Беспощадный охотник

— Не жалей меня, Доминик. Я получил то, что заслужил.

— Никто не заслуживает этого, Эйден.

— Это то, что происходит с тобой, когда ты выполняешь приказы дьявола.

Хотя сочувствие все еще теплится в его глазах, тот же вопрос, который у него возник с тех пор, как он узнал, что Алексей жив, тоже там таится. Я знаю, что он хотел задать мне этот вопрос, поскольку я подтвердил, что у меня были дела с Орденом, которые пошли не так, и поэтому я был наказан.

Он хочет знать, что я с ними делал, и почему они пришли за мной. Но, как и его брат, он не спросит меня, пока не посчитает, что это важно, или пока я ему не скажу.

Может быть, пришло время.

Мы смотрим друг на друга слишком долго, и становится ясно, что он ждет, когда я расскажу ему, почему я считаю, что получила по заслугам.

Почему я пережил кошмар потери семьи.

— Они пришли за мной через мою семью, потому что я выполнял для них работу, а федералы сорвали операцию, — объясняю я, и напряженный взгляд в его глазах исчезает.

— Федералы?

— Да. Я был… исполнителем Ордена, — признаюсь я, и его кожа бледнеет. Эти слова всегда звучат для меня как-то чуждо. Как будто я говорю о ком-то другом, кто облажался. Не обо мне.

— Ты?

— Да. Это не то, чем я горжусь, это очевидно.

— Да, очевидно. Они когда-нибудь просили тебя стать членом?

— Миллион раз, но я этого не хотел. Наше Братство было бы против. Работа надзирателем давала мне больше свободы.

— Почему ты работал с ними? У нас, кажется, схожий бэкграунд.

Я на мгновение останавливаюсь, чтобы обдумать ответ, который тоже не имеет смысла.

— Я завидовал своему брату и тому, как мой отец обращался с ним, — признаюсь я. — Оба — мужчины, на которых я равнялся, но всегда было что-то, что держало меня в узде. Я был жаден до власти и в то время знал, что никогда не стану Паханом. Я знал, что мой отец всегда выберет Виктора.

— Я понимаю это. Я тоже равнялся на своего отца и братьев. Мой отец дал нам всем шанс проявить себя, когда он хотел выбрать лидера для империи, но я знал, что он всегда выберет Массимо. Я думаю, мы все знали, даже когда мы боролись, чтобы проявить себя.

Иногда странные сходства, которые я разделяю с Домиником, сбивают меня с толку. В основном потому, что я не ожидаю, что люди поймут меня, особенно когда дело касается обоснования моих предыдущих ошибок.

— Я уверен, что, как и мой отец, твой отец ценил тебя за то, что ты умеешь делать, — говорю я.

— Он ценил, и мне всегда было стыдно, что я думал иначе.

— Мне тоже. Орден пришел ко мне из-за моей роли в компании моей семьи. Наша логистическая компания может обойти любые ограничения по доставке. Мой отец отказался бы от них, но я был слишком жадным, чтобы сказать — нет. Я не знал, что федералы следят за мной по сделке по торговле наркотиками. Орден потерял миллионы, когда федералы совершили налет на груз. Это была моя вина. Я фактически привел их прямо к двери.

— Бля. А как они узнали, что это ты?

Это вопрос тысячелетий. Зловещая улыбка дергает уголки моих губ.

— Меня подставили, Доминик. Кто-то им сказал. Кто-то из моих близких, чтобы обойти мои системы безопасности, которые нельзя просто так взломать. Я единственный человек в моей семье, кто может взломать, и ты видел, на что я способен. Так что, кто бы это ни был, он либо дал им пароль, либо просто открыл дверь.

Теперь я действительно завладел его вниманием.

— Чёрт возьми. Ты кому-нибудь рассказал, что случилось с федералами?

— Отцу и брату. — Хотя это были не они. Я могу больше не доверять себе, но я доверяю этому. — Потом, когда умерла Габриэлла, все было так болезненно, что я не мог уложить все в голове. Ее семья винила мою, потому что ее отец изначально не хотел, чтобы она вышла за меня замуж. Смерть Габриэллы вызвала раскол, не похожий ни на один другой в Братве. Ее отец был одним из Авториетов моего отца. Поэтому у него была позиция власти. Мой отец позволил ему уйти после инцидента из-за позора.

Я никогда не перестану чувствовать стыд.

Я кладу руку на колено. — Долгое время я просто думал, что Орден следит за мной после ареста, но после того, как шторм утих, я понял, что кто-то меня подставил. Я могу ошибаться, но я не могу объяснить это по-другому.

Это первый раз, когда я высказываю свое мнение, и первый раз, когда я рассказываю об инциденте так подробно.

— Иисус Эйден. Так что кто-то все еще может быть рядом?

Я медленно киваю, и тень беспокойства на его лице усиливается.

— Кто-то, кто, возможно, все еще работает на них и наблюдает за тобой, — нараспев произносит он.

— Да, — отвечаю я. — И кто бы это ни был, он все равно рядом со мной.

В тот момент, когда я говорю, его брови исчезают в линии роста волос. Шок отражается на его лице, потому что он знает, что я мог говорить только о нескольких избранных.

Или двое.

— Максим и Илья, — выдыхает он, и я выпрямляюсь.

— Возможно, — отвечаю я, и у меня звонит телефон.

Третий раз за сегодня я надеюсь, что звонок может быть связан с Алексеем. На этот раз это Максим.

— Дай мне секунду.

— Конечно.

Я поднимаю трубку, и Максим здоровается со мной.

— Босс, ты все еще с той девушкой?

— Нет. Я в D'Agostinos.

— Хорошо, потому что я нашел кое-что интересное, на что вам стоит обратить внимание, — говорит Максим.

— Что такое?

— С этой девчонкой что-то не так. Это она была на крыше и наблюдала за тобой.

Я с силой сжимаю задние зубы и киплю.

Блядь… блядь.

Мне не нужно спрашивать, что это значит. Я знаю. Я всегда знаю, когда дерьмо приближается ко мне, и я позволил себе поддаться очарованию красивого лица.

Я думаю о том, как она практически добивалась меня и призналась в этом.

Блядь.

Должно быть, ее послал чертов Орден.

— Эйден, ты еще там?

— Да. Проверь ее и сообщи мне.

Мне бы очень хотелось посмотреть, что на самом деле задумала эта женщина с ангельским лицом.

13

Эйден

Я встал у перил балкона и ждал ее.

Вчера вечером я вернулся в клуб, и Максим включил запись, которую ему удалось получить из бухгалтерской фирмы по соседству. Их камеры поймали ее лицо, когда она спускалась по ступенькам с крыши Dark Odyssey. Поймав ее в момент, когда она наблюдала за мной.