Беспокойные боги

Худощавый секретарь достал из нагрудного кармана голографическую пластину и положил ее на край голографического колодца, расположенного рядом с ним и сидящим Оберлином. Черный стеклянный ободок засветился там, куда он его положил, сканируя мелкие лазерные дефекты, вырезанные в кварцевом диске. Ласкарис нажал клавишу на пульте управления колодцем, и мгновение спустя над утопленной полусферой проектора в центре колодца появилось изображение. На нем было изображено нечто, похожее на цилиндр с вмятинами, более широкий в центре и сужающийся к обоим концам, с прорезями на тех концах, где он мог бы насаживаться на веретено. Он напомнил мне свиток, хотя, казалось, был сделан из единого куска золота.

Я сразу узнал письмена, которые спиралью опоясывали его поверхность. Единая непрерывная линия письма, с буквами, образованными тонкими клиновидными углублениями, которые поднимались от центральной линии подобно подъему и спаду синусоидальной волны.

Это был шрифт Вайарту. Язык тех, кого сьельсины называли энар.

"Это, - начал Рассам тоном школьного учителя, - К-887. Это цилиндр производства Вайарту, взятый у орды сьельсинов, захваченных в битве при Асаре. Как вы можете видеть, он сделан из чистого золота и весит около семнадцати килограммов". Изображение вращалось по мере того, как он говорил, показывая новые грани вайартской надписи, которая вилась по его поверхности. "Уран-ториево-гелиевый анализ показывает, что возраст цилиндра составляет от девятисот тысяч до одного миллиона лет, что позволяет отнести его к позднему периоду развития королевства Вайарту. Эта оценка подтверждается синеоформной письменностью, стиль которой соответствует этому периоду".

Пока он говорил, я подошел к ограждению, окружавшему голографический колодец, чтобы лучше изучить артефакт Вайарту. Одна сторона была сильно помята, как будто мягкий желтый металл был раздавлен зубьями какого-то мощного механизма. Вдоль другой тянулось изрядно потрепанное кольцо анаглифов. Не корявые письмена энар. Круговая письменность Перворожденных, Тихого. Она была сродни той скрижали, которую я видел у Угина Аттавайсы, подаренную Сириане Дораяике, и той, которую я помнил из своих видений о посещении Ехидны, которого никогда не было.

"Это атлас", - сказал я.

Рассам повернулся, чтобы посмотреть на меня, на мгновение выдав свое удивление. "Как вы догадались?"

"Я видел подобное раньше", - обьяснил я. "Дважды. Только это были скрижали. Форма у этого другая. И материал".

"Золото не подвержено коррозии, - заметил Оберлин, - что делает его идеальным носителем для сохранения такой информации, как эта".

"Скрижали, которые я видел, были из камня", - напомнил я.

"Мы считаем, что цилиндр является частью королевской коллекции, - пояснил Рассам, - а как его нашли сьельсины, мы можем только догадываться".

Проекция изменилась, показав синеоформное письмо, разбитое на сегменты, с различными угловатыми, похожими на когти символами, выделенными алым там, где они парили в воздухе.

"Силы Пророка очень долго рыскали по галактике", - сказал я, жалея, что не понимаю нечеловеческих букв. Этот момент был для меня чем-то сюрреалистичным. Когда я узнал об энарах у локтя Дораяики, то полагал, что стал первым человеком во всей истории, узнавшим о них.

Как же я ошибался.

Оберлин сказал, что Тор Рассам был выдающимся экспертом галактики по королевству Вайарту. Мне показалось странным, что такой эксперт вообще существует. У меня было так много вопросов.

Один такой вопрос вырвался у меня и повис в воздухе прежде, чем Оберлин или Рассам смогли продолжить. "Как давно мы знаем о них?" спросил я. "О Вайарту?"

Рассам посмотрел на Оберлина в поисках одобрения. Старый патриций склонил голову. "Первые артефакты Вайарту были найдены на Феркаде в пятом тысячелетии".

