Безмолвная ясность сознания

Тентил оторвал рот от ее шеи и взорвался ревом, исходящим из самой глубины души. Его разум раздробился, и осколки разлетелись по вселенной, находя Абеллу повсюду — всю ее, только ее. Его семя наполнило ее, и ее тело требовало больше, больше, больше, доя его досуха. Он подчинился, покачивая бедрами, несмотря на то, что все его мышцы напряглись одновременно.

Он прорычал то, что, должно быть, было ее именем — это было единственное слово, которое он знал, единственное, которое имело значение.

Он не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем бешено колотящееся сердце успокоилось. Дыхание Абеллы, сладкое и теплое, овевало его влажную от пота грудь. Он зарылся лицом в ее волосы и вдохнул. Их ароматы вызвали в нем быструю волну собственничества.

Абелла нежно гладила его плечи и спину руками, ее прикосновения были столь же успокаивающими, сколь и возбуждающими. Он изогнул бедра, погружаясь глубже, и она застонала, обхватив его бедра своими. Он не хотел покидать это место. На короткое время они могли быть одним целым. Чувство, которого он никогда не испытывал, никогда не представлял возможным, и маленькая часть его боялась, что у него никогда не будет его снова, когда все это закончится.

Он поднял голову и запустил пальцы в ее волосы, наклоняя лицо к своему, чтобы встретить ее усталый, но насыщенный взгляд.

— Ты моя, Абелла, — прохрипел он. — Навсегда.

Прежде чем она успела ответить, он прижался губами к ее губам, вкладывая в поцелуй весь огонь, бушевавший внутри.

ГЛАВА 11

Тентил уставился в потолок, проводя кончиками когтей вверх и вниз по спине Абеллы, следуя изящной линии позвоночника. Она лежала на нем, прижавшись щекой к груди, и ее тепло свободно вливалось в него. Как и многое из того, что он испытывал с ней, это было ново. Его никогда не обнимали с любовью, никогда ни с кем не было достаточно комфортно, и уж тем более он не испытывал желания лечь с ними, опустив защиту. Между ними повисла тишина, но он находил эту тишину успокаивающей. Это было дружески, естественно, подходящим ответом на то, что они разделили. Можно было сказать много слов, но в них не было необходимости.

Абелла пошевелилась, проведя рукой по его плечу.

— Абелла — это не полное мое имя.

Он слегка наклонил голову, чтобы взглянуть на ее макушку. Ее признание заинтриговало его не потому, что это был еще один секрет, который нужно было хранить, а потому, что она решила поделиться с ним. Это был выданный секрет, а не забранный.

— Какое твое полное имя?

— Изабелла. Ну, технически, Изабелла Диана Митчелл, — она обвила пальцами его плечо и провела большим взад-вперед по коже. — Когда я родилась, родители сказали, что у одного из моих старших братьев были проблемы с произношением моего имени. Абелла была лучшим, на что он был способен. Это просто как-то прижилось, и с тех пор все меня так называют. Ну, если я не делала чего-то плохого, тогда мама использовала бы полное имя, чтобы я знала, что у меня проблемы.

Задумчивый тон ясно давал понять, что она скучает по семье. Мысли Тентила на мгновение вернулись к его собственному детству, такому далекому и затуманенному временем. Он не мог вспомнить, скучал ли по своей семье, его забрали слишком давно.

— Какое тебе больше нравится?

— Абелла. Я всегда была ею.

Он кивнул и снова перевел взгляд на потолок. Хотя он никогда не бывал на этой конспиративной квартире до приезда сюда с Абеллой, она уже стала для него большим домом, чем когда-либо был храм.

— Мастер дал мне мое имя.

Абелла подняла голову и посмотрела на него. Ее волосы в беспорядке рассыпались вокруг головы, мягкие свисающие пряди щекотали его грудь.

Тентил сглотнул, горло внезапно сжалось. Он никогда не думал о прошлом долго и глубоко. Первоначальной вспышки гнева, которую он обычно испытывал, когда мысли обращались к тому, что у него отняли, к жизни, которую он потерял не по своей вине, было достаточно.

Но благодаря Абелле теперь он понял, что гнев был не единственной эмоциональной реакцией на то, что у него украли.

— Я мало что помню о своем народе, — сказал он, чувствуя, как комок в горле сгущается. — но я знаю, что мужчинам не давали имен, пока они не доказали, что они способные охотники. Я был слишком молод, чтобы сделать это, когда меня похитили.

— И Тентил — это было имя, которое он выбрал для тебя? — спросила Абелла.

— Он сказал, что это имя прошептала ему Пустота.

Она нахмурилась.

— Пустота?

Он кивнул. Он уже рассказал достаточно, чтобы заслужить себе место на дне Колодца Тайн, зачем останавливаться сейчас?

— Это сущность, которой посвящен Орден. Небытие между звездами. Говорят, можно прикоснуться ко всему, познать все… стать непревзойденным хранителем секретов.

— Значит… какой-то бог или высшая сила. Ты веришь в это?

— Когда был молод, — он чуть крепче прижал руку к ее спине, массируя мышцы. — Но я видел истинные силы Вселенной. Я знаю, откуда берутся его секреты, и это не Пустота. Он высокомерен или безумен. Или и то, и другое.

Абелла поднесла руку к его лицу, слегка проведя большим пальцем по одному из шрамов.

— Думаю, ты уже доказал, что являешься способным охотником, не так ли? Какое имя ты бы выбрал для себя?

Он перевел взгляд в ее чарующие зеленые глаза.

Я могу быть тем, кем захочу.

Эта мысль никогда не приходила ему в голову, несмотря на бунтарский характер, несмотря на сопротивление системе, в которую его загнали, он мог быть тем, кем захочет.

Он поднял руку и коснулся ее щеки.

— Тентил. Оно стало моим, как только слетело с твоих губ.

Ее щеки покраснели, и она опустила голову. Он чувствовал улыбку на своей груди.

— Тентил.

Между ними снова воцарилась тишина, и Тентил закрыл глаза, довольный тем, что прижимает ее к себе, ощущает ее тело прижатым к своему.

— Что еще ты помнишь о своем доме? — спросила Абелла.

Он закрыл глаза и сделал долгий, медленный вдох.

— Не так уж много. Таких, как я, было больше. Трава тянулась бесконечно, прерываемая только рекой и ближайшим лесом. На деревьях были зеленые и фиолетовые листья. Я помню… пение. Танцы. Но не такие, как у тебя.

— Что это были за танцы?

— Дикие, — ответил он со смешком, когда разрозненные, расфокусированные воспоминания промелькнули в голове. — Люди скандировали и били в барабаны, все быстрее и быстрее, и ритм был таким громким, таким сильным, что почти всем пришлось двигаться под него. Что они и делали. Просто… двигались так, как им говорила песня.

Абелла подняла голову, и Тентил, открыв глаза, увидел, что она улыбается ему сверху вниз.

— Я думаю, это первый раз, когда я услышала, как ты смеешься, — сказала она.