Безликий

— Ты вот так спокойно об этом рассуждаешь. Сам-то за что здесь оказался?

— О-о-о, это долгая история, — расплылся Гробовоз в улыбке, — Неужели захочешь слушать старика?

— Ну так, а чего не послушать бы.

— Тогда секундочку, — он вышел из камеры, а затем вернулся, держа в руках старую, потрёпанную, пожелтевшую колоду карт и уселся на скамью, — чтоб не скучно было.

— Так вот, случилось это уж с десяток лет назад. Водил я в то время катафалк, жил, не тужил да с мертвяками пиво пил. И как-то сказали мне с одного из пригородных поселений доставить вот сюда как раз в Катрас тело на похороны. Мне тогда заплатили, я вопросов не задавал. А потом оказалось, что везу я недавно убитого аристократа… — Гробовоз горько вздохнул, придавшись воспоминаниям, а затем вновь заговорил бодрее, раздавая карты — А родственнички у него оказались мстительные, и был я поставлен перед выбором: или гнить в земле или гнить в тюрьме. Я выбрал второе, а начальник тут оказался из тех, кто все эти высшие сословия не слишком любит, поэтому, ознакомившись, так сказать, с делом, определил меня сюда, подальше от всех тех, кто там за дело срок отбывает. Так что я тут, можно сказать, живу и лишними руками служу. Починить что-то, прибраться где-то, перетащить — это вот то, чем я здесь и занимаюсь. По теплу, конечно, в Фолпорт отправляют, ибо работники нужны, а я и не жалуюсь. Денежки-то понемногу платят, я хоть семье помочь могу. Так, ты ходишь.

— А сокамерник твой? — спросил я, взяв карты.

— Чарли? У него трагичная история случилась, — чуть помрачнел Гробовоз, — Жёнушка у него умерла, а он от отчаяния и попытался ритуал возвращения к жизни провести. А это ж тёмная магия, — замахал он картой передо мной, — Пас. Ну так его за этим делом застали и тут же в каталажку. Под запретом ведь. Он препираться не стал, вину признал, что мол да, ритуал проводил, но что его к тёмным относят, не знал. Комиссар с ни поговорил и по милости, наверное, решил старику жизнь скрасить. Ну а теперь мы тут втроём. О своей судьбе рассказывать будешь иль молчуном прослывёшь?

— О чём именно?

— Как жизнь тебя так потрепала-то? — он выложил на скамью каре из королей, — Четвёрка королей. Не каждый день, знаешь ли, видишь живого мага в таком состоянии.

— Нестабильные земли.

— На тварь какую-то нарвались? — спокойно, но с явным любопытством спросил сокамерник. Я отрицательно покачал головой.

— Проклятие. Пошли за схроном, а вещи там оказались с сюрпризом.

— И стоило оно того?

— Нет, — мрачно ответил я после недолгих раздумий.

— Знаешь, что я тебе скажу? Дурак ты. Самый настоящий, — Гробовоз посмотрел на меня, помолчал с десять секунд, а затем поучительно процедил, — Только самые законченные дураки ходят в нестабильные земли. Хоть подготовленные будут, хоть нет — результат всё равно один. Всем в земле гнить.

— Я, честно, даже знать не хочу, была ли цель какая-то у вас, или вы как большинство наслушались сказочек про артефакты и попёрлись туда, но… — он хрипло вздохнул и продолжил, — Вот прутся же бесконечно туда всякие эти… как их… тьфу-ты, авантюристы. Которые возомнили себя первоклассными наёмниками, которые всех готовы в капусту изрубить, а спрашивается, ради чего? Да только ради того, чтоб зайти в приграничье и там же полечь. Не-е-е, есть конечно и охотники, искатели, которые целенаправленно к центру идут ради какой-нибудь древности с эпохи Империй, — я непонимающе посмотрел на него, — Не в курсе? — отрицательно покачал головой, — Вот щас какая эра у нас?

— Четвёртая.

