Берлин: тайная война по обе стороны границы
Шрифт:
Кто, как не он, механик по ремонту сельскохозяйственной техники, мог рассчитывать на скорейшее возвращение домой. Как мы ждали его возвращения! Но с конца мая от него еще долгое время не было никаких известий. Только в середине июля мы получили долгожданное письмо отца из Читы: «Командование передумало!» Вместо желанной и скорой демобилизации был отдан приказ о срочной переброске войск на Дальний Восток.
В письме были непонятные для мамы строки: «Мы прибыли сюда для выполнения своих союзнических обязательств». В Ильинском райвоенкомате ей разъяснили их значение: предстояла война с Японией. Надежды на скорую демобилизацию больше не было. Вместе с последним письмом отец прислал нам в утешение свою фотографию с Забайкальского фронта в группе офицеров
После возвращения домой в Ильинское отец сразу же пошел на работу. Здоровье его было сильно подорвано. Он скрыл от нас имевшуюся у него инвалидность и взялся за самый запущенный участок деятельности в райисполкоме: он дал согласие возглавить районный отдел сельского хозяйства, или райземотдел, как его называли в то время.
О бедственном положении дел в сельском хозяйстве в послевоенное время хорошо известно современникам. Запущенность севооборотов, низкая урожайность зерновых, разбитая и донельзя изношенная сельхозтехника, отсутствие качественных семян и исправного инвентаря, острая нехватка полноценных рабочих рук — вот с чем пришлось столкнуться фронтовику. Однако пасовать перед трудностями он не привык. В этой должности работал с полной отдачей сил с декабря 1946 года по июль 1949 года. Затем ему пришлось уйти с работы по настоянию врачей; слишком сильно ударила по здоровью война. Тогда мы впервые узнали правду: отец признался, что при демобилизации он был признан нетрудоспособным. Ему выдали на руки соответствующую справку о инвалидности.
Отца не стало в январе 1953 года. Похоронили его на родине, в селе Ильинское.
Хорошо помню отцовские напутственные слова, сказанные мне на прощание, когда я в августе 1949 года уезжал из дома для прохождения службы в органах госбезопасности: «Ты сам выбрал этот путь. Знай, что он потребует от тебя всех сил! Ты должен понимать, что все это ради нашей безопасности».
Он подарил мне свою фронтовую реликвию — полевой блокнот для заметок, выпущенный Политуправлением 2-го Украинского фронта. На обложке была надпись — «Блокнот парторга роты». Блокнот отец носил в полевой походной сумке, и он прошел с ним через две войны, побывал в трех странах Европы и в Китае. Я хранил его все эти годы, как самую дорогую память.
Мой отец, его отношение к жизни и Родине всегда были для меня самым ярким примером для подражания. Безупречное исполнение им воинского долга в годы Великой Отечественной войны, теплое и бережное отношение к семье, близким людям, самоотверженность в труде, несмотря на подорванное войной здоровье, — все это навсегда осталось в моей памяти. Мы с женой часто рассказываем об этом его внукам и правнукам, потому что хотим, чтобы память о нем жила и дальше…
Старший брат жены, Павел Иванович Козьминых, родился 11 декабря 1914 года в деревне Королево Ильинского района Пермской области в крестьянской семье, русский. На военной службе в рядах Военно-морского флота с 1936 по 1968 год. Участник Великой Отечественной войны. Вышел в отставку в звании капитана 1 ранга с должности начальника спецслужбы разведотдела Дважды краснознаменного Балтийского Флота.
После окончания школы-семилетки учился в Осинском землеустроительном техникуме Пермской области. С 1930 по 1936 год работал старшим техником-топографом на землеустроительных работах в разных районах Урала.
В январе 1936 года Павла призвали на службу в Военно-морской флот, в Амурскую краснознаменную военную флотилию Тихоокеанского флота.
В июле — августе 1938 года он участвовал в боевых операциях на канонерской лодке во время военного конфликта с японскими захватчиками у озера Хасан. Здесь впервые в истории Красной армии моряки обеспечивали высадку танкового десанта с плавсредств. Появление танков на поле сражения явилось для японцев полной неожиданностью, что и обеспечило нам победу.
