Бессмертный огонь

Янтарный свет растекался по небу, красив облака в тысячу оттенков золотого и алого. Она склонила голову на плечо Широ, прижалась к его боку. Он обвил рукой талию Эми, притягивая ее ближе. Он надел косодэ без рукавов, но оставил распахнутой. Его плечо было теплым под ее щекой, приятным жаром среди остывающего воздуха.

Солнце опустилось ниже, уже касалось горизонта, океан из синего стал полночно-синим, острова казались темными силуэтами. Только вершины волн окрашивал оранжевый, остальная вода была почти черной, сияющий голубой свет появился в дюжине ярдов от берега.

Эми удивленно напряглась.

— Что…

Она не успела договорить, десятки огней появились над волнами и покачивались.

— Аякаши, — прошептал Широ. — Водные духи. Их видно только на закате.

Эми узнала их, вспомнила горсть крохотных ёкаев, которых Катсуо показывал ей в храме Шираюри. Появлялось все больше огней, пока больше сотни духов не закружилось над водой, как светлячки, танцуя друг другом, пока солнце догорало на горизонте за ними.

Эми прижалась к боку Широ, едва дыша от восхищения, аякаши плясали на волнах. Вспыхнув ярким янтарем, солнце пропало из виду. Последние оранжевые лучи еще сияли на горизонте, аякаши угасали по одному, пропадали, как солнце.

Наконец, остался только один дух. Он покачивался над водой, подплыл к пляжу и остановился в паре футов от них. Замерев на высоте лица, он странно замерцал, а потом склонился на пару дюймов и снова поднялся.

Широ кивнул в ответ, безмолвно приветствуя.

Аякаши замерцал снова, а потом трижды облетел вокруг его головы. Со вспышкой голубого света он полетел к воде и пропал.

— Что это было? — спросила Эми, тьма накрыла океан.

— Думаю, они узнали меня, — он задумчиво склонил голову. — Подозреваю, что это было приветствие. Как «с возвращением», наверное?

— С возвращением, — повторила она почти беззвучно, вспоминая, как Узумэ сказал ему то же самое. Ей пришлось выработать немного слюны, чтобы сглотнуть. — Широ, мне… теперь стоит называть тебя Инари?

Он повернул к ней голову, но в почти кромешной тьме Эми не видела выражение его лица. Он поднял ладонь, маленький кицунэби вспыхнул над его ладонью. Красно-голубой кружащийся огонь озарил его лицо, на него падали тени, но выражение его лица оставалось загадкой.

— Что бы ты предпочла? — тихо спросил он.

— Я… — она отвела взгляд, не в силах смотреть ему в глаза. — Я не знаю.

— Посмотри на меня, маленькая мико.

Она заставила себя поднять взгляд.

— Когда ты смотришь на меня, — спросил он, — кого ты видишь?

— Я не… — она прикусила губу. — Не знаю. Я вижу только… тебя.

— Вот именно. Я — это я. Не важно, как ты зовешь меня.

— Но порой… — она замешкалась. — Порой ты другой. Порой ты…

— Я — это я, — повторил он и провел пальцами по ее руке. — Эми, когда ты — камигакари, ты тоже другая.

— Да?

— Камигакари не кружилась бы в платье, пока не закружится голова, да? — он улыбнулся на миг и посерьезнел. — Ты ведешь себя так, как требует роль, и это тоже часть тебя.

Она смотрела на него, обдумывая его слова. Когда Инари занимал место Широ, она видела другую личность? Или это была другая роль — Кунитсуками, сильного лидера? Была ли роль Кунитсуками схожей с ее ролью камигакари?

— Но Узумэ сказала, что ты не такой Инари, которого она знала…

Он повернул голову к темному небу, где среди невидимых облаков появились первые звезды.

— Может, до оненджу у меня не было шанса узнать, кто я без мантии Кунитсуками. Я не мог узнать, кем могу быть, — пустая печаль мелькнула глубоко в его глазах, его голос стал тише, смешивался с шумом волн. — Я не хочу носить для тебя эту мантию.

Она не могла дышать, а он смотрел наверх.

— Я бы забыл все, — прошептал он, — только бы не забыть, какой я с тобой. Таким я хочу быть.

— Широ…

Он посмотрел на нее, печаль и желание сплелись в глубинах его глаз.

— Я не хочу терять это. Ты — мой огонь, Эми. Ты — мое тепло. До тебя огонь во мне был холодным, как лед.

Несмотря на ее обещание себе, слезы полились по ее щекам.

— Широ… — она подняла ладонь, подрагивающими пальцами коснулась его щеки. — Я… хотела бы я…

Он прижал кончики пальцев к ее губам, останавливая ее, и она знала, почему. Мысли о другом, безнадежные желания, которые не исполнятся, могли принести им лишь боль.

Она прижала ладонь к его щеке. Его пальцы соскользнули с ее губ на подбородок, поднимая голову, он склонился. Его губы коснулись ее, но он тут же отстранился. Его пальцы опустились, он отвернул голову, и ее ладонь осталась в воздухе, похолодев.

— Широ… — прошептала она, боль пронзила ее.

— Прости, — он смотрел на невидимый океан. — Твое макото но кокоро слишком важно. Если ты умрешь в день солнцестояния…

— Я… — Эми хотела сказать ему, что это не важно. Хотела сказать, что ей все равно. Но она не могла, слишком многое зависело от успешного схождения Аматэрасу завтрашней ночью. Тоска пронзала болью каждую клеточку ее тела. — Мне тоже жаль. Мне не стоило…

Он поднялся на ноги и протянул ей руку.

— Юмей будет ждать нас.

Эми взяла его за руку, и Широ помог ей подняться. Он развернулся, свет его кицунэби мелькнул на нем, и он отошел от нее, направился к их сумке и другим вещам.

— Широ.

Он остановился и оглянулся.

— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо тебе за все.

Он не двигался мгновение. А потом развернулся и обхватил ее руками, крепко обнял, уткнувшись лицом в ее волосы. Эми сжимала его изо всех сил, словно могла слиться с ним, чтобы они никогда не расставались.

Его хватка ослабла раньше, чем она была готова, и ей пришлось отойти. Они быстро собрали вещи. А потом они покинули пляж и пошли по лесу, где их должен был ждать Юмей у портала в окруженный зимой храм.

Она хотела, чтобы этот день не кончался, но больше всего она хотела стереть скрытую боль в его глазах, растущую тень одиночества, что ожидало его, когда она погибнет. Она хотела бы прогнать холодный огонь, что грозил снова превратить его сердце в лед.

Глава 23:

Когда Эми открыла дверь в свою комнату, она почти не удивилась при виде Нанако, ждущей ее. Но она была удивлена, что Нанако была в бледно-желтом кимоно вместо ее обычной формы. Ее волосы были собраны на макушке, их держала пурпурная заколка.