Безбожный паладин

— Конечно, — тут же отвечает ее напарница. — Элуна ей тогда сама же и назначила срок наказания и день его окончания. Вроде ей осталось еще... М-м-м.

Девушка оборачивается, вопросительно глядя на старшую.

— Сто пятнадцать с половиной?

— Сто шестнадцать! — гордо, но со слезами в глазах перебивает та.

— Какой ужас! — говорю я, едва сдерживая смех. Зато Мирасабель открыто ржет, также подслушав разговор. Куноичи тоже весело улыбаются, а Масяна неожиданно подходит ближе к Ливси, уводя ее в сторону и принимаясь о чем-то с ней шептаться. Ну, конечно! У нее похожая проблема! Кто знает, вдруг архимаг сумеет помочь им обеим?

— Так, отдохнули, время приниматься за работу дальше, — говорю, вставая. Перед глазами все еще стоят счастливые лица моих родных некотян. Но теперь у меня словно гора с плеч свалилась! У них — все хорошо! А, значит, я к ним обязательно вернусь! Вернусь, несмотря ни на что!

Мой путь лежит ко второй не менее многочисленной группе больных рабов. Не самые тяжелые, но, тем не менее, отчаянно нуждающиеся в исцелении разумных существ разных видов, рас и вероисповеданий. Сейчас они сбились в кучу, согревая друг друга теплом собственных тел, не делая никаких различий между собой, ибо им пришлось вынести гораздо больше, чем многим другим. Первая же девушка, чьего плеча я касаюсь, резко оборачивается, оскалившись с перепугу. Ого! Это же та самая... Дитя Ночи или Бездны, как там ее...

— Проклятая! — ревет Мира, отталкивая меня. — Отверженная! Как ты здесь оказалась!

Издав боевой клич, она пытается одним ударом расплющить, но та легко уворачивается... А, нет, я ее переоценил. Она лишь пытается увернуться. Тяжелая лапа Миры отправляет ее в полет, прямо в груду острых деревянных обломков! Темнокожая дроу издает слабый тонкий вскрик, когда ее тельце врезается в них. Даже мне видно, как во все стороны брызнула темная кровь!

— Мира! Хватит! — кричу я, изо всех сил пытаясь затормозить орчиху, вознамерившуюся во что бы то ни стало прикончить дроу. — Да что с тобой? Перестань!

Та внезапно оборачивается и я в ужасе отскакиваю. Морда зеленокожей перекошена от дикой злобы и ярости, а глаза налиты красным. Но все же она в очередной раз доказывает, что гораздо умнее сородичей. Встряхнув головой и даже ударив себя пару раз по лицу, Мира тяжело вздыхает, грузно садясь прямо на землю.

— Ты много не знаешь, Ричард, — тяжело произносит она после недолгой паузы. — Эта тв.. эта самка навела оборотней на наших детей. Она и другие Дети бездны руководили охотой работорговцев. Да посмотри же на нее! — рычит орчиха. — Она же одна из них! Наверное, что-то не поделили с Али-пашей и ее временно посадили в клетку!

Я мельком бросаю взгляд на грузную тушу бывшего управляющего рабами. Он еще жив и в порядке, но осталось ему недолго. Меня уже несколько раз просили отдать его в руки бывших рабов. И все же... Беру огромную зеленую ладонь в две своих и смотрю в глаза Мире.

— Все же я прошу у тебя один шанс, — говорю ей. — Давай сначала я поговорю с ней. Если она действительно виновна, то ответит за свои преступления.

Она угрюмо кивает. Прохожу мимо нее к груде окровавленных обломков. Остальные рабы со страхом наблюдают за нами. Присаживаюсь перед стонущей и рычащей от бессильной ярости темнокожей эльфийкой. Она по-своему красива, несмотря на фанатичный огонь, горящий черным пламенем в ее бездонных глазах. И все же ощущаю в ней некую неправильность. Что-то не дает мне покоя, словно под внешней броней злобы скрывается что-то совсем другое... В левой части торчит насквозь пронзивший ее деревянный кол. Рана не слишком опасная, но можно запросто истечь кровью. Протягиваю руку...

— Не трогай меня Ис-шасхал! — ревет та, слабо отмахиваясь. Ты спас Дочь Видящего, и она не забудет этого, но не смей тр-трогать ее, ибо тело не принадлежит... Ай-а-а-а-ай!

Она пытается встать, но валится обратно, из-за чего только делает себе хуже. Вздыхаю, и несмотря на слабое сопротивление, хватаю ее за плечо. Ого! Кожа просто ледяная!