После завершения боев у озера Хасан и изгнания японцев с советской территории молодой
моряк подает рапорт с просьбой о зачислении его на сверхсрочную военную службу. Эта просьба была удовлетворена, и Павел Козьминых в сентябре 1938 года был направлен на учебу для получения специального высшего военного образования.Павел с юных лет прекрасно играл на баяне. Его талант был замечен, когда он служил еще на канонерской лодке.
Он стал участвовать в концертах матросской художественной самодеятельности Амурской военной флотилии. Молодой, обаятельный, один из лучших баянистов флотилии Павел сразу обратил на себя внимание командования. На втором году службы его перевели в штаб. Пригодилась гражданская специальность: навыки в картографии и съемке местности. Так он оказался в разведотделе Амурской военной флотилии. А в военном деле особенно нужны подробные и точные карты сопредельной стороны, то есть по территории вероятного противника.
Как известно, во все времена гармонисты и баянисты пользовались особой популярностью у прекрасной половины человечества. А уж если баянист еще и моряк-красавец… Так было и с Павлом.
Осенью 1938 года, будучи в звании главстаршины, он стал слушателем военного отделения Дальневосточного государственного университета. Молодой девушке из Владивостока по имени Лида пришелся по душе симпатичный молодой баянист. Молодые люди явно симпатизировали друг другу. Правда, Павел вынужден был скрывать, по воле какого ведомства он поступил на учебу. Тут в историю их отношений вмешался его величество случай.
Летом 1939 года командованию Тихоокеанского флота стало известно, что японская разведка зафиксировала во Владивостокском госуниверситете студентов в военноморской форме, изучающих японский язык. Японцы вполне обоснованно предположили, что это готовятся будущие русские разведчики, их наиболее вероятные противники. Они дали указание своей агентуре заняться изучением курсантов. В такой обстановке командование ВМФ приняло срочное и вынужденное решение: факультет во Владивостоке немедленно закрыть, личный состав перевести на новое место учебы под строжайшую подписку о неразглашении будущего места нахождения.
Такой поворот событий вынудил Павла сообщить своей девушке и друзьям, что он срочно уезжает в длительную командировку, куда и на какой срок — неизвестно. С нового места службы курсанты не имели права писать своим старым знакомым во Владивосток. Так Павел вынужден был расстаться с Лидой осенью 1939 года. Эта история получила неожиданное продолжение в Берлине в 1966 году, когда я оказался в госпитале.
Я впервые заболел серьезно, болезнь переносил тяжело. Для психологической разрядки ко мне в палату положили моряка, проходящего медицинское освидетельствование перед увольнением на пенсию. Звали его Михаил. Мы оба были представителями спецслужб, поэтому общих тем для разговоров было достаточно. Нас навещали жены, приходили к нам прямо в палату. Время посещения больных устанавливалось для всех одинаково, поэтому они не раз встречались друг с другом в госпитале.
Однажды жена Михаила попросила его выйти из палаты, и они о чем долго и оживленно беседовали за дверью. Вернувшись, он долго не ложился и вдруг обратился ко мне с вопросом о девичьей фамилии моей жены. Я был крайне удивлен:
— Я же вас знакомил. Ее зовут Роза Ивановна. Зачем тебе ее девичья фамилия?
— Извини. Я хотел спросить: у нее есть братья?
— Да. Их было пятеро. Но не все вернулись с войны.
— А как их зовут?
Я начал перечислять:
— Герман, Вячеслав, Аркадий…
— А Павел? Есть у нее брат по имени Павел? — нетерпеливо перебил меня Михаил.
— Да, есть.
Михаил разволновался:
— А он жив? Разве не погиб?
— Павел Иванович жив и здоров. Служит на Балтике в звании капитана 1 ранга.
Михаил говорит:
— А мы-то думали, что он погиб! Тогда, в 1939 году, их срочно отправили в какую-то спецкомандировку, и больше мы о нем ничего не слышали… Моя жена Лида по каким-то неуловимым особенностям речи признала в твоей жене его сестру. Неужели это правда?