Без права на пощаду (Школа обаяния)

Затем Мартиндэйл откуда-то извлек два лоскута голубого атласа и развернул во всю длину, демонстрируя публике. Зал зашелся от смеха. Это были поддельные посольские орденские ленты, на которых яркими красными буквами написано: «ПЕРСОНА НОН ГРАТА».

Лиза прыснула со смеху.

Мартиндэйл подошел и церемонно нацепил на них ленты.

– Для присутствующих здесь недипломатов, которые не знают латыни, объясню, что выражение «персона нон грата» означает «тот, кто не дает чаевых».

Перед тем, как начнутся музыка и танцы, а особенно перед приходом посла с супругой, состоится вручение памятных подарков. С огромной радостью предоставляю вам нашего первого дарителя – товарища Владимира Слизистого.

В зал вошел молодой сотрудник отдела Гарри Уорник в коричневом костюме, который был велик ему по крайней мере на шесть размеров, но босиком. Волосы его были зализаны назад, на рубашке нарисован красный галстук. Раздался взрыв хохота.

Уорник поднялся на сцену, холодно поцеловал Холлиса в обе щеки и с чувством поцеловал Лизу в губы. Затем он обратился к присутствующим:

– Товарищи американские свиньи, благодарю вас за то, что пригласили меня сюда на этот вечер. А теперь я хочу вручить награду полковнику Холлису. Полковник, по распоряжению Центрального Комитета, за постоянно ухудшающееся качество вашей работы награждаю вас орденом Лимона. – Уорник повесил Холлису на шею красную ленту, на которой болталась груша, и объяснил: – Извините, но лимонов не нашлось.

– Я понимаю, – засмеялся Холлис.

Уорник поцеловал Лизе руку и заговорил снова:

– А вы, сексуальная леди, по распоряжению Центрального Комитета награждаетесь медалью Социалистического Бездельника. За то, что круглый год спите. – Уорник извлек из своего огромного пиджака еще одну красную ленту, на которой висел красный пластиковый будильник. – Просыпайтесь по окончании рабочего времени!

– Польщена выпавшей мне честью, – ответила Лиза.

Гости заулюлюкали и засвистели.

– Прошу соблюдать тишину, товарищи! – объявил Уорник. – Тут вам серьезное дело, а не хаханьки! – Он достал из кармана два листка бумаги и обратился к Холлису и Лизе: – Вот вам две путевки на пятилетний отдых в сибирском ГУЛАГе. По вашему выбору. Номера отдельные.

От этих слов толпа буквально начала захлебываться от гогота.

– А теперь я с огромным удовольствием приглашаю на трибуну великого американского дипломата, выдающегося государственного деятеля, миролюбивого друга советского народа, превосходно одетого, товарища Чарлза Бенкса.

Бенкс поднялся на сцену.

– Благодарю вас, товарищи, леди и джентльмены, – начал он. – Как вы уже знаете, ежегодно в это время мы присуждаем награду Барлоу. Эта редкая и весьма почетная награда названа в честь американского дипломата Джоэла Барлоу [16] , который в 1812 году сопровождал французскую армию в Россию. После московского пожара мистер Барлоу отступал вместе с французами и трагически погиб от обморожения, став, таким образом, первым американским дипломатом, замерзшим в России.

16

Джоэл Барлоу (1754-1812) – американский дипломат и поэт.

Бенкс отлично выбрал время для своего выступления, и все рассмеялись. Он предупредительно поднял руку и произнес:

– Поэтому каждую осень в ознаменование этого печального события и в память о мистере Барлоу мы отдаем дань одному или нескольким нашим соотечественникам, пережившим зиму без нытья и стонов и не сбежавших хоть на месяц на Багамы. И в этом году мне выпала честь представить к этой награде двух людей, которые продемонстрировали уникальную способность к совместной работе по поддержанию тепла. Леди и джентльмены, эту награду получают полковник Сэм и мисс Лиза.

Гости зааплодировали и засмеялись. Бенкс поставил перед Лизой и Холлисом ведерко со льдом.

– А сейчас представляю вам помощника полковника Холлиса, капитана О'Ши.

Бенкс отошел в сторону, и его место занял капитан О'Ши с коробкой в руках.

– Я счастлив, что мне выпала возможность работать с таким талантливым офицером, – сказал капитан О'Ши. – От имени присутствующих здесь военных атташе мне бы хотелось вручить полковнику Холлису прощальный подарок. – О'Ши открыл коробку и достал из нее маленький гипсовый бюст Наполеона. – Полковник, это дань уважения вашему таланту от французского посольства. Когда будете переходить с одного места службы на другое, куда бы вы ни получили назначений, берите это с собой как память о времени, проведенном в Москве, и о вашем занимательном уик-энде в русской провинции.

