Беспощадный. Не русские идут
Шрифт:
Однако ни Гордея, ни Гамаюна на открытом пространстве берегового подъёма не оказалось.
Дед Аглаи появился позади уцелевших боевиков, и еще один из них сунулся носом в камни. Оглянуться и выстрелить он не успел.
Буй-Тур заметил, что Гамаюн выстрелил из обыкновенной суковатой палки: маленькая алая молния вонзилась в голову киллеру, и он, упав, задымился, будто его ошпарили кипятком.
Второй боевик быстро переместил огонь на старика, однако в этот момент его достал Буй-Тур и уложил двумя жестокими ударами в голову.
У этого парня был рюкзак за плечами. От
Гамаюн, ничего не говоря, прыгнул с обрыва в расщелину как заправский спортсмен-скалолаз.
Буй-Тур, не задумываясь, кинулся за ним, цепляясь за выпуклости и торчащие рёбра скалы как паук.
На козырьке перед пещерой никого не было. Не нашёл Гордей деда Аглаи и в самой пещере. Торопливо напялил спецкостюм, позвал:
– Анурий Фокич!
Беззвучным толчком в голову влетел шарик невербального зова, телепатический импульс:
«Спускайся ко мне…»
Он напряг зрение, отыскал в дальнем конце пещеры знакомый колодец, заколебался было: в спецшколе много лет назад самым трудным испытанием для него было проползти сквозь тесный каменный лаз, – но в голове зазвучал крик Аглаи, и сомнения испарились как дым.
Мелькнула мысль: если старик здесь просочился, то и я смогу.
«Спускайся…»
Буй-Тур сполз в колодец, повисел на пальцах, с похолодевшим сердцем отпустил карниз.
Пять метров… десять… пятнадцать… полёт нормальный!
Горло перехватил спазм смеха. Но радоваться собственному остроумию было недосуг. Он попытался облегчить свой вес – в практике медитативных состояний была и такая установка – и почувствовал себя воздушным шариком.
Но состояние это длилось недолго. В следующее мгновение он чувствительно приложился шеей об изгиб колодца, его закрутило, и лишь с большим трудом ему удалось сгруппироваться и лететь вниз ногами вперёд, скользя всем телом вдоль стены с буграми и шрамами. На какой отметке его выкинуло в слабо освещённый зал с рядами неровных колонн, он не определил. Выкатился прямо к подножию невысокой горки, сложенной из блиновидных слоёв горных пород. Приподнялся, ошеломлённый падением и кувырканием, не понимая, куда попал.
Гамаюн стоял в десяти шагах от него и всматривался в какие-то непонятные горбы на вершине горки, похожие на полупрозрачные глыбы льда. Повернул голову к Буй-Туру.
– Шею не сломал?
– Вроде нет, – просипел Гордей, садясь и берясь за ноющую шею.
– Голова цела?
– А что ей сделается, там кость одна.
– Ага, – сказал Анурий Фокич хладнокровно, – вижу, всё в порядке.
– Что это?
Старик кинул взгляд на стены зала, покрытые ветвистым рисунком светящихся нитей.
– Похоже, терминал древних. Не зря нас не хотели сюда пускать.
– Лёд?
– Это виманы. Было три, осталось две.
– Третью…
– Угнал господин похититель.
– Это магистр ордена Раздела Отто Мандель. Мы с ним уже встречались в Питере. Его надо догнать.
Гамаюн пропал из виду и вырос на горке, рядом с куполовидными «ледяными»
образованиями, представляющими собой летательные аппараты.Буй-Тур погладил незримыми пальцами по ушибленным местам, волевым усилием прогнал боль и с некоторым трудом поднялся на «блинную» возвышенность.
Анурий Фокич осматривал матово-белую, полупрозрачную на вид, правильных геометрических очертаний «ледяную» линзу.
– Дас ист фантастиш! – пробормотал Гордей.
– Да нет, вполне реальная машина.
– Такое впечатление, будто она живая.
– Не сильно живая, но активная, – оглянулся Гамаюн.
– Сможем открыть?
– А без проблем, – спокойно ответил старик.
В то же мгновение с тонким металло-стеклянным звоном в кажущемся сплошным борту аппарата прорисовался овальный контур, и к ногам мужчин опустился необычной формы трап.
– Меня чужая техника так не слушается, – с завистью сказал Буй-Тур.
– Экстрасенсорика – дело тонкое, – усмехнулся Гамаюн. – Я в твои годы тоже не знал всех своих возможностей.
– А я так смогу?
– Раньше меня. Садись, поехали за Глашей.
Они по очереди проникли внутрь «глыбы льда», беспрепятственно добрались до центральной кабины, в которой могли уместиться всего два человека. Вспыхнувший по стенам помещения желтоватый свет, тусклый и не слишком комфортный, высветил два небольших сиденья из розоватого материала, кучки «венозных» утолщений по стенам, выпуклости и ниши, гнутые панели, напоминающие крылья летучих мышей, только в несколько раз больше.
– Какая странная геометрия…
– Сделано не для людей и не людьми.
– А кем?
– Лемурами, очень давно, миллионы лет назад. Наши предки просто приспособили эту живучую, наполовину живую технику для своих целей.
– Мне давали читать кое-какие эзотерические материалы, но я никогда не думал, что увижу древние изделия.
– У тебя ещё есть шанс увидеть и древних разумников, потомков лемуров.
– Ты имеешь в виду Арота?
– Глава Экзократора лемур только на три четверти, на двадцать процентов он человек. Владыка Геократора жрец Тивел, наоборот, лемур только на одну четверть.
– Да, я бы с ними с удовольствием поговорил!
– Упаси тебя Сварг! – серьёзно сказал Гамаюн. – Даже я супротив них – амёба. Они признают лишь чаровников своего уровня.
– Владыко?
– Ещё кое-кого. Остальные же люди для них – расходный материал, биомасса, ментальной энергетикой которой они питаются.
Анурий Фокич отставил свою палку, попытался уместиться на одном из сидений, самом большом и сложном.
Буй-Тур сел на пол, кивнул на палку:
– Разрядник?
Гамаюн покосился на неё.
– Обыкновенный сук. Любой острый предмет может послужить своеобразным эффектором. Теперь не мешай.
Буй-Тур примолк.
Свет в кабине виманы как бы влился в стены, погас. Зато сами стены стали прозрачными, и кабину заполнило сумеречное «пещерное» свечение.
– Заработало, – с удовлетворением огладил бороду Гамаюн.
Вимана поднялась в воздух.
– Телекинез? – пошутил Гордей.
– Не наш компьютер, но мыслеприказы понимает.