Без памяти

— Что случилось?!

— И тебе добрый вечер.

Габриэль уже спрыгнул с кровати и начал оглядываться. На нём был лишь белый халат. Слипшиеся от бетона волосы отмыть не удалось, хотя Ханна очень старалась.

— Я долго думала, что первое ты скажешь, придя в сознание. Реплика меня разочаровала.

Квестор мотнул головой:

— Где Зиан?

Пересказав всё, что произошло, она добавила:

— Сейчас мы в соседнем городе. Сняла номер на своё имя.

— Зря. Твои Лепиды должно быть уже идут по следу.

Ханна приподняла одну бровь, когда Габриэль одним рывком снял с себя халат:

— Ты когда-нибудь спала с такими как я?

— Что?

— Это день моего суда, Ханна, да или нет?

— Может я и убийца, но не извращенка.

Должно быть, именно такого ответа он и ждал. Ханна пропустила табурет между ног прошла всю спальню поперёк, пока не наткнулась на окно. Выход был в другой стороне. Прыгать с шестого этажа было не дальновидно. К тому же, Габриэль без труда нашел бы её в этом городишке… Удар.

— … просто жаждут избавиться от моего влияния на тебя. Ещё в Венеции над трупом Императора Люций ясно дал понять, что не потерпит меня рядом с тобой. Ты бы видела к каким изощренным методам он прибегал, чтобы заставить меня покинуть дом, после пожара. Он хуже любого другого лемура, умом ещё ребёнок. Мать потерял рано, был обращен против воли и наверняка подвергался насилию со стороны Мастера. Максимильян Лепид мог не только подчинять чужие умы, предугадывать грядущие события и читать мысли. Он владел психокинезом, мог оказывать воздействия на физические объекты. Это не чашку подвинуть, Ханна. Он лежа в постели мой сделать перестановку в комнате, не говоря уже о том, что вытворял своим внушением…

Постепенно она начала возвращаться к реальности и обнаружила, что лежит спиной на столе. Сзади по-прежнему плотно закрытое окно с видом на вечерний город. Щиколотки и запястья перехвачены веревками и жестко закреплены на железных крюках для отвода штор. Голая. Впервые за много лет практики, Ханну прошиб холодный пот.

— Я не знаю, какими силами они пользовались при тебе, но их возможности куда обширнее, чем просто телепатия. Особенного у того, Золотого.

О сексе с двуликими Ханна знала мало, наблюдая как совокуплялись некоторые из них в чилл-аутах. Это было что-то бешеное и неконтролируемое, но что важнее, все партнёры люди или нет, выглядели так, будто их разрезали на части. Трупы в Гарцмане, убирали сразу. А кое-где они лежали под столиками или рядом с насильниками, служили подносом для мусора и лишней спермы.

— Ты под воздействием, — прошептала с ужасом.

— Да, — улыбнулся. — Они совсем близко.

— Т-ты… с-сдурел. Т-ты ненормален… я же не…

— Тише, — накрыл её рот ладонью, — У тебя есть за что держаться, ты выживешь. Это мне, из нас двоих, теперь дорога только в крематорий. Я должен сказать тебе, что знаю, Ханна. В каком-то смысле это даже важнее, чем то, что я сделаю потом. Все дело в Люции, мальчишке. Ты и его мать — одно лицо.

Некоторое время Ханна молчала, пытаясь успокоиться, затем не выдержала и укусила двуликого за руку. Люций — голубоглазый платиновый блондин.

— Его мать была брюнеткой, с чёрными глазами, — будто услышал её мысли. — Под рубашками он носит медальон. Его мать звали Лилиан. Ничего общего с тобой в плане биографии. Родилась и выросла в Париже, но внешность, Ханна, ты бы видела снимок, — Габриэль поморщился, смотря на покусанную ладонь. — Максимильян, знал что делал.

— «А с кем отожествляете себя вы? Maman».

— Ты можешь манипулировать им, без сущности Максимильяна. Лепид предвидел это и, должно быть, Люций представлял серьезную угрозу для него, раз подобный фактор оказался решающим при выборе нового Отца.

— Ты выбрал самый извращенный путь, чтобы послать меня на тот свет, — попыталась усмехнуться, когда он убрал руку.

— Кто сказал тебе, что ты умрёшь?

— Люди, занимаясь сексом с монстрами гибнут. Вы… вы… у вас…

— … там какое-то уродство? — поспешно договорил.

Двуликий начал теребить ремень. Джинсы сползли вниз. Ханна снова зажмурилась. Горячее дыхание Габриэля обожгло ей шею:

— Знаешь, что не так, Ханна? Наши самки не получают удовлетворения без дополнительной стимуляции влагалища. И по крайне мере у моего вида, там… — он выдал нечто похожее на смешок. — Есть шипы.

Ханна застонала в голос и резко отдёрнулась в сторону. Габриэль без труда вернул её в обратное положение, стиснув бёдра и продолжил:

— Они не только стимулируют, но и препятствуют преждевременному прерыванию акта, — Ханна толкнула его лбом в подбородок, громко выругавшись. — В спокойном состоянии острия шипов прилегают к головке, при эрекции поднимаются. Ты не сможешь не почувствовать, как я буду рвать тебя на части.

Как бы в доказательство своим словам он ткнулся бедрами в её живот. Она почувствовала их. Намного толще иглы, они слегка сгибались внутрь. Такие легко проскользнут внутрь, но при обратном движении зацепятся за стенки влагалища. Ханна проглотила вопль ужаса.

— Зиан подписал мне смертный приговор. Это конец. Твой Люций приберёт квестуру себе, даст тебе добро на ликвидацию всех и вся, особенно после того, что… было, — двуликий с сожалением посмотрел Ханне ниже живота. — Римская Чума очистит Рим от нечисти. Лепиды захватят столицу. Не пройдет и пары лет и придумают способ избавиться от иллюстрия Джованни на острове. Все будут отдавать почисти потомкам Пифагора…

Его эрекция медленно заскользила вниз по её животу, царапая кожу. Ханна судорожно вцепилась в верёвки и часто задышала. Сердце бешено колотилось, но она не силилась открыть глаза. Это было выше её сил. Габриэль взял её ноги и раздвинул как можно шире, сильнее затягивая верёвки. Неужели так и возьмёт её? Нет. Что-то холодное коснулось её там. Запахло сладким. Сжалился.

— Расслабься, Ханна. Ради твоего же блага.

Она честно попыталась, но не смогла. Габриэль скользнул внутрь и оба замерли на несколько мучительных секунд. Ханна ощущала как напряжена, как стекает пот по спине и лбу. Ещё никогда она не ощущала себя в такой опасности. Будь рядом пистолет, она бы не задумываясь спустила весь магазин двуликому в голову. Но ничего не было. Он отчистил стол, а на запястье не было напульсника со спрятанным лезвием.

— Какого хрена твой Зиан делал в Америке в 89-ом? — спросила, скорее наобум.

— Очевидно, он помогал тебе провести ритуал омоложения.

— Ты знал! — отчаянно всхлипнула, пытаясь освободить руки.

— Я знал, — Фиорентин не без труда протолкнулся дальше, входя на всю длину и остановился. — Я так много знаю, Ханна. Порой, мне кажется, что лучше умереть.

Между вспышками отчаяния и страданий, Ханна пыталась почувствовать ещё хоть что-нибудь, но пытка была настолько искусной и внезапной, что в себя её привел только детский крик. Люций стоял на коленях возле неё, дрожащими руками дотрагиваясь до тела, но не имея понятия, что делать.