Безбожный паладин

— Младая дщерь навестила старого медведа! Давно пора! Устали ждать!

На порог каменного блиндажа выходит натуральный медведь. Он огромен, рыжебород и наводит ужас одним своим видом. Барон носит медвежью шкуру таким образом, что верхняя челюсть зверя закрывает верхнюю часть головы. На первый взгляд кажется, что огромный гризли встал на задние лапы, и говорит человеческим голосом! Впрочем, на второй тоже, так как огромная борода сливается с шерстью, практически полностью закрывая лицо.

Служанка ровным голосом представляет принцессу и меня заодно. Видимо, она уже не раз видела барона, раз так спокойно относится к его облику. Вместо приветствия тот поворачивается и машет лапой, приказывая следовать за ним. Даю отмашку куноичи, разрешая действовать самостоятельно, а сам следую за принцессой.

— Баре не в духе, — бормочет один из стражей, оставаясь на улице. — Ласково просим, не разозлите его больше. Жалста!

Обстановка внутри донжона больше напоминают спартанскую, нежели убранство великого барона. Огромный деревянный стол, лавки вместо кресел, простая посуда.

— Нравится? — рычит с усмешкой Василий, заметив мой взгляд. — Привыкай...как там тебя?

— Ричард фон Лихшт...

— Ричард, — перебивает меня тот. — Давай по-простому. Меня воротит от всех этих «фон», да «ля». Если тебя Селеста притащила, значит, в тебе есть что-то особенное, не так ли?

— Он спас меня, Вася! — вдруг пищит принцесса, в волнении привставая с лавки. — Всех нас спас! С того света вытащил в самом прямом смысле! На нас наемники напали!

Нефедофф мрачнеет на глазах.

— Рассказывай! — бросает он в сторону принцессы, усаживаясь на крякнувший под его весом стул за противоположный конец стола. — Нет, погодь, сначала чай. Варька! Тащи жрать, чем Един... бог послал! И чаю!

Из другой комнаты, откуда доносятся ароматные запахи, мгновенно появляется дорожная женщина под стать барону, несущая самый настоящий самовар, который бухает на середину стола. Судя по виду Селестины, она такое уже видела, а вот мне приходится довольно неожиданно наблюдать такое чудо из прошлого моего времени!

— Нравится? — благодушно спрашивает меня рыжебородый гигант. В его глазках вижу самодовольство и благодушие. — Больше такого ты нигде не найдешь! Сам сделал! Называется...

— Самовар, — опережаю барона.

Тот замирает с выражением обиженного ребенка на лице.

— Откуда ты... А-а-а-а, Тина сказала! — догадывается он, переводя понимающий взгляд на принцессу.

Вместо ответа поднимаюсь, обеими руками сжимая верхний клапан, выполненный в виде сапога, надетого на крышку, тем самым поддавая жару в кипяток. Беру чашку и подставляю ее под кран, наливая ее до краев, и ставлю на стол. Садясь обратно, подмигиваю Василию. Один — ноль!

— Да как ты... — Нефедофф растерянно переводи взгляд с меня на принцессу и обратно. — Даже Селеста не знает, как это правильно делать! Кто ты такой?!

Не отвечаю, смотря ему в глаза и делая знак в сторону принцессы. Барон понимающе наклоняет голову. А он совсем не дурак!

— Говори теперь, чой там стряслось? — расспрашивает он Селестину. Дождавшись разрешения, та сначала подробно описывает собрание, о котором успела рассказать мне в карете, потом переходит к лесному нападению, выделяет чудо воскрешения, делает паузу после слов вожака, и заканчивает. Нефедофф мрачнее еще больше, хотя, казалось бы, дальше некуда.

— Стало быть, — изрекает он, наконец, — зачинщик смуты и волнений совсем не тот, на кого мы думали? Это меняет дело! Прости, моя маленькая, но теперь я тебе не помощник! Своих проблем до кучи!

— Так в чем же дело?! — не выдерживает та. — У тебя ведь богатые охотничьи угодья! Пока мы сюда ехали, видели работающих людей на полях! Зачем тебе еще продовольственные обозы?!

— Ты еще спрашиваешь?! — горячится барон, вставая из-за стола и подходя к окну. Распахнув его, он показывает лапой. — Смотри!

Мы с Селестой подходим к нему, выглядывая из оконного проема, выходящего по другую сторону крепости.

— Мать твою! — вырывается у меня.

— ***! — выкрикивает принцесса выражение покрепче.

— Беженцы, — угрюмо добавляет Нефедофф. — Пойти им некуда. В лесах свирепствуют чуда-юда, жрущие всех подряд. В столице житья нет. Церковь везде преследует ушастеньких. Вот, принимаю у себя... гостей...

Задний двор донжона представляет собой один сплошной лагерь, буквально забитый под завязку некотянами! Та картина, которую мы видели, пробираясь по переднему двору крепости, цветочки в сравнении с тем, что творится позади! По самым скромным прикидкам здесь несколько сотен зверосуществ самого разнообразного вида! я замечаю даже эльфов! Те же бараки, грязь, стоны и рыдания, голодный детский плач...

— Понимаете, теперь, — закрывает окно барон. — Не принять их я не могу, но каждый день ко мне приходят новые и новые беженцы, а мое поместье не так огромно, как владения Императора. Зверолюды бегут отовсюду в столицу в поисках лучшей жизни, а поняв, что там еще хуже, ищут другие места! Даже мои угодья не в силах прокормить столько голодных ртов! Вот почему я просил прислать мне продовольственную помощь!

— Сожалею, Василий, — качает головой Селестина. — Мой отец не пойдет вам навстречу...

— Проклятье! — стучит тот кулаком по столу. Самовар аж подпрыгивает. — Что же делать! Еще неделю мы протянем, но потом они пойдут просить подаяние по другим деревням! Наверняка начнутся грабежи! Уже потихоньку процветает мелкое воровство кур и круп! Селяне волнуются! Не хватало мне тут еще смертоубийств! А ведь они будут! Так и до народного восстания недалеко! А что я могу поделать?! Что, Селестина?! Подумай, ведь ты дочь Императора! Должен быть выход!

Но та угрюмо молчит, склонив голову. Пока барон мечется от стены к стене, рыча от безысходности, напряженно продумываю свой план. Да, я могу позвать за собой всех этих несчастных, но что потом? Мое поместье тоже не резиновое. Где взять столько еды для всех голодающих?

— Торговые гильдии? Купеческие? — подает голос принцесса. — У них ведь есть запасы! Можно протянуть хотя бы месяц-два, если наладить контакт с их представителями? Вопрос в деньгах. Как у вас с ними, Василий?

— Да никак, — мрачно отзывается тот. — Не заметили, что я сам хожу далеко не в королевских одеяниях. Распродал и заложил уже все, что можно. Скоро и сам выйду на большую дорогу с верным топором, если так пойдет дело. А как у тебя, малышка? Отец не поможет?

— Нет, вздыхает та. — Император полностью под влиянием Церкви, а обманывать его не получится. Боюсь, нам надо искать другой выход...