Безмятежность и доверие

Сэди трахалась с Гейджем много месяцев тому назад. Всякий раз, когда он хотел, что практически случалось каждый раз, когда она приходила. Они заключали сделку, она вмазывалась, а затем залезала к нему на колени и трахала его, пока ловила приход.

Она думала, что это она трахала его, но в действительности всё было по-другому. Она никогда ничего не контролировала так, как она думала. Никогда.

Мгновение она просто стояла там и позволяла ему прикасаться к ней, она была в ловушке своего внутреннего хаоса из-за героина, который он предлагал, что едва ли заметила, когда его рука залезла под её топ и обхватила грудь.

Она быстро одевалась в темноте и не нашла лифчик. Когда он сжал её сосок, она наконец-то поняла, что происходит, и дёрнулась назад.

— Нет... не надо.

Он попытался снова к ней подойти, но она отбросила в сторону его руку.

— Гейдж… реально. Остановись.

Гейдж нахмурился, затем стёр с лица это выражение.

— Это круто. Я просто рад тебя видеть. Всё во мне радо, — он схватил её за руку и прижал к промежности, заставляя её пальцы сжаться вокруг его эрекции. — По-настоящему рад.

Боже, она ненавидела, когда парни так делали, клали её руку туда, где они хотели, чтобы она находилась. Она так сильно это ненавидела. Отдергивая свою руку прочь, она произнесла:

— Боже! Прекрати, бл*дь!

Он ударил её. Сильно.

Это должно было вывести её из себя или испугать, или что-то ещё. Заставить её убежать, заставить её сопротивляться или делать что-нибудь. Но это сломало её. Она упала на колени, зарыдав и спрятав лицо в руках.

— Дерьмо. Дерьмо. Сэди, чёрт возьми. Не плачь. Дерьмо. Прости. Е*ать, прекрати плакать. Дерьмо, — Гейдж присел перед ней на корточки, бесполезно бормоча, но Сэди едва его замечала. Она прятала лицо. Раскачивалась. И плакала.

Он схватил её за плечи и встряхнул.

— Чёрт возьми, сука! Соберись! Я едва прикоснулся к тебе!

Сэди сильнее заплакала. Её разум утонул в слезах. И всё перестало иметь смысл.

Наконец-то слезы сами собой исчезли, и она затихла. Гейдж всё ещё сидел перед ней. Когда она подняла взгляд, он потянулся и мягко смахнул влажные следы с ее щек:

— Прости, котенок.

— Я так облажалась.

Его улыбка стала практически сладкой.

— У меня есть кое-что от этого. Позволь мне поделиться кайфом с тобой. Я угощаю. Мне не следовало бить тебя.

Тот кричащий голос должен был утонуть в слезах, хотя они уже практически высохли. Сомнение в этом выборе ушло.

— У меня больше нет комплекта.

— Ты же знаешь, что это не проблема, котенок. Я — универсальный магазин.

— Окей. Но я не могу сделать это здесь. Я должна пойти домой. Я должна быть одна.

Мысль о Гейдже, прикасающимся к ней, пока она находилась бы под кайфом, вызывала у неё тошноту.

Он поднял её руку и поцеловал.

— Ты можешь сделать это где захочешь, Леди-Сэди. Ты уверена, что не хочешь компанию?

Две истины она осознавала совершенно чётко, и только две: ей надо вмазаться, и она должна быть одна.

— Ага.

— Клиент всегда прав, — он улыбнулся и встал, протягивая ей руку, также как Шерлок протянул свою руку той женщине. Сэди приняла её, позволяя поднять её на ноги.

~oOo~

Часом позже она сидела за своим собственным обеденным столом в своей небольшой квартире-студии, подёргивая резиновый жгут, который был частью стартового набора Гейджа. Она никогда не ширялась в руку, ни разу, даже в первый раз. Она знала места куда ширнуться, так, что никто не узнает. Она взглянула туда. Сейчас у неё были отвратительные шрамы между пальцами ног, но вообще никаких следов от уколов, даже после стольких лет употребления наркотиков.

На столе перед ней лежало содержание стартового комплекта Гейджа, разложенное в аккуратный ряд, и половина грамма героина. Вообще-то, немного. Просто кое-что, что даст ей кайфануть.

А также её жетон однолетнего воздержания, свисающий с брелока ключей. Если бы это была какая-то случайная металлическая штука, то, возможно, она запихнула бы её в ящик, и к этому моменту у неё бы уже началась ломка. Но она покончила с этим и сделала из него брелок для ключей.

Так что теперь она сидела там, дергая жгут, смотря поочередно на небольшой мешочек белого порошка и бронзовую монету, свисающую с её ключей.

Что, если она беременна?

Нет. Это не важно. Быть беременной — тупо, тупо, тупо, так, бл*дь, тупо. Это не могло произойти. Если всё же она и была, то она предпримет что-нибудь на этот счёт, чтобы больше не быть.

Голос в её голове, который не хотел, чтобы она входила в дом Гейджа, по-тихому повторял о ярости Шерлока, когда он подумал, что она приняла противозачаточную таблетку на следующий день после их незащищенного секса, и то, как он прорычал слова о том, что та женщина избавилась от его ребёнка. Если она беременна и прервёт это, то между ней и Шерлоком всё будет тоже кончено. Она точно знала это.

А разве уже всё не было кончено? Не поэтому ли она сидела здесь в своей квартире, не из-за этого ли она прокралась из его кровати в середине ночи? Не поэтому ли она позвонила Гейджу?

Гордон говорил — охренеть… становилось слишком тесно и шумно в её голове. Окей, позвони мне. Почему ты не звонишь мне? Это худший раз, умник. Ты нуждаешься во мне.

Она нуждалась в нём. Ей нужен был Шерлок. Она нуждалась в дерьме, лежащем на её столе. Но она так устала нуждаться.

Было легче быть наркоманкой. Тогда у неё был контроль над тем, что она скрывала ото всех. Она чувствовала себя сильной, гордилась собой из-за того, что таскала за собой своё пристрастие, куда бы ни пошла. И когда этого стало слишком много? Ладно, у неё было место, куда можно было пойти вне зависимости от всего.

И у неё не осталось больше этого места. И то, что она скрывала ото всех, открылось. Теперь она была насколько слабой, маленькой и испуганной.

Но у неё было это место. Оно было прямо перед ней.

Но что, если она беременна?

Неважно.

Но что, если так?

Её телефон тоже лежал на столе. Она могла бы позвонить Шерлоку. Он бы приехал к ней. Последнее, что она помнила, как он сказал ей «я держу тебя». Он повторял это много раз. Но сидя здесь, в своей квартире, она не могла поверить в это. Она могла бы позвонить Гордону. И он бы помог ей. Он мог бы сделать всё лучше.

Вместо этого она встала и пошла в свою ванную, подальше от всех этих искушений и ужасов, и поближе к тому, что всегда срабатывало.