Беспощадный охотник

Боже, я знаю, что это так.

Я чувствую, насколько я мокрая, когда он просовывает палец в мой проход и начинает трахать меня.

— Чёрт возьми, твоя маленькая киска такая узкая.

Мой рот открывается, и мне приходится ухватиться за край стула, чтобы не упасть, пока он входит и выходит из моего прохода, поглаживая мои внутренние стенки своими толстыми пальцами.

Как только мне удается перевести дух, он останавливается и убирает руку с моей спины.

Я случайно взглянула на него, и мое сердце сжалось, когда я заметила озорную улыбку на его лице, когда он поднес свои татуированные пальцы ко рту и слизал мои соки, покрывающие их.

— Ложись на кровать и широко раздвинь для меня ноги, — приказывает он, и я выпрямляюсь.

Я подхожу к кровати и ложусь на прохладные атласные простыни, желая, чтобы жужжание в коже прекратилось.

Мой взгляд встречается со взглядом Эйдена, и мой живот сжимается, когда он шире раздвигает мои ноги и зарывается лицом между моих бедер.

Когда он засовывает свой язык в мою киску, я забываю. Все. Абсолютно.

Мой разум превращается в пустоту небытия, и все, на чем я сосредотачиваюсь, — это то, как приятно ощущать его язык внутри меня, когда он вылизывает мою киску.

Я выгибаю спину, прижимаясь бедрами к его лицу, словно мне всего мало, и, черт возьми, он дает мне еще больше.

Меня охватывает смущение и стыд, и стон срывается с моих губ. Я не должна наслаждаться этим, и я не должна ничего чувствовать.

Этот человек может быть намного хуже Джуда. Скорее всего, так оно и есть.

И…

О Боже, он кусает мой клитор, и я кончаю. Я кончаю немедленно, крича от нахлынувшего на меня экстаза.

Желание и удовольствие, которые захватывают меня, грубые и первобытные. Животное и настолько сильное, что я не знаю, как с ними справиться.

Он выпивает мои соки, принимая все, словно не хочет тратить ни капли, и когда его большие руки скользят по мне, я удивляюсь нежности его прикосновений.

Его пальцы гладят мой плоский живот, словно он хочет погладить мою кожу, словно мы любовники и это вошло у нас в привычку.

Я почти верю в это, когда он взбирается по моему телу и нависает надо мной, положив локти по обе стороны от моей головы, так что наши глаза оказываются напротив.

Он смотрит на меня так, словно видит меня насквозь, а затем происходит нечто, что я могу назвать странным.

Я не знаю, что это, но меня словно околдовывают какие-то чары, поэтому, когда он наклоняется, чтобы прижаться губами к моим, я придвигаюсь к нему, и мы целуемся.

Я пробую свое возбуждение на его губах, и это пробуждает во мне дикую потребность, которую я не могу сдержать.

Он обхватывает мое лицо и целует меня сильнее, словно это все, чего он хочет. Поцелуй такой интенсивный, что он уничтожает все поцелуи, которые у меня когда-либо были, и которые, как я думала, сбивали меня с ног.

Его руки зарываются в мои волосы, и мне не терпится прикоснуться к нему тоже.

И тут где-то вдалеке раздается какой-то звонок, и я понимаю, что он вовсе не издалека.

Это его телефон.

Он перестает целовать меня, и когда он отстраняется, внутри меня что-то, о существовании чего я никогда не подозревала, покидает меня, и я чувствую себя опустошенной.

Я смотрю, как он встает с кровати, не сводя с меня глаз, даже когда отвечает на звонок.

Я удивлена, что он выглядит таким же ошеломленным, как и я.

Внезапно осознав свою наготу, я натягиваю на себя простыню, чтобы прикрыться.

— Я уже еду, — говорит он в телефон и вешает трубку.

Он оглядывается на меня, и его выражение лица деловое. Похоже на то, как он выглядел, когда был в зале и разговаривал с мужчинами.

— Я вернусь завтра вечером, — говорит он, и я выпрямляюсь. — Увидимся тогда. Иди прямо сюда и найди меня.

Это все, что он говорит, прежде чем выйти за дверь.

Его больше нет.

Я познакомилась с Эйденом Романовым, и он свел меня с ума своими прикосновениями и поцелуями.

Что мне теперь делать?

Он сказал завтра. Так что мне придется подождать до тех пор, чтобы разобраться с остальной частью этого плана.

Сегодня вечером мы были близки. Может быть, завтра будет более многообещающе, и я смогу получить то, что мне нужно.

12

Эйден

Я подъезжаю к парковке D'Agostinos Inc. и поднимаюсь по ступенькам, ведущим в здание, мой член все еще тверд, а во рту все еще ощущается вкус ангела.

Я настолько потерялся в ее вкусах и в ней самой, что не понимаю, как мне вообще удалось услышать звонок телефона и ответить на него.

Меня заставила это сделать сильная потребность найти сына. Я всегда начеку, жду звонка или чего-то, что даст мне надежду и поддержит меня.

Поговорив с Гиббсом ранее, я ожидал звонка Доминика. Я не знал, однако, что я получу его так скоро, и когда он зазвучал более оптимистично, чем Гиббс, я понял, что мне нужно немедленно с ним встретиться. Он сказал мне встретиться с ним на работе, и я надеюсь, что он не задерживается из-за меня. У него жена и ребенок, к которым он едет домой.

Тем не менее, я не могу отрицать, что я благодарен и горю желанием поговорить с ним. Мы двое, объединив наши головы, придумали множество вещей в прошлом.

Надеюсь, что сегодняшний вечер будет таким же, и, возможно, мы сможем использовать то, что прислал Гиббс, чтобы получить что-то более конкретное для работы.

Все, чего мы достигли до сих пор, стало результатом объединения наших технических навыков и умений с Домиником.

Доминик нашел первое медицинское заключение в файлах Альфонсо, а я привел нас к остальным, когда обнаружил их в том же зашифрованном коде, который скрывал все темные секреты прошлого, включая некоторых людей, на которых работал Альфонсо.

Пока Доминик учился в MIT, я учился дерьму за два года пребывания в тюрьме. Прямо в Огненном Острове, тюрьме для осужденных и тех, кто отбывает пожизненное заключение. Я обязан отцу тем, что я больше не ни то, ни другое, иначе я бы все еще гнил в своей камере.

В Огненном Острое они называли эти файлы файлами-призраками. Это файл, который буквально нависает над другим, и вы не можете его увидеть, если не знаете, что ищете. Это тот тип дерьма, который шпионы используют, чтобы скрыть информацию и передать ее правительствам или тем, на кого они работают.