— Во-о-от, а это, — он вновь взмахнул картой в руке, — Это была середина третьей. Как раз перед великими войнами и пустошью. Тогда всё, говорят, было лучше. Города красивее, жизнь легче, но это уже никто не подтвердит. Мож, конечно, где-то с тех времён и остался какой-нибудь престарелый колдун, но, если и так, то наверняка он отшельничает где-то в своей башне на юге и уже явно не в здравом уме. Так вот, о чём это я. Ах, да, о центре нестабильных земель. Там же, как в конце войны ё**уло что-то, так жизнь и закончилась. Говорят, поначалу туда вообще невозможно было зайти, мол люди просто кх-х, и гибли. Потом уже полегче стало. Знавал я даже одного мужика, который дошёл до центра, по городам полазил, которые там остались. Даже добро вроде вынес некоторое. Правда, по возвращению долго не прожил… Повесился, царствие ему Господне. Так вот, к чему это я. А это я к тому, что вся эта дрянь в центре материка — одна сплошная срань и зло. Но это к твоему глазу, а с ногой что случилось, где оставил?

— Под Оквудом.

— Оквуд… Оквуд… Какая-то лесопилка где-то на востоке? Название Энгширское.

— Километров двести от границы.

— Так, ну и, на бандитов нарвался?

— На лису.

— Подожди, на какую лису?

— На синюю, — в глазах Гробовоза одновременно возникли удивление и какой-то испуг.

— Не может быть. Ты врёшь.

— А смысл мне перед тобой врать? — я откинулся чуть ближе к стенке и выложил последнюю пару семёрок, — Выделываться мне не за чем. Говорю, как есть, — Гробовоз смотрел на меня несколько секунд, а затем сказал.

— Вижу, не врёшь. Как это случилось.

— Направлялся из Оквуда в соседнее поселение до извозчика. Шёл через лес и нарвался. Уйти целым не получилось.

— Но ты живой. Обычно говорят, что после встречи с Лисой не выживает никто.

— Местный шуганул, — сказал я полуправду, умолчав о том, что знаю о сущности этой легенды чуть больше, чем остальные, — Он же и помог потом.

— Да уж, не позавидуешь судьбе твоей. Ничья, — он покрыл семёрки двумя тузами, — Ещё партейку?

Глава 18

Надо признать, что нахождение взаперти оказалось крайне изматывающим. Оно не столько отбирало силы физически, сколько морально. Большую часть времени мы были предоставлены сами себе: нас тронули разве что парочку раз, когда необходимо было перетащить некоторые тяжести и пересортировать почту. Да и то, только по той причине, что этим было лень заниматься кому-то из младших офицеров.

А в остальном же тихое и бесцельное существование в камере, которое не скрашивали даже бесконечные байки Гробовоза о том, как он перевозил то или иное тело и в каком дерьме побывал. Будь это просто скукой, я бы ушёл в разум и хоть бы побывал в мире грёз, однако чёртов ошейник мешал.

И если просто он не причинял боль и даже толком не сдавливал, то стоило мне попытаться хоть немного начать взаимодействовать с энергией, он моментально выкачивал из меня все силы и давил на шею до удушья. Поэтому и о заклинаниях, и о мире грёз можно было забыть.

Понемногу спасала только литература, которой у моих сокамерников было в избытке. Старик как-то озаботился тем, чтобы как бульварного, так и философского чтива было в избытке, так что по крайней мере об этом можно было не беспокоиться.

К слову, Чарли, он же Чарльз Волькенсом, он же «Бездух» оказался весьма неразговорчивым человеком. Большую часть дня он просто лежал на койке, периодически вставал, разминая затёкшие кости, мог взять одну из книг, которые по его же словам он уже перечитывал по нескольку раз, и вновь завалиться на койку. Конечно, он мог и в карты сыграть и поговорить иногда, но это было скорее исключение из привычного времяпровождения.

А вот некоторая литература меня действительно смогла заинтересовать. А именно небольшой трактат об истории этого мира. Не то, чтобы я ей до этого особо интересовался, какие-то моменты, конечно, знал, но не более. А тут всё оказалось удивительно интересным образом описано, что действительно захотелось ознакомиться с вопросом чуть более.

Как оказалось, этот мир является далеко не единственным и, более того, является двадцать третьим по счёту в известной «мультивселенной». Вернее сказать, здесь данный термин был назван «Скоплением миров», и в том, где находился конкретно этот мир, их было более сотни.

Так вот, этот мир, эта вселенная возникла в результате такого же Большого взрыва или чего-то подобного, судя по описанию, но катализатором к этому стали два человека — Деймон и Лексорон. Два Великих Творца, существование которых можно было бы поставить под вопрос, ведь на поклонении им была основана наиболее массовая религия этой и нескольких соседних стран, однако их наличию как реальных людей имелась масса подтверждений.