Берг

— Это мой Берг! И смерть, и разорение принёс в Берг ещё раньше ваш отец! И вы знаете об этом! У вас погиб дядя, а у меня погибла вся семья, я сам чуть не умер! Мне было десять лет, а меня убивали, как самого страшного своего врага! Мне стреляли в спину! Мне было всего десять лет… — Голос его сорвался на шёпот, Вэллия, глядя ему в лицо, исказилась от боли, закусила губу. — Я болел полгода, я еле-еле выкарабкался… И рядом была не мама, — он покачал головой, говоря всё так же шёпотом, — нет, рядом была служанка, чужая тётя, и старый священник… Сколько раз я хотел умереть… сколько молил об этом… И сейчас вы будете говорить, что это ваша победа, потому что вы более достойны её? А я нет? Вы все тут много страдали, а я — нет?

Вэллия долго молчала, не зная, что сказать ему.

— Вы выбрали не тот путь и пошли не с теми людьми. Ваш проигрыш — это не ваша вина. Граф Доранн пообещал вам Берг, это его война. Её проигрываете не вы, а он… А он не достоин победы. Берг никогда не будет Лионским…

— Берг мой! — резко перебил её Алдор.

— Может быть, вы всё же служите не тому господину? Может быть, настало время, выбрать, на чьей вы стороне?

Алдор нахмурился, в свете свечи зло сверкнули его глаза, он презрительно скривил губы:

— Что? Вы предлагаете мне предательство? Вы хотите, чтобы я перешёл на сторону убийцы своей семьи?

— Если вы спасёте нас, отец отдаст вам Берг!

Алдор долго смотрел ей в лицо, будто долго не мог понять, о чём она говорит ему, усмехнулся:

— Нас? Это кого? Разве я мало сделал, что молчу про вас и баронессу? Не надо принимать меня за сельского дурочка, вы думаете, что ваш отец выиграет эту войну и подарит мне Берг? После всего?

— Он ничего не узнает, если я не скажу ему, кто вы. Корвина нет, в лицо вас никто не видел, вы получите Берг в награду…

— За предательство своего сеньора?

— За помощь мне и моему мужу.

— Ах, вот оно что! Вам и вашему мужу? Конечно. Граф Вольдейн убил целую семью, чтобы заполучить эти земли, а он возьмёт сейчас и подарит их мне за вас и вашего мужа? Да он бросил вас здесь на произвол судьбы, и появился только тогда, когда возникла угроза потерять Берг насовсем! Ему нужны эти земли. А я хочу, чтобы Берг стал свободным княжеством. А этого не будет. При Вольдейне не будет никогда.

— При графе Доранне тоже не будет, поверьте мне. Никто не отдаст вам Берг, никогда не отдаст!

Алдор молчал, может быть, потому что и сам какой-то толикой своей души только сегодня, сейчас, уже почувствовал это, то ли потому, что абсолютно не знал, что делать.

Он вздохнул и заговорил совсем о другом усталым негромким голосом:

— На вашем месте я бы уже давно убрался отсюда, пока ещё можно это сделать. Войска вашего отца стоят в стороне, Берг ещё не в осаде, и вас выпустят, как баронессу.

— Я не могу покинуть Берг без своего мужа.

— Ну, ждите. Время уходит. Завтра я поговорю с врачом, а после завтра я переведу вашего драгоценного маркграфа в тюрьму, а вы можете ждать его ещё столько, сколько пожелаете, пока не откроется ваш обман.

— После завтра? Уже после завтра? Как он? Скажите, умоляю.

— Я завтра поговорю с его врачом…

— Помогите мне, — прошептала Вэллия, не сводя взгляда с его лица.

— Я уже сказал вам, уходите из Берга. Чего вы ждёте?

— Помогите ему…

— Ни за что! Как вы себе это представляете? — Он усмехнулся, передёрнув плечами. — Я выведу его из замка через главные ворота с вами под руку? Ну уж нет.

