Бесы в погонах

– Имущество описано?

– Конечно! А ты как думал?..

– И до суда опечатано, верно?

– Как всегда, – пожал плечами рубоповец.

– У него на Волге коттедж есть, – пояснил Роман. – Новый совсем, Царьковский в него даже въехать толком не успел… так можно туда…

Это была мысль. В опечатанный коттедж находящегося под следствием генерального директора крупного ЗАО точно никто не сунется, даже сами менты.

– Где это? – спросил отец Василий и притормозил: прямо перед ним уже возникла трасса, и от того, где находится коттедж, зависело, куда поворачивать.

– За Вишенками, на самом краю, в березовой роще… Знаете, там раньше дикий пляж был…

Священник кивнул, добавил газу и, выехав на асфальт, повернул направо.

* * *

Чтобы не проезжать мимо поста дорожно-патрульной службы, отец Василий съехал на идущую параллельно трассе, укрытую за лесополосой грунтовку. Ярко светило вечернее солнце, смоченная вчерашним ливнем дорога уже подсохла, но еще не пылила, и со стороны можно было решить, что несколько дружных семей едут купаться на Волгу.

Священник даже подумал, что вода, поди, давно прогрелась, а он так ни разу ни сам не выбрался, ни семью на речку не вывез. Все время на служение уходит… И едва он вспомнил о служении, как настроение резко упало: там, в храме, остался один лишь, пусть и старательный, но, надо признать, не совсем толковый диакон Алексий. Как он там будет управляться, было совершенно неясно…

Так, прячась за лесополосой, они проехали до Вишенок, миновали заправку и стоянку, на которой так и стоял брошенный в прошлый раз священником его «жигуленок», и выехали на идущую параллельно Волге улочку. Вскоре они остановились перед большими воротами из причудливо гнутого металлического прута. А там, за воротами, в паре сотен метров, уже виднелся огромный, похожий на дворец коттедж генерального директора Царьковского.

Санька выскочил из машины, вытащил из кармана проволоку и принялся ковыряться в замке.

– Слышь, Роман Григорьевич, – повернулся отец Василий к Якубову. – А ты уверен, что сюда никто не явится?

Роман Григорьевич пожал плечами.

– Ты лучше у меня спроси, – самодовольно хохотнул Андрей Макарович. – Я тебе точнее скажу. Этого Царьковского еще месяца два будут в следственном изоляторе держать, это минимум! И вся его шушера будет сидеть по своим щелям тише воды, ниже травы!

Отец Василий удовлетворенно хмыкнул: если «шушера», как выразился Макарыч, забьется по своим щелям, это неплохо. По крайней мере, это позволяло надеяться, что их не потревожат.

Санька, открыв ворота и пропустив машину на территорию, тщательно закрыл их за собой. Они тихо подъехали к огромному, загораживающему собой солнце и лишь по недоразумению названному коттеджем дворцу и вышли.

– Вот это живут люди! – не мог скрыть своего восхищения, смешанного с изрядной долей негодования, Санька. – Это ж сколько бабок у человека?!

– Тебе на твою ментовскую зарплату и за десять жизней не заработать, – язвительно хихикнул осмелевший Сережа, но тут же получил от папеньки увесистый подзатыльник.

Андрей Макарович решительно подошел к центральной двери, оглядел ее и тут же покачал головой.

– Качественно опечатано, незаметно не снять. Я сейчас вокруг дома похожу, а вы подождите.

Пасюк торопливо пошел вокруг дома, а оставшиеся перед центральным входом беглецы принялись оглядываться. Коттедж был многоуровневый, со сдвигами этажей и ломаной линией крыши, тремя гаражными воротами в правой части строения и массой окон, балкончиков и каких-то странных переходов между разными секциями.

– Слышь, Санек, – повернулся к лейтенанту отец Василий, – а через гараж пройти можно? Он же, кажется, не опечатан?

Санька вгляделся.

– Он изнутри открывается. Но можно попробовать.

Они перепробовали все: проникнуть в дом через гараж, аккуратно вытащить оконную решетку и даже пройти через подвальную дверь. Но замки и решетки были сверхнадежны, а внаглую сорвать ментовскую печать в их положении было бы верхом неосторожности.

И тогда отца Василия осенило. Он подозвал к себе Саньку и показал ему на оконную решетку полуподвального этажа.

– Они импортные, открываются изнутри, видишь?

Санька кивнул.

– А металлическая кровля прибита стандартно, гвоздями в «волну», – показал рукой вверх священник. – Точно?

Санька пригляделся и снова кивнул.

– Поищи в машине кусачки, – предложил священник. – Полезай на крышу, откуси несколько шляпок и сможешь приподнять кровельный лист. Просек? А с чердака можно и в дом пройти. Главное, там, внутри, суметь ключи от решеток найти. Менты вряд ли забрали все, покопайся и найдешь.

Санька задумался. Он уже видел, что главная проблема не ключи и даже не то, как забраться на крышу, главная трудность в том, как приподнять тяжеленный металлический кровельный лист, даже если его не держит шляпка гвоздя.

Он полез в машину, нашел кусачки и монтировку, в десять минут забрался по решеткам и кирпичным выступам в стене на крышу и быстро, одну за другой, откусил пять или шесть шляпок. Засунул под лист монтировку, глубоко вздохнул, весело глянул на оставшихся внизу товарищей по несчастью и рывком приподнял кровельный лист.

* * *

Ему удалось все. Даже несмотря на то, что под кровлей оказалась деревянная обрешетка и несколько слоев утеплителя. И когда, спустя долгие тридцать или сорок минут, Санька появился в полуподвальном окне, открыл сначала его, а затем и найденными ключами решетку, всех настолько вымотало ожидание, что даже у отца Василия подрагивали ноги. Он первым пролез вниз, принял маленького Мишаньку, с любопытством пытающегося понять, что это такое делает батяня, затем помог спуститься Ольге и только тогда до конца осознал, что в его жизни действительно начался новый этап.

Часть вторая

Комната, в которую они попали, более всего напоминала спортивную раздевалку на две футбольные команды.

– Ни хрена себе масштабы! – присвистнул Санька и открыл дверцу одного из шкафчиков; похоже, это и впрямь была раздевалка.

– Тут и бар есть! – обрадовался Макарыч. – Смотрите, мужики, что я нашел! Коньяк!

– Так, православные, – остановил их отец Василий. – Мародерствовать чуть позже начнете, сперва дом осмотрим.

Не согласиться с ним было сложно. Роман подхватил под руку Евгению, Санька – Катерину, поп – свою попадью, и только Макарыч с Сережей весело переглянулись, многозначительно прокашлялись и пошли на «экскурсию» порознь.