Беспощадный охотник

— Оливия, — кричит мое имя мужчина.

Когда я присмотрелась, то понимаю, что это не просто человек.

Это мой брат.

Это Эрик.

Мы нашли его.

Все кончено. Кошмар действительно закончился.

Врачи только что снова измерили мое артериальное давление, а когда приехала скорая помощь, мне дали кислород, потому что я надышалась дымом.

Воссоединение с Эриком вызвало у нас обоих много слез, но внезапно все стало лучше.

Я видела Эйдена с сыном до того, как мы разошлись. Это было хорошее зрелище, но я вспомнила, что он сказал.

Они вернутся в Лос-Анджелес, а мы с Эриком — в Сан-Франциско.

Когда меня увозит машина скорой помощи, я задаюсь вопросом: — Это всё? Не прощание ли это?

Эрик был со мной и оставался до тех пор, пока врачи не попросили меня уединиться, чтобы осмотреть меня.

Теперь я лежу на больничной койке одна, предоставлена своим мыслям обо всем, что произошло, и обо всем, что я сделала, чтобы дойти до этой точки.

Не прошло и пары недель, как я покинула Сан-Франциско и отбросила свои страхи в надежде найти Эрика. Я сказала, что любыми способами, и это произошло.

Чего я никак не ожидала, так это Эйдена Романова.

Он был той неожиданной картой, которую мне бросила жизнь.

Судьба припрятала туз в рукаве.

Я остаюсь в огромном пространстве неопределенности, не зная, увижу ли я человека, который сделал для меня все возможное.

От победы над Джудом, воплощением дьявола, до прохождения сквозь огонь, чтобы спасти меня.

Я не знаю, что случилось с Джудом, но я знаю, что Эйден убил его. Ему пришлось это сделать, чтобы вернуть сына.

Через несколько минут дверь открывается, и я сажусь, увидев его.

Он вымылся, но все равно выглядит так, будто его избили.

— Ложись, — говорит он.

— Нет, я в порядке. Мне это не нужно. Я чувствую себя лучше.

— Да?

Я киваю, и он подходит ближе.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не беспокойся обо мне. Я как кот. Я почти уверен, что у меня осталось по крайней мере три из моих девяти жизней.

— Я верю тебе, — улыбаюсь я. — Я видела тебя с Алексеем.

— Да, я с нетерпением жду возможности познакомиться с ним. Я всегда чувствовал себя его отцом, даже когда не знал, что он жив. У меня было это чувство ответственности. Хорошо, что я смог это прожить.

— Ему повезло, что у него есть ты.

— Я думаю, мне повезло, что у меня появился шанс вернуть его. Такое ощущение, будто я прошел через ад.

— Ты прошел.

— Да, и по пути терял людей.

— Илья… выжил?

Он качает головой. — Нет.

— Мне так жаль. Я виню себя.

— Не надо. Я тоже винил себя. Потом понял, что это случилось бы, где бы ты ни была. Джуд работал сверхурочно, чтобы вернуть тебя.

— Мне все еще жаль. А как насчет Максима?

— Он только что перенес операцию. Его подстрелили, но с ним все будет в порядке. Вероятно, он пробудет здесь еще неделю, прежде чем мы сможем перевезти его обратно в Лос-Анджелес.

— Боже мой, мне так жаль.

— Максим выкарабкается. Он крепче, чем я думал. — Мы смотрим друг на друга несколько мгновений, и по изменению настроения я понимаю, что разговор вот-вот изменится. — Ваш врач сказал, что ты сможешь уехать через несколько часов, поэтому мы договорились, что вы с Эриком сегодня вечером вернетесь в Сан-Франциско. Доминик будет вас сопровождать. Я собираюсь потусоваться в Бразилии, пока Максима не переведут.

— Конечно, и спасибо. Я все время говорю, что не могу достаточно отблагодарить тебя, и не могу. Я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя за все.

— Я мог бы помочь тебе, но ты сделала все это возможным. Я бы никогда не нашел своего сына, если бы не ты. Так что, спасибо. Я не знаю никого, кто сделал бы то, что сделала ты. Они бы точно не решились встретиться со мной. Это делает тебя чертовски крутой женщиной, и я рад, что познакомился с тобой.

Это самые приятные слова, которые мне когда-либо говорили, и я не хочу, чтобы это было прощанием.

— Я тоже рада, что встретила тебя.

Он тянется, чтобы нежно сжать мою руку, и я наслаждаюсь его прикосновением, но это не похоже на него, и это простое действие — не единственное, что я хочу, чтобы он сделал со мной.

Я смотрю на его руку на моей с этими тюремными татуировками на костяшках пальцев. Мы противоположности, но кажется, что мы принадлежим друг другу.

Когда мы смотрим друг на друга, магнетизм, который всегда притягивает нас друг к другу, очень силен, несмотря на то, что это должна быть прощальная встреча. Кажется, его это не волнует, поэтому, когда он двигается ко мне, я делаю то же самое и убеждаюсь, что впитываю каждую каплю поцелуя, который он мне дарит, который очень его.

Это нечто завораживающее и волшебное, нечто, говорящее о вечности и будущем.

Это тот поцелуй, о котором вы мечтаете, а когда отстраняетесь, то чувствуете, как энергия, связывающая нас вместе, болит от потери.

Он больше ничего не говорит, и я не знаю, радоваться ли мне, что он не попрощается, или грустить.

Я просто смотрю, как он уходит, и воспринимаю щелчок закрывающейся за ним двери как наше прощание.

46

Эйден

Сегодня Максим сидит, и трубки были удалены из его лица. К его запястью прикреплены только две. Одна для контроля его жизненных показателей, а другая для лекарств.

Его переведут в пятницу. Несколько дней в неделю, как нам изначально сказали, но это необходимость, против которой никто из нас не мог возражать.

Я рад, что он выглядит лучше, и еще больше рад, что он жив.

Я приходил к нему каждый день и привозил Ирину, чтобы она заботилась об Алексее, когда меня нет с ним. Хотя, полагаю, она тоже обо мне заботится.

Мы все чувствуем потерю Ильи. Мне пришлось подождать несколько дней, чтобы рассказать Максиму, потому что он еще не совсем выздоровел. Когда он спросил об Илье, сказать ему правду было одним из самых сложных дел, которые мне пришлось сделать.

По крайней мере, сегодня он выглядит ярче.

— Привет, брат, надеюсь, твои визиты в больницу не заставят тебя относиться ко мне снисходительно, — слабо усмехается он.

— Ни единого шанса.

— Хорошо, потому что мягкость тебе не идет. Илья тоже этого не вынесет.