Бей ушастых! Часть 1

— Журес, как ты мог предать меня после всего, что у нас было? — горестно взвизгнула я. — Мы же в одной постели лежали! Ты помнишь, Журес дорогой?

— Это ложь, — для короля пояснил волшебник.

— Дафур! — я развернулась к королю, выразительно изгибаясь в объятиях удерживающего меня стражника. Грудь моя при этом призывно заколыхалась. — Дорогой, неужели тебе не жалко меня? Как ты можешь такую красоту, такие сто центнеров офигительной плоти отправлять в сырую подземную темницу?

Но на Дафура мой страстный призыв не подействовал, он уже пришел в себя и соблазну поддаваться не собирался.

— Вам не хуже меня известно, княгиня, что в ваших темницах не сыро. Уведите ее! И чтоб никто к ней не прикасался! Я лично прослежу.

А у Дафура все-таки ума побольше, чем я предполагала. Умница, какой. Конечно же, меня трогать нельзя. Особенно таким непотребным образом — за всякие интимные места. Ведь я ценный заложник. Воспрянув духом, я перестала валять дурака и вопить и позволила отвести меня в темницу.

Стражники все-таки засранцами оказались — пока вели, от всей души полапали. Пришлось утешить себя тем, что все эти выпуклости вроде как и не мои, так что и честь пострадала не моя, а… хм… чья? А вот Кардагола к примеру! Нечего было из меня такое соблазнительное чудовище делать!

Большая часть подземелья у нас для всякой магии некромантской приспособлена, и вход туда магически опечатан во избежание случайного проникновения всяких посторонних товарищей. А под тюремные дела отведено совсем мало места. Всего пять камер и комната для охраны. Палачей мы в штате, не держим, зачем магам палачи? Мы и так в случае чего всю правду узнать можем. На мой взгляд, это более цивилизованный способ, чем всякие щипцы, плети и прочие радости, которыми, например, изобилует тюрьма в Зулкибаре. Да и Терин палачей как вид недолюбливает, после близкого знакомства с зулкибарским Вадиком. Я однажды предложила Вальдору должность палача упразднить и заменить его толковым магом, так он посмотрел на меня как на больную и толкнул проникновенную речь о многовековых традициях и династии палачей, предки которых еще первому зулкибарскому королю служили верой и правдой. В общем, безнадежный романтик мыш этот недобитый.

В нашей тюрьме заключенные редко подолгу задерживаются — не приучены мы пленников у себя в доме держать. А вот Дафур, оказывается, это дело любит. Несмотря на то, что у него в Арвалии своих темниц наверняка полным-полно, он еще и нашей воспользовался. Одним словом, все камеры оказались заняты.

Тюремщик игриво предложил мне побыть заключенной в его уютной комнатке, но приведшие меня стражники, которые уже как родные жались к моему грудасто-жопастому телу, быстро разъяснили ему, кто я такая.

— Привет, Олаф, как жена? Как детишки? — весело помахав ему ручкой, проворковала я.

Глаза у бедняги полезли на лоб, он забормотал что-то, что при большом воображении можно принять за выражение почтения. Ага, еще бы! Ведь это наш, местный тюремщик, и Терин его по головке не погладит, если со мной тут будут плохо обращаться.

— А вот мы ее сюда, во вторую посадим, к Иксиону. Этот точно не тронет, — осенило Олафа. — Прошу Вас, княгиня, устраивайтесь поудобнее. Я Вам сейчас одеяла принесу.

Я осторожненько вошла в камеру. Интересно, что это тут за Иксион сидит, который не позарится на такую красивую меня? Евнух что ли?

Олаф, продолжая взволнованно бормотать всякую чушь, зажег факел. Когда я увидела, кто мой сокамерник, все на что меня хватило, это тихо пискнуть: «Мама!» и резко сдать назад.

* * *

По моим подсчетам мы уже около часа бродили по лагерю. Ничего интересного мною замечено не было, и не происходило тоже ровным счетом ничего. Меня даже ни разу не остановили и не поинтересовались, кто я такой и почему шляюсь тут без дела. Хотя я даже ответ уже придумал — что я вот преданный слуга почетной гостьи полковника Кирдыка, собачку ее любимую выгуливаю, а собачка не какая-нибудь хухры-мухры, а самая настоящая зулкибарская… диванная.

— Кир, почему мной никто не интересуется?

— Ты что девица, чтобы тобой интересоваться? Хотя, с такими-то волосами могут и спутать, — поддел этот пес шелудивый.

— Ты не видел, какие длинные они были лет пять назад, — с лучезарной улыбкой отозвался я, решительно не поддаваясь на провокацию. — Но я серьезно, Кир, почему меня никто не остановил? Я вроде как чужой здесь. Или всем плевать, что посторонние по лагерю разгуливают?

— Так всех уже оповестили, что у нас гостья. За тобой приглядывают, не переживай, — утешил Кир.

Но только мне от чего-то наоборот совсем неутешительно стало. Сразу начало мерещится, что из-за каждого куста на меня следящие глаза пялятся. Мания преследования, одним словом. Гулять как-то сразу расхотелось и я ненавязчиво взял курс на шатер Флипы… то есть теперь это стал шатер Иоханны.

* * *

Позади меня обнаружилась преграда в виде Олафа, который хоть и побаивался, но отпускать пленницу в бега не собирался. Да и стражники все еще в коридоре маячили. Как будто им заняться нечем!

— Это кто это? — пролепетала я, невежливо ткнув пальцем в направлении своего будущего сокамерника.

— Это Иксион. Вы, княгиня, его не бойтесь, он Вас не тронет. Он безобидный, — залопотал Олаф, подталкивая меня вперед.

Я немножко поупиралась, но быстро поняла, что смысла в этом нет, все равно придется войти внутрь и остаться наедине Иксионом.

Да, я дура! Столько лет прожила в этом магическом мире и не удосужилась поинтересоваться, есть ли здесь еще какие-нибудь разумные, кроме людей, гномов и эльфов, которые обитают по ту сторону Зулкибарских гор и среди людей появляются редко и ненадолго, в отличие от гномов, которыми все города кишат. Вот, оказывается, есть. Кентавры, например.

— Здрасти, — брякнула я, скромненько присаживаясь на деревянную скамейку у стены, подальше от кентавра, который уложил лошадиную часть тела прямо на полу и, сложив руки на груди, насмешливо наблюдал за мной серыми глазами из-под гривы темных волос.

— Привет, — оскалился он на мое приветствие и я к своему «восторгу» разглядела у него приличные такие клыки. Клыкастый кентавр? Прелесть какая! И почему мне так везет?

— Иксион, ты же не ешь прекрасных дев? — весело поинтересовалась я.

— Дев ем, — ухмыляясь, отвечал он, — но тебе это не грозит.

— Хам! — на всякий случай обиделась я. — Ты как с княгиней разговариваешь?

— Княгиня это твое кабацкое прозвище что ли? — нагло ухмыляясь, осведомился этот сивый мерин.

— Я княгиня Эрраде, придурок!

— А я герцог Иксион, дура! И я знаю, как выглядит жена Терина.

— Это откуда ты знаешь-то? Шпионил что ли за ним?

— Почему я тебе объяснять должен?

— А, по-твоему, можно мне не объяснять, откуда ты знаешь, как я выгляжу? Мы не знакомы, я бы такой экземпляр не забыла.