Беспощадный. Не русские идут

Повеяло холодом.

Гордей очнулся, кинул взгляд на мёртвых «этнографов» и двинулся к лагерю. Через несколько минут, настроенный показать любым пришельцам кузькину мать, он вышел к палаткам.

Аглая кинулась к нему птицей, смущённо остановилась, пряча руки, окидывая его лицо тревожными глазищами.

Они постояли так в безмолвии, просто глядя друг на друга, одинаково переживая радость этого визуального общения.

Я люблю тебя! – сказала глазами Аглая.

И я тебя люблю! – отозвался он, понимая взгляд девушки без всякого перевода.

– Я заждалась…

– Всё нормально. Где дед?

– Ещё не выходил из леса. Разве вы не встретились?

Буй-Тур понял, что старший Гамаюн решил обойти лагерь и проверить, не прячутся ли где другие «этнографы».

– Мы поговорили и разошлись.

– Видели кого-нибудь?

– Видели, – неохотно сознался он. – Старые знакомцы, ты их тоже видела.

– Где они? Я слышала выстрелы.

– Ушли… в Печенгу. – Он сделал сердитое лицо. – Хватит допросы допрашивать, следователь ушастый! Что дозволено знать, тебе скажут.

– Я боялась за тебя…

– А вот это правильно. – Буй-Тур направился к бытовой палатке, возле которой возились Строев и Пинский. – Нашли снаряжение?

Аглая засеменила рядом.

– Верёвку, фонари, крюки, одну кирку. Я смотрела, там легко можно спуститься в пещеру, всего метров пять по уступам. Возьмёшь меня с собой?

– Посмотрим.

– Я не помешаю, я ловкая, у меня разряд по художественной гимнастике.

Буй-Тур приостановился, с любопытством посмотрел на раскрасневшуюся Аглаю.

– Разряд по гимнастике? Здорово! Чего ещё я не знаю о тебе?

– А что ты хочешь знать?

Он подумал.

– К примеру, был ли у тебя парень.

Аглая взмахнула ресницами, прикусила губку, радость её померкла.

– Ты спрашиваешь для того, чтобы… упрекнуть?

– Прости! – Он взял её за руку, прижал к груди. – Сердце давно всё решило, а сознание, подлая скотина, ищет какие-то предлоги поревновать. Если хочешь – убей, хочешь – не разговаривай полчаса, только не обижайся.

Унылый вид подействовал.

Девушка смягчилась.

– Больше никогда не задавай глупых вопросов.

– Не буду! – клятвенно пообещал он.

Глаза Аглаи снова наполнились светом, она быстро поцеловала Гордея в губы, так что он не успел ответить, и упорхнула к появившемуся из леса деду.

Гордей почувствовал затылком взгляд, оглянулся.

На него, прищурясь, с недоверием, смотрел Пинский.

– Вот такие пироги, – хладнокровно пожал плечами Буй-Тур. – Везёт всегда сильнейшему, это закон.

Лейтенант хотел что-то сказать, но его позвал Строев.

Буй-Тур подумал, что вряд ли в лице Пинского он приобретёт друга. Лейтенант не зря кидал на Аглаю заинтересованные взгляды и затевал умные разговоры, желая произвести впечатление. Но ведь должен же ты когда-нибудь понять, парень, что твои усилия напрасны?

Подошёл Анурий Фокич.

– Нам бы лучше уйти отсюда.

– Гости? – встревожился Буй-Тур.

– Гости пока не пожаловали, но места здесь дикие, со всех сторон можно беспрепятственно и скрытно подобраться к лагерю.

Буй-Тур оценивающе глянул на палатки.

– Давай перенесём стоянку повыше.

– А смысл?

– Тоже верно. Тогда поторопимся. Я осмотрю ту пещерку, из которой выглядывала Опухоль, и мы перебазируемся в более укромный уголок.

Анурий Фокич пожевал губами, но возражать не стал.

Буй-Тур подошёл к Строеву.

– Борис Егорович, вооружитесь на всякий случай.

– А в чём дело? – отвлёкся от сборов полковник.

Буй-Тур коротко рассказал о встрече с «этнографами», упустив подробности боя.

– Вы серьёзно? – нахмурился Строев.

– Более чем. И ещё я уверен, что к нам скоро пожалует ещё одна команда такого же плана, что и первая. Уж больно интересное место рассекретила наша Опухоль.

– Какое?

– Пещеру, а скорее всего – ход в тоннель, прорытый в незапамятные времена.

– Это вам проводник наговорил?

– А у вас есть повод сомневаться? Или вы предпочитаете не верить никому до того момента, когда в руки свалится объяснение происходящего?

Строев подумал и достал мобильник.

Буй-Тур отвернулся, краем уха услышав, как полковник вызывает неведомого «Ивана Иваныча», координатора отдела ФСБ в Москве, посвящённого в тайны работы группы Строева. Судя по репликам, полковнику пообещали в скором времени прислать подмогу из Мурманска.

Через четверть часа всё население лагеря поднялось на береговой обрыв, к расщелине, в стене которой виднелось мрачноватое, похожее на глотку апокалиптического зверя, отверстие пещеры.

Буй-Тур заявил, что он спустится в пещеру первым, и ему никто не возразил, даже Пинский.

– Оружие? – шепнул Гордей Строеву.

Тот покосился на капитана Няндому, державшегося поодаль. По-видимому, капитан получил задание охранять группу и взял с собой карабин. Вряд ли с помощью карабина можно было отбиться от боевого десант-отряда, но какое-то психологическое облегчение он обеспечивал.

Гордей обвязался верёвкой, пропустил петлю под мышками, подмигнул Аглае, смотревшей на него с беспокойством и одновременно с любопытством (усмехнулся в душе: она уже верила в него), и начал спускаться по крутому лбу скалы, ища ногами опору.

Спуск не занял много времени. Уже через семь минут Гордей соскочил на карниз перед пещерой и прокричал наверх:

– Отпускайте, я на месте!

Верёвка ослабла.

Он отвязался, с интересом оглядел каменные зубцы над входом, напоминающие клыки, углубился в пещеру. Сразу включать фонарь не хотелось, поэтому несколько минут Гордей привыкал к полумраку, умело готовя глаза к отсутствию света.

Темнота наконец отступила, и он увидел ребристые стены бесформенного помещения, груды камней, расщепленные, разбитые в труху деревянные колоды, частокол стволов, не то каменных, не то деревянных, и дыру в полу, заполненную текучим мраком. Из дыры тянуло сырым холодом, словно это был колодец, доверху наполненный водой.