, хмуро поджимая губы, толкнулся в дверь.

* * * * *

Весть о том, что он поехал в Дарн, к отцу, повергла Вэллию в замешательство. Зачем? Что он хочет услышать от него? Ждёт извинений? Да отец никогда и ни перед кем не извинялся. Ещё хуже, он будет только мстить, холодно и расчётливо. А если вспомнить, что он сделал с прежними правителями Берга, то вообще жить становится страшно.

Вэллия уже начала потихоньку вставать, ходила на кухню, в мастерские, где девушки занимались ткачеством и пряли. Всё время ей не хотелось оставаться одной, тишина давила на неё, а совесть не давала покоя. Она предала этого человека. Именно она, сама лично, должна была отказаться от этой свадьбы, что ей стоило сказать "нет" на венчании? А сейчас не было бы этих мук и постоянного чувства стыда и вины. Как она сможет теперь смотреть ему в глаза? Жить с ним как под одной крышей? Если бы он выгнал её на улицу, она бы поняла всё, и ей, наверное, было бы легче, чем сейчас жить с этой виной.

А сейчас ещё он полетел в Дарн, можно себе только представить, что он там наговорит отцу, и что выслушает в ответ на все свои претензии.

Она старалась найти себе какое-либо дело: вышивала, ткала, пела с девушками за работой в мастерской, помогала на кухне, следила, как слуги кормят собак и выгуливают лошадей, подолгу бывала в церкви. Дни казались бесконечно длинными, наполненными событиями и лицами, мрачными думами.

А скоро вернулся и хозяин замка. Вэллия встречала его тревожным взглядом. И была права. Он вернулся из Дарна мрачнее тучи и долго не разговаривал. Только после ужина у тёплого камина Вэллия решилась задать первый вопрос:

— Как вы съездили? — Ниард хмуро посмотрел на неё через бровь и не ответил на вопрос. Вэллия убирала в корзину цветные клубки ниток для вышивания, выбирая себе нужный цвет. — Я представляю себе, он, наверное, наговорил целую кучу гадостей и ругательств…

— Да нет, совсем немного. Он просто выгнал меня и заявил, что не собирается слушать.

— Да? — Она удивилась. — И он даже нисколько не чувствовал себя виноватым?

Маркграф усмехнулся:

— Ещё чего! Нисколько! Он меня выставил виноватым. Я слишком много получил, по его словам, от брака с… — Он замолчал и отвернулся, упираясь глазами в пол. — Я должен быть благодарным ему…

Вэллия смотрела ему в спину, кусая губы, впилась ногтями в мягкий клубок в ладони.

— Простите меня, пожалуйста, — прошептала чуть слышно, даже сипло от переживаемой боли за него, за чувство стыда. Ниард резко обернулся к ней и посмотрел удивлённо, спросил:

— Тебя? Тебя-то за что?

Вэллия со вздохом присела на скамью, сложила ладони, тиская клубок ниток в пальцах.

— Я… Это я должна была остановить это всё. Мне надо было сказать вам или епископу при венчании… Господи, я так боялась отца тогда…

— Ты и сейчас его боишься. — От него не ускользнул её страх в глазах и дрожащие губы. Вэллия опустила голову, признавая свою вину.

— Боюсь. И я не знаю, кто сможет защитить меня от него. Я даже здесь не чувствую себя в безопасности. Я же говорила вам, что он убил мою старшую сестру только за то, что она не захотела выйти замуж за того, кого он ей выбрал. Он говорит, что это получилось случайно, а я не верю. И он держит всё это в тайне, все думают, что она — самоубийца, её даже похоронили за оградой кладбища. Я боюсь его… Сильно-сильно боюсь… Он мстительный и жестокий. Он и вам будет мстить.

— Мне-то за что?

Вэллия пожала плечами, шепнула:

— Мало ли, я же не знаю, что вы наговорили ему. Вряд ли он простит вам даже то, что вы приехали туда, что возмутились…

Ниард опять усмехнулся.

— Что он может мне сделать? Я здесь, а он — там.

— Он подождёт. Он найдёт время. Потом.

— Кто может это знать? Мне показалось, граф — человек настроения. Я не хочу говорить о нём. А ты перестань его бояться и прекрати говорить мне "вы"…

Вэллия смотрела на него широкооткрытыми глазами. Он оставил её своей женой, он обещал ей защиту и покровительство, но предупредил, что настоящей семьёй они так и не будут. Монашеская семья, как когда-то просила она, вот что теперь у них. Вэллия с трудом разжала стиснутые в кулак пальцы и бросила в корзину моток ниток. А Ниард неторопливо покинул комнату.