— Его можно спрятать в замке, в церкви, да не всё ли равно где! Помогите, умоляю. Вы один только можете мне помочь. Мне некого просить и не на кого надеяться. Только вы.

— Я никогда не предам своего сеньора. Я не хочу даже говорить об этом.

Вэллия шагнула к нему ближе, почти в упор смотрела теперь в его лицо, в глаза, шептала:

— Я столько пережила по вашей вине, я болела и чуть не умерла, вы оставили меня Корвину… Я разве о чём-то просила вас? — Она в беспомощности качала головой, и вдруг перешла на "ты", и даже обратилась по имени:- Алдор, прошу, вспомни те дни в Ротбурге на постоялом дворе, когда мы были рядом, только ты и я. Мы доверяли друг другу, как самые родные люди на свете. Ведь тебе не хотелось оставлять меня там, а я… я столько раз успела пожалеть, что ты не взял меня с собой, в Лион… Я убедилась, что мой отец — жестокий человек, он не отпустил меня в монастырь и силой выдал замуж… Алдор, вся моя жизнь пошла кругом после тех дней, после того, как вы украли меня, но я ни разу не пожалела о том, что встретила тебя… Твой поцелуй, ты помнишь? — Её голос сорвался, осип. — Для тебя, может быть, ничего особенного, а я… я жила только благодаря ему… Я даже на исповеди никому из святых отцов не говорила о тебе… Мне даже казалось, что я люблю тебя…

Алдор качнулся на неё после этих слов, сгрёб её в объятья, притиснул к груди, как самое дорогое, как самое ценное на свете. Да! Да! Свершилось! Он сколько раз молил об этом, узнать её чувства, понять её… Она любит, любит его!

А она шепнула ему на ухо:

— Помоги ему, Алдор, пожалуйста…

Он оттолкнул её от себя, как раскалённый уголь отбросил. Он ошибся! Она не любит его и никогда не любила! Как она сказала? "Мне казалось…" Конечно! Её мысли только о нём, об этом проклятом маркграфе. Он зло скрипнул зубами, чувствуя, как сердце наполняется ненавистью, прошептал ей в лицо:

— А что я получу за это?

Она растерялась.

— У меня есть немного драгоценностей…

— Они мне не нужны!

Он торговался, будто уже знал, как осуществить то, о чём она просит, будто знал, как вызволить маркграфа из тюрьмы.

— У меня ничего больше нет! Алдор!

— Хватит! — Он выставил ладонь. — Прекратите это! Я никогда не сделаю этого! Я не предам графа и не собираюсь помогать вашему мужу! Собирайтесь! Я провожу вас! Вы хотели узнать новости? Вы их узнали, а теперь вернётесь к себе. И я не хочу возвращаться к этому разговору. Хватит!

Он подхватил свечу с каминной полки, и Вэллия не посмела сказать и слова. Ей захотелось расплакаться, но она держалась до самой своей комнаты, до самой своей постели, пока не коснулась лицом подушки, и только тут дала волю слезам.

"Ниард… Мой бедный Ниард, никто не хочет помочь тебе…"

* * * * *

Весь следующий день она не выходила из комнаты, ничего не ела, просто сидела в кресле, думала. Что ещё она могла придумать, чтобы помочь своему мужу? К кому ещё обратиться? Этот Алдор оставался единственным вариантом. Ах, если бы удалось хоть как-то уговорить его, переманить его на свою сторону!

Он уже заговорил о цене, значит, появился шанс, значит, всё-таки у него есть своя цена. Но что она могла отдать ему? Драгоценностей мало, денег нет — всё с осадой припрятали. Что у неё осталось? Да ничего!

Она молилась, читала молитву за молитвой, и смотрела в какую-то точку перед собой. Анна управлялась с детьми баронессы и в сторону госпожи старалась лишний раз не смотреть.

Сегодня он узнает у врача о состоянии Ниарда, а завтра отправит его в тюрьму. У неё остаётся только этот день. И ночь. Она может предпринять хоть что-то только за это время.