— Максимальное исцеление! — привычно говорю я. А вот дальше начинается АД!..

Глава 35. Судьба паладина

Нет, сначала все идет как обычно. Когда с небес бьет очередной световой столб с золотистыми пылинками внутри, чудо, которое я наблюдал уже бессчетное количество раз, я лишь бросаю мельком взгляд на выгнувшееся дугой тело этой остроухой цундере, и делаю ровно один шаг в сторону.... Как вдруг изо рта той, кому сейчас надо мирно крутиться в несознанке в воздухе, вырывается дикий вопль, полный безысходной тоски, боли и ужаса!

Конечно, все вокруг, и я в том числе, кидаемся к ней, спеша прийти на помощь, но из ее глаз, рта ушей и прочих дырок внезапно бьет темно-синий, почти черный свет, который мягко, но сильно отшвыривает всех нас на небольшое расстояние. А когда мы вновь смотрим на тело девушки, то видим, что она пришла в сознание и стоит, то есть висит в воздухе, но как будто стоя на чем-то невидимом и смотрит на меня! При этом из ее глаз бьет все тот же синий цвет.

— СМЕРТНЫЙ! — грохочет вдруг чужой глас. Кажется, будто заговорил старый магнитофон с жеваной-пережеванной кассетой. Чувствую, как у меня невольно подкашиваются ноги, от ощущения, что мы пробудили невероятное, древнее зло. — СМЕРТНЫЙ! ТЫ ОСМЕЛИЛСЯ ЗАБРАТЬ У НАС НАШЕ ДИТЯ! НАКАЗАНИЕ ЗА ЭТО...

— Остынь! — перебивает его дивный глас, принадлежащий женскому существу. При его звуках хочется преклонить колени и плакать от счастья, наслаждаясь тем, что на нас снизошло высшее счастье. Эффект ужаса от предыдущего голоса исчезает так быстро, что мы можем лишь недоуменно переглядываться друг с другом.

— Кто ты такой, вообще, чтобы открывать тут свою гнилую пасть, Химеус Мора? Осколок древности? Недобитый и забытый божок? Уже три тысячи лет никто не приносит тебе кровавые жертвы! Давно пора кануть в Бездну, к которой ты так неровно дышишь!

— САА-ДЕЛ-КАРРА! СИРЕНА! — грохочет тот же голос. Странно, но я и окружающие уже не чувствуем того ужаса, заставляющего нас оседать на землю. Должно быть, заступница права — у неведомого духа, кто бы он там ни был, силы если не на исходе, то явно ограниченный запас. — Отступница! Проклинаю! Проклинаю за все, что ты сделала с Обителью Верховных...

— Пф-ф-ф-ф! — весело смеется та. — Напугал единорога открытым гузном! Ваше время ушло, старобожники! Те, кто не смог приспособиться, давно канули в Бездну! А я как была Светом, так им и осталась, пусть под другим именем! Покажись, слизняк, если у тебя еще остались силы...

— Я НЕ ОТДАМ ТЕБЕ МОЕ ДИТЯ! — скрежещет тот же голос. Тело остроухой все еще висит в воздухе, но фиолетовые лучи постепенно гаснут под усиливающимся напором давления истинного Света. НО, очевидно, собравшись с силами, темно-синий лучи, бьющие из глаз послушницы, скрещиваются в воздухе, образуя что-то в виде портального разлома. Оттуда на нас смотрят тысячи глаз без ресниц и век и тянутся бесчисленные тентакли, похожие на те, что прячутся в Червоточинах, только не такие. Часть из них целенаправленно летят к телу бессознательной мулатки, но, дотянувшись до столба, бессильно отдергиваются, словно получив ожог.

— Убери свои грязные вонючие штуки! — рычит богиня, чей лик проявляется из Света, внутри которого вращается дроу. Впервые за все время, чувствую, насколько она может быть сильна. Столб света усиливается и расширяется, слепя даже через прикрытую ладонь. — Ты не получишь невинное дитя, которому заморочил голову! Отступи, порочное семя, или, клянусь стихией, я собственноручно изгоню тебя в Бездну, где тебе самое место!

Из портала слышится невероятный рев гнева и ярости. Внезапно из расщелины в сторону света устремляется такое огромное количество тентаклей, что кажется будто половина неба сдвигается в сторону богини! Я не успеваю среагировать, как они обвивают сферу, заключая ее в непроницаемый мрак. На этом темная масса, дрожа и расплываясь, продолжает вылезать из пролома, заполняя собой окружающее пространство. Оно постоянно рычит и орет сотней разных голосов.