Холлис протянул вперед ведерко со льдом, и О'Ши сунул в него гипсовый бюст.

Сэм обратился к О'Ши:

– Я очень признателен вам за подарок. Я поставлю его перед собой на стол, когда буду писать на вас служебную характеристику.

Зал зааплодировал. О'Ши поклонился и представил всем поднимающуюся на сцену Кей Хоффман, которая несла великолепную расписную балалайку. Она улыбнулась Лизе.

– За все годы, которые я проработала в Информационной службе Соединенных Штатов, мне очень редко встречался человек, настолько глубоко знающий принимающую страну, ее язык, культуру и ее народ. От имени всех сотрудников Информационной службы, находящихся здесь, а также в нашем консульстве в Ленинграде, мне бы хотелось вручить Лизе прощальный подарок. Безусловно, этот подарок не шутка, а предмет русского творчества, который, несмотря на все трудности, стоило поискать. – Кей Хоффман вручила Лизе балалайку со словами: – Прими от нас этот изящный электрический самовар.

Ее шутка застала всех врасплох, и наступила тишина, через минуту сменившаяся безудержным хохотом и аплодисментами.

– Берешь вот эти проводочки и суешь их в розетку, – объяснила Кей. – Чай нужно насыпать вот в эту большую дырку. Не знаю, правда, куда наливать воду...

Лиза взяла балалайку.

– Я не умею играть на ней... на самоваре... но очень люблю ее звук и обещаю научиться играть в память о чуткости моих сослуживцев.

Кей обняла и расцеловала девушку, прошептав ей на ухо:

– Не упускай этого парня, милочка.

Джеймс Мартиндэйл снова вышел на сцену и вынес стенд с наклеенной на нем увеличенной фотографией статьи, напечатанной по-русски.

– Тем, кто хочет знать правду об инциденте, из-за которого мы все собрались здесь, советую обратиться к советской прессе. «ПРАВДА», как вы уже знаете, означает «правда», а «ИЗВЕСТИЯ» – «известия», и я слышал, что в «ПРАВДЕ» нет известий, а в «ИЗВЕСТИЯХ» не бывает правды. Тем не менее я прочту вам английский перевод этого советского репортажа: «Советское Министерство иностранных дел заявляет об изгнании из страны С.Холлиса и Л.Родз, мужчины и женщины, сотрудников американского посольства, за деятельность, несовместимую с их дипломатическим статусом. Это еще один пример того, как американские агенты укрываются за статусом дипломатической неприкосновенности, чтобы заниматься антисоветской деятельностью. Однако органы государственной безопасности, некоторое время наблюдавшие за С.Холлисом и Л.Родз, положили конец их злоупотреблению советским гостеприимством». – Мартиндэйл поднял глаза от текста и погрозил пальцем Холлису и Лизе. – Нехорошо, нехорошо.

Уорник крикнул:

– Пусть это послужит уроком для всех нас! Троекратное «ура» органам государственной безопасности!

Мартиндэйл вернулся к микрофону:

– А сейчас, леди и джентльмены, представляю слово нашему почетному гостю, кавалеру ордена Лимона, а также кавалеру многих других наград, покидающему нас военно-воздушному атташе, полковнику Сэму Холлису. – Сидящие за столами поднялись.

Публика стоя приветствовала его. Оркестр заиграл «Мы покидаем эти беспокойные голубые просторы», Лиза подошла к Холлису и встала рядом.

– Благодарю всех вас за очень теплый прием, – начал Сэм. – А также благодарю Джима Мартиндэйла, ведающего протоколом и выпивкой, за орден и вступительное слово. Также мне хотелось бы выразить свою признательность Гарри Уорнику, который публично свалял дурака, и мою глубочайшую благодарность Чарлзу Бенксу за то, что он явился сюда трезвый. И, разумеется, выражаю самую теплую благодарность капитану О'Ши и моим сотрудникам за их личную преданность, которую они без боя отдают своему будущему боссу. Когда я вернусь домой и медленно покачу в своем «корветте» по шоссе через поля и фермы славной Вирджинии, слушая матч ВВС – Пехота и жуя банан, мои мысли будут о вас, о тех, кто остался здесь, кто распивает за завтраком водку и любуется снежинками за окном.