Беспощадный охотник

Вот кто Оливия. Мне не нужно знать ее долгое время, чтобы увидеть эту искру огня внутри нее, которая заставляет ее двигаться вперед. Это заставляет ее хотеть дать отпор и остаться в живых.

Она также хочет свободы. Она как дикая птица, пойманная браконьерами в клетку и пытающаяся вырваться на свободу.

Может быть, именно этот огонь изначально и привлек меня к ней.

Эта огороженная территория может быть для нее единственным путем к спасению, если она сможет пройти через нее. Она смотрела на это так, как будто могла, и я бы не исключал, что она попытается. У меня там есть камеры, как и везде, и я уверен, что она это знает, но это не остановит ее от попытки.

Я бы тоже попробовал на ее месте.

Это самая старая часть дома. Я оставил ее такой намеренно, потому что она напоминала мне о доме, где я жил в России с обоими родителями. Мы жили на Ласковом пляже в Санкт-Петербурге. Моя мама постоянно водила Виктора, Максима и меня на пляж. Летом это было каждый день.

С тех пор я всегда живу рядом с пляжем, независимо от того, в какой стране я нахожусь. Дом, который я делил с Габриэллой, тоже был пляжным домиком.

Я продолжаю наблюдать за ней, хотя она первой отводит взгляд, и мое собственническое чувство по отношению к ней заставляет меня следить и за Максимом, который не сводит с нее глаз.

Он делает только то, что я просил, но меня бесит, что он вообще смотрит. Он не может смотреть на нее и не чувствовать притягательного притяжения песни сирены.

Я слышу его громко и с идеальной ясностью отсюда. Такое ощущение, что он кричит на меня, как какой-то бедный моряк, который потерял свой путь в море, и свой разум тоже.

— Знаешь, Пахан, если бы я не ошибался, я бы предположил, что ты планируешь убить своего брата, — говорит Илья у меня за спиной.

Странно, что я не слышал, как он вошел.

Он резко приподнимает бровь, и я смотрю на него с присущей мне беспечностью.

— Нет.

— Разреши говорить свободно, Пахан?

— Слушаю.

— Возможно, будет разумно дистанцироваться от девушки, если она пудрит тебе мозги.

— Почему ты думаешь, что она пудрит мне мозги?

— Я знаю, что она это делает. — Он замолкает на мгновение, и на его каменном лице появляется беспокойное выражение. Беспокойные глаза смотрят на меня, что необычно для Ильи. — Я думаю, было бы благоразумно, если бы ты вытащил из своей системы все увлечение, которое тебе нужно.

Он имеет в виду — трахни ее и забудь, как я делаю с каждой другой безликой женщиной, с которой сталкиваюсь.

После того, что произошло до сих пор, у меня есть чувство, что это будет не так просто. Или я бы уже это сделал. Мне не нужно, чтобы он говорил мне, что я должен трахнуть женщину, чтобы снова пережить свое очарование.

— Я просто не считаю, что разумно слишком привязываться к этой девушке, учитывая, кто она и кому она принадлежит, — добавляет он.

— Она принадлежит мне, — поправляю я его, и он прерывисто вздыхает.

— Да, Пахан, я тоже это понимаю. Я просто предлагаю тебе действовать осторожно, потому что Джуд планирует жениться на ней. Увезя ее, ты вывел все на новый уровень. Ты знаешь, я буду сражаться за тебя до смерти, но я не умру и не буду смотреть, как ты умираешь, потому что мы оступились. Слишком привязываться к женщине, которой ты очарован, — это ошибка.

Когда он говорит, его глаза, которые редко показывают эмоции, выдают его. На несколько коротких мгновений это заставляет меня думать, что это не он меня предал. Я чувствую то же самое тяготение к остаткам моей души, которое было, когда Максим говорил со мной на днях.

Я знаю, что он должен знать, что я тоже его подозреваю, но в отличие от Максима он этого не говорит, и когда он смотрит на меня с отеческим выражением лица, мне почти становится стыдно за то, что я подумал, что это он.

— Я подумаю над этим.

Он опускает голову и уходит.

Я снова сосредоточился на Оливии и не упустил из виду быстрый взгляд, который она снова бросила на ворота, пока в ее прекрасной голове формировался план побега.

Я работаю до вечера, переключаясь между разговорами с Домиником и просмотром файлов Джуда. И снова никто из нас не нашел ничего существенного в той куче файлов, которую мы просмотрели.

Разочарование скручивает мои внутренности к наступлению вечера, и я упал таким же побежденным, как и на прошлой неделе, когда у нас ничего не было. Вот в чем проблема с тем, что нужно так много всего просмотреть, даже если это огромная зацепка. Осознание того, что в конце поиска ты можешь ничего не найти, так же ебануто, как и надежда, которая толкает тебя вперед.

Я продолжаю просматривать один файл, затем другой и еще один, каждый раз надеясь найти ответы. Затем терплю неудачу.

Было уже поздно, когда раздался стук в открытую дверь моего кабинета, и вошел Максим.

Я тут же вспоминаю свое недавнее раздражение, но сдерживаю мысли, чтобы не выглядеть таким же прозрачным, как тогда, когда я был с Ильей.

— Я просто пришел отметиться. Я ненадолго, — говорит он. Он пошел на нашу встречу Братства вместо меня.

— Что происходит?

— Все в порядке, и я, возможно, нашел бы кого-то еще со связями в японской автомобильной промышленности.

Это хорошие новости.

— Кто именно?

— Сю Су, он отставной гонщик, который занимается своим делом. Он кажется чистым, но мне нужно провести еще несколько проверок. Он хорошо подходит, потому что может вносить изменения сам.

Я киваю. — Идеально. Мне нужен кто-то такой.

— Хорошо. Я составлю контракты, как только удостоверюсь, что он легитимный, и мы сможем назначить финальную встречу в клубе в воскресенье.

Я не был в клубе с тех пор, как привёл сюда Оливию. — Да, назначь на обычное время. Что-нибудь ещё?

— Оливия попытается сбежать. Ты ведь знаешь это, да? — он приподнимает бровь.

— Конечно, я знаю.

— И ты все еще хочешь, чтобы она вышла на улицу? — Он наклоняет голову набок и вопросительно смотрит на меня.

— Свежий воздух пойдет ей на пользу. Она что-то сказала тебе?

— Нет, я видел, как она смотрела на ворота. Пахан, она, кажется, не понимает, что мы нехорошие люди.

— Нет, не понимает.

Он смеется. — Ну, может быть, она будет слишком слаба, чтобы попытаться сбежать, потому что эта голодная дрянь надоест.

— Она все еще не ест? — Я поджимаю губы от недовольства ее вызовом.

— Нет. И не похоже, чтобы она привлекала внимание. Она просто не ест.

Похоже, мне придется напомнить ей, где она находится и под чьей юрисдикцией живет.