Бессмертный принц

— Подожди, притормози, — сказала я, моя голова гудела от информации, которую он обрушивал на меня со скоростью мили в минуту.

— Вместо этого я куплю тебе книгу об этом, как насчет этого? — предложил он, и я пожала плечами, не уверенная, верю ли я во всю эту чушь о богах или нет. Но я подумала, что узнать о них не повредит.

— Сегодня утром у меня для тебя сюрприз. Но сначала… — Майлз полез в карман и достал яблоко. — Завтрак.

Я с готовностью взяла его, мой пустой желудок ожил при виде еды.

Майлз вел бесконечную светскую беседу, пока мы спускались по лестнице, а я поглощала свое яблоко, золотоволосый принц, казалось, был способен поддержать целую беседу, и мне не приходилось ничего делать, кроме как кивать головой в нужные моменты. Мы вышли к передней части замка, где дул холодный ветер и над головой сгущались тучи. Сверкающая белая машина уже ждала нас, и охранник вручил ключи Уоррену, когда мы подошли к ней.

Я держала в руке полностью обглоданный яблочный огрызок и проглатывала последний кусочек сладкого фрукта. Майлз выхватил его у меня из пальцев и швырнул в деревья с такой скоростью, что он размытым пятном пролетел по воздуху и врезался в дуб с такой силой, что на коре осталась вмятина.

— Залезай. — Он открыл для меня заднюю дверь, и я скользнула внутрь, прежде чем он последовал за мной. — Итак, вот в чем дело, Белоснежка.

Я нахмурилась, услышав это имя. — Что?

— Ну, знаешь, темные волосы, бледные щеки, кроваво-красные губы. Как в сказке? Тебе нужно прозвище, так что вот оно.

— Оно не короче, чем Монтана, — заметила я.

— Конечно, короче. — Он махнул рукой, явно намереваясь называть меня именно так, хотя я не узнала сказку, которую он упомянул.

— На самом деле это не так, — сказала я.

— В любом случае, ты, возможно, слышала слухи, что я с Уорреном.

Мои брови удивленно приподнялись от его честности.

— Если ты выберешь меня, я буду тебе скорее другом, чем мужем, хорошо? Я бы хотел прояснить это на случай, если ты сегодня влюбишься в мою невыносимо красивую внешность и первоклассную личность. Уоррен мой, а я его.

Уоррен настороженно посмотрел на нас в зеркало заднего вида. — Ты уверен, что тебе следует говорить ей это? Ты не сказал остальным.

— Ну, это потому, что Фабиан уже пошел и рассказал ей, не так ли? — Майлз обвиняюще повернулся ко мне, и я увидела отблеск того зверя, о котором предупреждал меня Эрик. Не то чтобы я нуждалась в предупреждении об угрозе, которую представлял вампир, хотя я могла видеть, что он был прав насчет непринужденного поведения Майлза. Было бы не так уж трудно забыть, что он был порочным созданием, если бы я только сосредоточилась на его улыбках и мнимой теплоте.

— Да, он это сделал, — призналась я, не видя никакого смысла пытаться лгать. — Но почему ты должен это скрывать?

— Я скрываю это только от людей, за которыми ухаживаю, — нахмурившись, сказал Майлз. — Я не думаю, что они захотели бы выбрать меня, если бы знали, что на самом деле не могут заполучить меня.

Очень высокомерно, но ладно.

— Значит, общественность знает? — Спросила я.

— Вроде того. Они знают, что Уоррен — член моего гарема, но они также думают, что мои человеческие жены — настоящие жены. Например, они верят, что я люблю их и у нас настоящие отношения.

— Но зачем лгать? Разве не ты и другие члены королевской семьи устанавливаете правила?

— Это политика, — вздохнул Майлз. — Весь этот ритуал вызывает большой интерес у публики, и он может повлиять на мнение людей о нас. У меня есть Придворные Элиты, которых я обратил, и они всегда будут верны мне в первую очередь, как и те, кого обратили мои братья и сестра. Но есть поколения вампиров, насчитывающие много лет. Те, кого мы обратили, обращают других, а затем они обращают других, и так продолжается до тех пор, пока воды верности не становятся немного мутными. Мы должны приложить сознательные усилия, чтобы заручиться поддержкой этих вампиров, чтобы никогда не было причин для мятежа. Уже есть группы повстанцев, которые находятся на подъеме…

— Майлз, — прорычал Уоррен, пока я цеплялась за слова принца.

— Все в порядке. Кому она расскажет? — Сказал Майлз, затем, к счастью, продолжил, сообщив мне больше информации, чем я когда-либо получала от Эрика. — Опросы показывают, что этот ритуал приносит нам пользу. Всем нравится его интрига. Вампиры женятся на людях — это же полное безумие на бумаге, верно? Поэтому я понял, что должен взять на себя обязательства, позволить им думать, что я полностью вовлечен в это дело, ухаживать за людьми вместе с моей семьей. Это привлекает ко мне новых последователей каждый год.

— Так вот для чего это все? Помощь твоим политическим кампаниям? — Спросила я, не скрывая горечи на своем лице и отвращения к этой шараде.

— Нет, не только это, — мрачно пробормотал он.

— Майлз, — снова сказал Уоррен. — Хватит, ты ее напугаешь.

— Мне все равно. Скажи мне правду, — настаивала я, но Майлз покачал головой, бросив на меня извиняющийся взгляд, от которого мое сердце учащенно забилось.

— В общем, Уоррену пришла в голову эта идея. Я не хотел делать это таким образом, но он был прав. Это работает. Если ты выберешь меня, я не буду настоящим мужем. И тебе никогда не завоевать мое сердце, как бы сильно ты ни пыталась претендовать на него. Уоррен владеет им много-много лет, и этого уже не изменишь.

Он посмотрел на Уоррена, их взгляды встретились в зеркале, и между ними возникло напряжение, которое зарядило воздух. Смущение пробежало по мне, когда я поймала их горячий взгляд, не в силах отрицать любовь, которую они, казалось, испытывали друг к другу. Но были ли вампиры действительно способны на подобные эмоции? Это шло вразрез с тем, как я воспринимала их всю свою жизнь, и бросало вызов всему, что я о них думала. Любовь была нежной, теплой, чистой. Но это были не те вещи, которые у меня когда-либо ассоциировались с этими монстрами.

— Ты же знаешь, я абсолютно не заинтересована в том, чтобы что-то выиграть у тебя или твоих… — Я прикусила язык на словах ‘кровососущих братьев и сестры» и попыталась сдержать свой тон, учитывая предупреждение Эрика. — Братьев.

Майлз рассмеялся, как будто я пошутила, и Кошмар вспыхнул жаром у меня на бедре, как будто его разозлило мое нынешнее общество. Бей верно, бей глубоко.

Слова побуждали меня действовать, клинок желал смерти вампирам вокруг меня, но прямо сейчас это звучало как самоубийственная миссия.