Беспощадный охотник

— Я пока не поеду. Я не поеду еще пару месяцев. Я подумал, что было бы неплохо сначала провести время вместе, как семья. Так что, может быть, еще четыре-шесть месяцев, а потом я уеду. В любом случае я буду в Сан-Франциско по крайней мере один или два раза в неделю. Это не так уж и далеко.

— Нет, и это хорошо. Спасибо, что остаешься.

— Конечно. Ничего, что я работаю с Эйденом? — осторожно спрашивает он.

— Да. Здорово, что он предложил тебе такую потрясающую роль. Почетно.

— Это так, но я не об этом спрашиваю. Мужчина не побежит в горящее здание, чтобы спасти женщину, если она ему безразлична. Я не думаю, что она бы тоже так смотрела каждый раз, когда упоминается его имя. Это я, Оливия, ты можешь поговорить со мной. Я знаю, что у тебя были чувства к нему. Или, может быть, мне следует сказать, есть.

Я смотрю на него секунду, размышляя, что мне следует сказать. Я не могу отрицать, потому что он узнает, и я не могу отрицать, потому что я не хочу этого.

— Это была одна из тех вещей, которые, вероятно, не должны были произойти.

— Я бы так не сказал. Что случилось?

— Он сказал, что мне слишком опасно, слишком рискованно быть с ним.

Он не отвечает. Вместо этого он смотрит на меня в раздумье, словно пытается найти нужные слова, чтобы мне стало лучше. Но сказать он ничего не может, потому что Эйден прав.

— Время, — хрипло говорит он, и я не совсем понимаю, что он имеет в виду.

— Время?

— Время выберет ответ за вас. Некоторые вещи просто находятся вне нашего контроля, и тебе просто нужно оставить их в покое, чтобы они приняли ту форму, которую им суждено принять. Когда они это делают, тебе приходится это принять, хочешь ты этого или нет.

Я понимающе киваю.

— Спасибо.

— Не упоминай об этом. Думаю, мне стоит пойти и что-нибудь сделать. Может, я смогу накрыть на стол. — Он улыбается, и настроение тут же меняется, словно у нас не было серьезного разговора.

Он встает и целует меня в макушку.

— Зачем это было?

— Просто.

Он возвращается в дом, а я смотрю ему вслед, размышляя о том, во что превратится все со временем и в каком состоянии я буду, когда этот период закончится.

Особенно, когда я знаю, что больше ни с кем не смогу испытать те же чувства как к Эйдену.

48

Эйден

Я зашел в гостиную, где Алексей смотрит телевизор

Есть какое-то детское шоу, которое я не могу вспомнить. Похоже на трансформеров, но это не они.

Он смотрит на меня и любезно улыбается. Я знаю, что он все еще нервничает рядом со мной.

Он выглядит так. Я не был уверен, видел ли он, как я убил Джуда. Я почти уверен, что он видел, и даже если он меня не видел, он меня услышал.

Это не то, что должен слышать ребенок. Как и видеть убийство своего деда. Как бы я ни планировал убить Джешеро, я ненавижу, что мой сын должен был стать свидетелем чего-то подобного. Я не знаю, какие шрамы это могло оставить в его маленьком разуме.

— Ola, — говорю я первым, здороваясь по-португальски.

Это еще одна вещь, к которой мне пришлось привыкнуть. Он говорит на трех языках. Португальский, кажется, его основной язык, который понятен после жизни в Бразилии почти десять лет. Далее идут русский и английский.

Я говорю на восьми языках. Все мужчины в моей семье говорят на них. Португальский — один из них.

— Ola, — отвечает он.

Я спрашиваю его по-португальски, как прошли его дни, и пока он мне рассказывает, входит Ирина и смотрит на нас.

— Я не понимаю, о чем вы, ребята, — смеется Ирина.

Алексей улыбается. — Извини. Я могу говорить по-английски или по-русски, если хотите.

— Говорит на том языке, на котором тебе удобно, — отвечаю я, и Ирина кивает.

— Слушай своего папу, он очень мудрый человек, — посмеивается Ирина и уходит от нас.

Я замечаю неловкое выражение на лице Алексея каждый раз, когда упоминается, что я его отец. Особенно с тех пор, как я сказал ему называть меня Эйденом.

Я был бы идиотом, если бы не понимал, что ему сейчас чертовски странно, и мне не следует все усложнять.

Я подхожу к нему и сажусь рядом с ним на диван.

— Тебе не обязательно называть меня папой, — говорю я. — Я знаю, что это будет трудно. Так что делай так, как тебе удобно.

— Спасибо. Мне жаль, я пытаюсь быть в порядке. Я скучаю по своему дедушке. Он умер ужасно. — Его маленькое лицо искажается от грусти, и я напоминаю себе о принятых мною решениях.

Я никогда не расскажу ему, что сделал его дед, и никогда не заставлю его ненавидеть его.

Когда он станет достаточно взрослым, у него будут вопросы, потому что некоторые вещи не будут иметь смысла. Я расскажу ему все тогда, включая мою роль в прошлом.

— Мне правда жаль. Я знаю, что он любил тебя. — Я знаю, что это правда, и мне не нужно чувствовать, что я ему лгу. — Я знаю, что ты тоже его любил.

— Да. Он обо мне позаботился.

— Я знаю. Будет трудно почувствовать себя лучше, и это займет время, но я буду здесь, чтобы помочь тебе.

Его взгляд прикован к моему.

— Спасибо. Он сказал мне, что моя мать погибла в пожаре. Это то, что произошло?

— Да. Я пытался спасти ее, но не смог.

— Ты спас меня от этого человека.

Я чувствую себя немного более непринужденно, и как будто он принял меня в каком-то смысле, чтобы признать это. — Я сделал все, что мог. Я бы никогда не хотел, чтобы ты прошел через все это. Это было страшно. Ты, должно быть, все еще боишься этого.

— Да. Дедушка рассказывал мне истории о маме, когда мне было страшно.

— Я могу рассказать тебе. — Улыбка дергает уголки моих губ. — Никто не знал твою мать так, как я. Даже ее отец.

— Действительно.

— Да. Думаю, я могу это сказать.

— Расскажи мне что-нибудь.

— А что если я расскажу тебе историю нашей встречи? — предлагаю я, и он воодушевленно кивает.

— Да.

— Это было в школе. Она была новенькой и бросила мяч мне в голову.

Он уже выглядит заинтригованным. — Она тебя ударила?

— Угу. У нас была одна крупная ссора, и после этого она меня терпеть не могла. В воскресенье той недели мой отец сказал мне, что у нас будут гости на ужин. Угадай, кто пришел на ужин?

— О боже. Это была мама?