Без страха и сомнений
Шрифт:
– Кто он? – Сейбер откинул одеяло, забыв о своей наготе – он предпочитал спать раздетым. Почему его так взбесило это известие? Ведь он тем и занимается, что ищет Элле мужа. – Кто этот человек, Биген? Да говори же!
– Вы, милорд.
Сейбер замер, не успев натянуть на себя одеяло. Он уперся кулаками в матрас и закрыл глаза.
– Кажется, мы договорились больше не касаться этого вопроса. Я не могу стать ее мужем. И мы оба знаем почему.
Биген не спеша повесил сюртук в шкаф черного дерева.
– Мы же оба знаем, почему это невозможно, Биген? –
– Мы оба знаем, почему вам хочется думать, что это невозможно, – мягко возразил Биген. – Я с вами не согласен. Мне кажется, юная леди создана для вас. Она любит вас и желает…
– Замолчи!
– А вы любите ее, – спокойно продолжал Биген, не обращая внимания на яростные протесты хозяина.
Сейбер отвернулся и лег ничком на постель.
– Оставь меня. Оставь меня в покое.
– Вы любите ее.
– Я сказал тебе, уходи. Убирайся. Сейчас же.
– Вы любите Эллу Россмара, милорд. Вы желаете ее тело и душу. Вы мечтаете о том, чтобы она всегда была рядом…
– Вон! – прорычал Сейбер, приподнявшись на локтях. – И никогда больше не упоминай ее имени в моем присутствии.
– Как прикажете. – Биген поклонился и направился к двери. – Но вы все-таки любите ее.
– Вон!
– Конечно, конечно, милорд. Подумать только, что любовь делает с людьми. Но это можно исцелить.
– Убирайся!
– Нежные женские руки успокоят разгоряченное мужское тело…
– Убирайся! – Дверь захлопнулась, прежде чем Сейбер успел еще что-нибудь прибавить.
Голова его раскалывалась от боли.
Голова болела с того самого дня, когда он в последний раз встречался со своими ночными демонами.
Биген прав. Ему необходим отдых. Надо уснуть любой ценой.
Тепло разлилось по его телу, ноги налились свинцом. Он потушил свечу и повернулся к окну, которое никогда не закрывали портьерами – по его приказу. За окном была непроглядная тьма. Ветер раскачивал ветви деревьев, и мелкий дождь барабанил в стекло.
Ветер завывал, то ослабевая, то вновь усиливаясь.
Шум моросящего дождя напоминал музыку. Словно тихонько звенят крошечные серебряные цимбалы, с которыми танцуют индийские женщины. Танцуют, поворачиваясь по кругу. Гибкие тела, серебро и золото, шелк…
Сейбера одолевал сон.
Легкий туман окутал его.
Ветер завывал за окном.
Дождь усилился.
Но только он стал замерзать, кто-то заботливо накрыл его одеялом.
Что-то нежное и теплое коснулось его спины.
Нежное и теплое.
Кто-то обнял его за плечи.
Как долго он здесь лежит?
Снова послышался топот копыт. Кровь застилала ему глаза – он не мог рассмотреть, кто несется к нему, враг или друг.
Сейбер приник щекой к земле. Отовсюду доносился запах крови, пота и смерти.
Стоны и вопли, яростные крики наполняли воздух. Стоны умирающих. Затем все стихло, кроме приближающегося топота копыт.
Он замер. Те, кто несется к нему, могут подумать, что он уже мертв.
А он был мертв.
Сердце гулко колотилось у него в груди. Когда оно остановится, он умрет.
Он уже умер.
– А-а-а! – Крик перешел в пронзительный вопль. Копыта взрыли землю прямо у него перед глазами. Он чувствовал, как проминается земля под их тяжестью.
Конь бил копытами землю. Сбруя позвякивала.
Сейбер затаил дыхание.
Наконец стук копыт возобновился – всадники удалялись.
Он спасен.
Но он почти мертвец. Ему уже не хватает воздуха. На лбу выступил предсмертный пот и смешался с кровью.
Снова послышались стоны и крики. О Господи, все раненые замерли на время, как и он, надеясь обмануть убийц и спасти свою жизнь. Но зачем? Зачем цепляться за жизнь, которая несет страдания? Все равно жить им всем осталось недолго.
Он жив пока.
Он может отправиться за помощью – для себя и всех этих несчастных.
Стоны не прекращаются.
Но вот снова слышится топот копыт, доносятся людские голоса. Они вернулись, чтобы довершить то, что начали.
– Нет! Оставьте их! Нет!
Кто-то навалился на него, чьи-то руки шарили по его телу. Он почувствовал горячее дыхание. К нему склонилось лицо врага.
– Убирайся! Убирайся, говорю тебе!
Он повернулся к убийце и ударил его правой рукой.
– Будь ты проклят!
– Остановись!
– И не подумаю, – проревел он. Руки его стали скользкими от пота. Ему необходимо достать кинжал. – Ты умрешь!
– Прошу тебя, успокойся!
– Проси пощады, ублюдок! – Сейбер перелез через чье-то тело, шаря вокруг в поисках кинжала. Он, должно быть, валяется где-то рядом. – Проси пощады!
– Умоляю тебя!
Его пальцы нашарили место, где лежал кинжал. Он вспомнил, что положил его так, чтобы он был под рукой. Сейбер стиснул холодную рукоять и сел верхом на своего мучителя.
Тот замолотил его кулаками по животу. Он отпрянул, ударив невидимое в темноте лицо, и занес кинжал.
– Сейбер!
Сейбер. Его имя Он вцепился в горло врагу.
– Сейбер! Умоляю тебя, остановись! Что с тобой? Сейбер!
Он замер. Дрожь пробежала по его телу. Оглядевшись вокруг, он увидел свою спальню, залитую лунным светом, скомканные простыни. Дождь утих.