Бессмертный принц

Из-за угла донесся слабый шум — это подъехала повозка.

Я указал на Каспера и Элдреда, показывая им, чтобы они поднимались дальше на холм и прикрывали нас своими арбалетами. Двое воинов безропотно следовали моим указаниям, хотя оба были старше меня более чем на десять лет. Никто не подвергал сомнению слова моего отца, но я подозревал, что дело было не только в этом. Они верили в меня, и я был полон решимости увидеть, как эта вера будет вознаграждена.

Зазвонили колокола, и Священные Последователи начали петь, их голоса превратились в единый ритмичный шум, который то усиливался, то снова затихал. Я поманил оставшихся четырех воинов следовать за мной и подтолкнул Балтиана к движению.

Гнедой жеребец был подарком моей матери на мой тринадцатый день рождения. Он был диким, как буря: его не смогли укротить трое мужчин, которые пытались это сделать до меня.

Клан смеялся, когда он был представлен мне, дергаясь на своей веревке и с пеной у рта пытаясь освободиться. Никто не думал, что я смогу оседлать его. Они считали, что моя мать разыгрывает меня, выставляя дураком. Но я знал лучше. Она давала мне возможность показать им свой характер. Они были глупцами, сомневаясь во мне, и вскоре поняли это.

С того дня никто не сомневался в моей выдержке, и ни один другой мужчина не мог ездить на моем жеребце. Я улыбнулся воспоминанию, пока мы ждали, когда подъедет карета. Я собирался снова проявить себя.

Прошла неделя с тех пор, как я принес свою клятву. Ни один воин моложе восемнадцати лет не делал этого раньше. Но я знал свою судьбу с детства, и когда лидер Клана Пророчеств посетила нас три луны назад, я попросил ее показать моему отцу мое будущее. Она предвидела мое восхождение к величию, мой путь лидера людей и уничтожителя вампиров. Мое будущее было переплетено с будущим кровососущих Восставших настолько тесно, что даже мой отец был вынужден согласиться, что я был готов. Я никогда не собирался быть никем, кроме истребителя, и не было никакой необходимости ждать моей клятвы.

Несмотря на заверения пророка, я отказался предоставить свое будущее судьбе. Каждый день я работал усерднее предыдущего. Я докажу всем людям, что заслуживаю своего места среди нашего народа. Без сомнения, когда-нибудь за этим последует и мое возвышение.

Майлзу тоже предстояло узнать обо мне. Я рассказал отцу о своей ненависти к Священным Последователям, и он разрешил мне препятствовать их поклонению любым способом, который я сочту нужным. Так что, возможно, я и не смог бы отнять жизнь у смертного, но я бы с радостью забрал у них все остальное.

Пение и звон колокольчиков приближались, и на дороге появилась карета. Я посмотрел на них, отметив ниспадающие белые одежды, которые были на всех них, некоторые из них ехали в задней части кареты, запряженной парой усталых мулов. Другие шли вокруг нее, звеня в колокольчики и распевая песнопения, их декоративное оружие было прикреплено к поясам. Я сомневался, что какой-либо из серебряных мечей выдержит удар клинка истребителя, они были красивыми и бессмысленными, и вряд ли могли нанести хотя бы царапину, даже случайно.

Я молча вытащил свой клинок из ножен за спиной, и мои воины последовали моему примеру. Буря многообещающе гудел в моем кулаке, мой меч всегда рвался в бой, хотя он казался почти сбитым с толку, поскольку не чувствовал поблизости никаких кровососов. В следующий раз, когда я достану его, возможно, я предложу ему испорченную кровь, которой он жаждал.

Когда карета проезжала мимо нашего укрытия, я завершил подсчет. Двадцать четыре Священных Последователя на семерых истребителей. Это казалось почти несправедливым.

На моих губах заиграла дикая улыбка, и я приказал своим воинам выйти на дорогу позади кареты, а сам потянул Балтиана за собой. Я пустил жеребца легким галопом, и мы помчались сквозь деревья к передней части группы Священных Последователей, их испуганные крики вызвали улыбку в уголках моих губ. Они услышали наше приближение и осознали угрозу приближающейся к ним судьбы.

Жеребец выскочил на грунтовую дорогу и встал на дыбы, повергнув двух запряженных лошадей в неистовую панику и заставив человека, державшего их поводья, тревожно взвизгнуть, пытаясь вернуть им контроль.

Дорога здесь была узкой. С одной стороны крутая скала поднималась под углом, который был совершенно невозможен даже для мулов, запряженных в повозку, а с другой стороны простирался лес, в котором мы прятались, деревья были слишком густыми, чтобы между ними могли проехать повозки.

Я удачно выбрал это место. А поскольку мои люди высыпались на дорогу у них за спинами, их единственный слабый шанс заключался в том, чтобы проскочить мимо меня. Мальчишка на пороге возмужания восседал верхом на самом большом боевом коне, которого кто-либо из них, вероятно, когда-либо видел. И все же одного взгляда на меня было бы достаточно, чтобы сказать им, что я был далек от самого легкого пути, который сейчас был им доступен.

Я указал Бурей на человека, управляющего повозкой, и улыбнулся улыбкой богов: я был уверен, что Локи предлагал ее тем, кого он обманул, а Тор раздавал ее в разгар битвы.

— Мы заберем все, что у вас есть, — просто сказал я ему, умоляя его оспорить авторитет моих слов этим насмешливым взглядом в моих глазах. — Советую вам не сопротивляться.

Священные Последователи оправлялись от потрясения, все они прижались поближе к повозке, но некоторые выпрямили спины и вытащили свое хрупкое оружие.

Моя улыбка стала шире.

Возможно, я и предложил им вариант тихой капитуляции, но я был рожден в Клане Войны, моя кровь была раскалена в огне кузницы Броккра, и я всегда надеялся на бой.

Послышались крики тревоги и замешательства, когда Священные Последователи впали в панику. Несколько самых храбрых мужчин бросились на меня с поднятыми нелепыми мечами, в то время как другие бросились в лес.

Я отбивал их удары почти лениво, со смехом выбив первый меч из рук его владельца, прежде чем ударить другого с достаточной силой, чтобы переломить клинок надвое. Один из ублюдков подошел ко мне слишком близко, схватил за лодыжку и попытался стащить с седла, но я выдернул ногу и пнул его прямо в лицо, опрокинув в грязь.

Его белые одежды были забрызганы коричневой грязью, с его губ сорвался крик неподдельного ужаса. Я рассмеялся, глядя, как он вертелся, пытаясь подняться, пытаясь увернуться от топающих копыт Балтиана. Без сомнения, разъяренный зверь намеревался переломать мужчине ноги, и у меня не хватило духу попытаться обуздать его веселье.

Балтиан нацелился ударить копытом другого придурка, который попытался обойти меня сзади. Ему чертовски повезло, что лошадь промахнулась мимо него; Балтиан был свирепым ублюдком, и его сильный удар мог сломать человеку ребра или что похуже.