Бессмертный принц

Я развернулся к мужчине, когда он попытался ударить Балтиана в бок, целясь в мою лошадь, а не в меня: тактика труса, которая только вызвала мой гнев. Я издал боевой клич и взмахнул клинком, выбивая оружие у него из рук, проливая кровь, когда я вонзил его в мясистую руку. Он убежал от меня, крича от ужаса, когда помчался обратно к остальной части своей искалеченной паствы, а тех, кто пытался сбежать, мои воины уже загнали обратно на место, и теперь все они съежились внутри кареты или вокруг нее.

Я оскалил на него зубы, как зверь; ни один мужчина не причинил бы вреда моей лошади и не остался бы в живых, чтобы рассказать об этом. К черту законы. Если бы ему удалось ударить Балтиана, его голова отделилась бы от плеч. Он должен был благодарить богов, что промахнулся.

По моему резкому свистку мои воины ворвались за повозку, преграждая путь любым из Священных Последователей, которые пытались убежать, хотя казалось, что борьба уже покинула их, некоторые из них теперь рыдали, в то время как другие остекленевшими глазами смотрели на происходящее в каком-то ничтожном проявлении неповиновения.

Я подал сигнал, и Каспер с Элдредом выпустили стрелы со своих позиций на вершине огромной скалы слева от меня, попав в деревянную повозку. Тяжелые наконечники стрел глубоко вонзились в раму повозки, и несколько Священных Последователей закричали от страха. Это было последнее предупреждение, которое я им сделал. Они были окружены, а мы имели ошеломляющее превосходство в силах. Это закончится только тогда, когда я решу, что все кончено.

— Те, кто сдастся, не пострадают! — Я крикнул достаточно громко, чтобы все они услышали меня сквозь их собственные панические крики.

Несмотря на мои личные чувства к кускам дерьма, которые съежились передо мной, наши законы были ясны, и их смерть не наступит от острия моего клинка, если только они не преуспеют в своем стремлении к бессмертию и не станут такими же, как монстр, которому они поклонялись. Если такой день наступит, я с радостью покажу им, как недолговечна может быть бессмертная жизнь.

Священные Последователи сгрудились вместе, многие из них бросали взгляды на человека, сидевшего за поводьями повозки. Я предположил, что это означало, что он был лидером этой ветви преданных, их последней, угасающей надеждой на помощь. Святой Отец.

Глаза мужчины испуганно метались между моими воинами, и я мог сказать, что он задавался вопросом, почему именно я обращаюсь к ним, его взгляд перемещался с меня на них, обшаривая группу, без сомнения, выискивая того, кто, по его мнению, мог быть истинным лидером среди нас. Я не был оскорблен. Мне нравилось, когда люди недооценивали меня. Мне всегда было приятнее, когда я доказывал им, что я безупречен.

— Может, я и моложе своих воинов, кретин, но, уверяю тебя, я более чем достойный соперник любому из них. Не стоит проявлять неуважение ко мне, обращаясь к ним за помощью, — прорычал я.

Это была моя первая миссия против Священных Последователей, и я не мог ожидать, что они уже знают, кто я такой. Но они узнают. Скоро все они будут дрожать при звуке моего имени и скорее отвернутся от своего мерзкого хозяина, чем рискнут перечить мне.

— Ты что, не знаешь, кто мы? — недоверчиво спросил мужчина. — Ты что, не знаешь, под чьей защитой мы находимся? Мы следуем за Бессмертным Создателем, дарующим вечную молодость. Он пьет кровь тех, кто отказывает ему в его подношениях!

— Хотел бы я посмотреть, как он попытается, — съязвил я. Бессмертный Создатель, стало быть? Насколько я слышал, Майлз называл себя Великодушным Спасителем. Возможно, одной самовлюбленной лжи ему было недостаточно.

Я подал знак своим людям начать снимать с последователей все, что у них было, и наблюдал за процессом со спины Балтиана, одновременно наблюдая за их работой.

Поскольку большая часть вещей Священных Последователей уже была погружена на телегу, моим воинам не потребовалось много времени, чтобы собрать остальное. Они заставили мужчин и женщин сложить все, включая одежду, снятую со спин, на телегу, затем велели им встать на обочине дороги. Я рявкнул, приказывая завернуть колокольчики в какие-нибудь одеяла, не желая слушать этот непрекращающийся звон на протяжении всего нашего путешествия домой. В конце концов, мы их переплавим, а золото пустим в дело, и тишина наконец воцарится над нами навсегда.

Холбард вскочил в повозку, осматривая добычу и убеждаясь, что все надежно погружено. Его нога стукнула по деревянному полу телеги, и он остановился, подняв голову, чтобы встретиться со мной взглядом, топнув ногой еще раз, и теперь глухой звук донесся и до меня.

— Ты планируешь оставить нас здесь, голых, на обочине дороги? — воскликнул Святой Отец, попытка отвлечь мое внимание от открытия Холбарда ни в малейшей степени не удалась.

— Возможно, твой сморщенный член замерзнет на холоде и отвалится, — усмехнулся я ему, взглянув на вялую, пухлую плоть, которая свисала между его бедер, моя верхняя губа брезгливо скривилась. — Без сомнения, это оказало бы большую услугу людям, которые следуют за тобой.

Я много слышал о сексуальном аспекте так называемого богослужения, которое совершали эти отчаянные ублюдки, и я должен был предположить, что бессмертие было для них гораздо более привлекательным, чем что-либо еще в этом мире, если за него приходится платить, трахая этот конкретный экземпляр.

Я кивнул Холбарду, чтобы он продолжил исследование, и он опустился на пол, разбирая дерево с полым звуком и легко отодвигая незакрепленные доски. Я бочком подошел ближе, мой интерес возрос, и раздался приглушенный крик, когда он вытащил молодую женщину из потайного отделения за шиворот.

Прядь темных волос закрыла ее лицо, когда она боролась с хваткой Холбарда, но он просто вытащил кляп у нее изо рта, позволив ей говорить свободно.

— Пожалуйста, сэр! — отчаянно выдохнула она, ища меня глазами. — Я не Священная Последовательница. Они забрали меня из моей деревни и спрятали здесь, когда я сражалась с ними. Я не знаю, где я и что вам нужно от них, но, пожалуйста, не оставляйте меня с ними.

— Девочка наша, — прошипел Святой Отец. — Забирайте остальное и ступайте своей дорогой, но она останется с нами. Ее отец в долгу, и она — плата.

Я холодно посмотрел на него, затем жестом приказал Холбарду привести девушку ко мне. Он быстро проверил ее на наличие оружия, затем перекинул через плечо, спрыгнул с повозки и поставил ее передо мной у копыт Балтиана.

Девушка отпрянула назад, плотнее прижимая белое платье к своему тонкому телу, пытаясь избежать беспокойного топота Балтиана, и я вложил Бурю в ножны.

— Говори, — приказал я, когда она промолчала.

Если она ожидала, что я рассмотрю ее просьбу забрать ее у Священных Последователей, то мне нужно было объяснение. Ее длинные каштановые волосы падали на лицо, но я видел, что она была достаточно молода, чтобы быть незамужней, хорошенькая, вероятно, на несколько лет старше меня. Полупрозрачное белое платье почти не скрывало ее тела, сквозь него были видны соски, хотя меня больше интересовали красные круги вокруг ее глаз и ужас, охвативший ее. Я никогда раньше не слышал о том, чтобы Священные Последователи увеличивали свою численность силой, но в ее ужасе было что-то совершенно искреннее, что заставило меня остановиться, чтобы выслушать ее.