"В пятом тысячелетии?" недоверчиво повторил я. "Это было двенадцать тысяч лет назад!"

Стремясь разрядить обстановку, Оберлин пояснил: "Это было задолго до того, как мы поняли, что они принадлежали к цивилизации, летающей к звездам, и задолго до того, как научному сообществу удалось отличить Каменщиков от Перворожденных".

"В те дни вы называли их Тихими".

"Мы их никак не называли", - сказал Оберлин. "Небольшое уточнение: АПСИДЫ тогда еще не существовало. Но вы правы. Потребовались столетия, чтобы ученые поняли, что некоторые из обнаруженных ими мест и артефактов принадлежат одним и тем же культурам. В те времена еще не существовало сети данных, корабли были медленнее, фуга - менее надежной, и для распространения информации по раннему Империи требовались десятилетия".

"И вам удалось сохранить все это в тайне?"

К моему удивлению, Ласкарис ответил: "Большинство людей всегда считали большую часть правды мифом, а большую часть мифа - правдой".

Я согласился с этим. Среди тех, кто изучает историю, есть трюизм: многое из того, во что верят простые люди, является ложью. Вера в народную власть - одна из таких фальшивок, в то время как правда заключается в том, что население всегда управляется волей элиты, всегда находится в руках Цезаря или Ленина, как мурмиллон (вид гладиатора в Древнем Риме-прим.пер) владеет сверкающим мечом. Вера в прогресс - еще один пример. Есть и более конкретные примеры: вера в божественность Бога-Императора скрывала более глубокую истину. В то, что мерикани были расой машин, которые вели войну с человечеством, верит каждый ребенок, почти никто из которых никогда не слышал о Фельсенбурге. Перед лицом такого количества лжи и неразберихи неудивительно, что правда не стала широко известна. Ват может проповедовать чистую правду со своей колонны на городской площади, и его проигнорируют даже мудрецы - или, что еще хуже, могут повесить на дереве как бунтаря.

"Секреты не хранят", - продолжал Оберлин. "Ими управляют. Как цветами, если хотите. Или как сорняками. Было время, когда каждый моряк в космосе говорил о Древних. Тихих. Старых богах. По этой истории были сняты оперы и сериалы".

"Аннуна", - сказал я. "Да, я их читал".

"Я и забыл про них", - усмехнулся Оберлин. "Криминальная приключенческая чепуха. Научная фантастика. Но лучше, чтобы правда носила маску вымысла в глазах народа. Люди следят за собой и сочтут безумцем любого, кто говорит правду".

"Могу я продолжить, господин?" спросил Рассам.

"Конечно, конечно!" Оберлин махнул рукой. "Простите меня. Я старый человек и склонен к отступлениям".

Слабая улыбка исказила лицо светловолосого схоласта, прежде чем строгость разгладила ее.

"Координаты на цилиндре Асары указывают на девятнадцать миров, почти все они сосредоточены в нижних областях Персея и Стрельца. Одиннадцать из них уже были нам известны. Один из них - вам, возможно, будет интересно узнать - планета Эмеш".

Это не удивило меня. Эмеш фигурировал и на других табличках Энар, а обреченная на гибель экспедиция Уванари использовала одну из них, чтобы добраться до Эмеша в первую очередь, и, обнаружив, что он уже населен человечеством, была уничтожена там.

"И Сабрата была одним из остальных восьми? спросил я.

"Напротив. Вы помните, что она уже была заселена", - сказал Рассам и сделал паузу, чтобы попросить Ласкариса увеличить изображение. Голограф сдвинулся, показывая медленно вращающийся глобус в проволочном каркасе. На дисплее была представлена композиция орбитальных снимков: мир охровых песков, белых солончаков, белых ледяных шапок, а кое-где и молочно-голубых мелких соленых морей. "Это Сабрата, - сказал Рассам. "Заселена ИСД 16997".