Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
— Все мечтают стать королевами, даже служанки и чистильщицы дымоходов. Таковы детские фантазии, — парировал я.
— И когда сие произойдет?
Уилл и вправду выглядел усталым, а я исполнился новых сил, чувствуя себя помолодевшим.
— Когда закончится эпидемия и мы вернемся в Лондон, — ответил я. — Нет, я не собираюсь искать сельского священника и тайно венчаться… хотя это, конечно, весьма романтично.
Скромная приходская церковь… раннее утро, таинственное бракосочетание, прогулка по лугам за незатейливыми полевыми цветами…
— Главное, что на сей раз не будет
И вообще, прохладная часовня и шествие по лугам мне решительно противопоказаны, не стоит даже думать об этом.
— Что ж, желаю тебе счастья, — сказал Уилл. — Ты не слишком много видел его с твоими бывшими женами.
LVII
Во дворе накрыли длинный деревянный стол, за которым мы ежедневно собирались под раскидистым орешником, в приятной тени, которой не давали днем стены замка. Перед нами стояли кувшины с вином и букеты цветов, только что собранных доктором Баттсом, Эдуардом и Кейт.
Все ждали, когда подадут обед. А я готовился сделать заявление.
Кейт, как обычно, сидела рядом с Эдуардом. Мне хотелось поймать ее взгляд, но она не смотрела в мою сторону. Она глядела только на Эдуарда.
Кухарки принесли первое блюдо — молодого барашка и жаворонков, приправленных луком и петрушкой.
Когда перед всеми едоками появились наполненные тарелки, я налил себе легкого красного вина, кислого, но подслащенного медом, и громко приказал:
— Наполните свои кубки!
Все поспешили исполнить мое повеление. Я сделал глоток и, подняв свой кубок, произнес:
— Хочу поделиться с вами великой радостью. Англии должно иметь королеву, а мне — жену.
Я склонил голову в сторону Кейт.
«Взгляни же на меня, женщина!» — мысленно воскликнул я, поскольку она продолжала старательно изучать свою тарелку.
— Прекрасная и почтенная леди Латимер станет моей женой и вашей королевой.
Она по-прежнему не поднимала глаз.
— Благопристойная и скромнейшая из королев! — произнес я с шутливой серьезностью, чокаясь с ее кубком.
Звон заставил ее посмотреть на меня.
Все сотрапезники улыбнулись. И лицо Кейт тоже озарилось смущенной улыбкой.
— Король оказал мне великую честь, — тихо промолвила она. — И я молюсь, чтобы Господь помог мне стать доброй, праведной и верной спутницей его величества.
— Ну уж нет, леди Латимер, к чему такой похоронный тон! — игриво воскликнул Сеймур.
Том сидел на своем обычном месте в торце стола. Усмехнувшись, он облокотился на столешницу, и широкие рукава его легкой рубашки вздулись, как паруса.
— Женитьба не свод благочестивых правил, но благословенная страсть и постельные утехи, — прибавил он, глотнув вина.
— Удивительно, как вы можете так говорить, — ответила моя Кейт. — Откуда холостяку знать о супружеских отношениях?
— Увы, увы, миледи, мне известно лишь о том, к чему понуждает бурная юность, — он огляделся
кругом, — а счастье брачных уз испытать не довелось, хотя я давно достиг цветущей зрелости. Однако поэты настаивают на том, что жена дарит величайшее наслаждение!— Марк Антоний прожил почти полвека, прежде чем полюбил Клеопатру, — вставил Уилл, — и их любовь прославлена в поэмах.
— Неужели мы будем обсуждать сегодня вопросы любви? — спросил доктор Баттс.
— Нет, лучше будем воспевать ее, — сказал Уилл. — Ибо любовь рождается от желания вкупе с сердечной близостью и достигает высшего расцвета при их гармонии.
Все выпили, и я взял Кейт за руку. Она взглянула на меня, но лицо ее хранило загадочное выражение.
Один Эдуард искренне радовался вместе со мной, ибо ему не хватало матери и он успел полюбить свою воспитательницу. Мальчик явно полагал, что ему повезло не меньше, чем мне.
В тот же день, чуть позже, Кейт подошла ко мне.
— Мы должны написать Марии и Елизавете, — сказала она. — Пусть они узнают обо всем непосредственно от нас, а не из третьих рук, когда слухи дойдут до них.
Да, давненько не приходили вести из Хатфилд-хауса, и я необычайно беспокоился за Елизавету.
— Верно, — согласился я. — Я напишу им письма, и вы тоже, отправим их вместе.
Корреспонденция теперь доходила быстрее; согласно сообщениям из Кента, Суссекса, южных, наиболее пострадавших графств, число жертв чумы пошло на убыль. Но в центральных графствах, Вустершире, Бекингемшире и Нортгемптоншире, эпидемия еще уносила много жизней. Черный мор странствовал по моему королевству, прихотливо выбирая, где устроиться на постой, и требуя к себе особого почтения.
В тот же вечер я написал Елизавете, поинтересовавшись ее здоровьем и положением дел в окрестностях Хатфилд-хауса. Я сообщил ей о моих свадебных планах, выразив желание, чтобы она присутствовала на венчании, которое состоится сразу после того, как в Лондоне восстановится здоровая атмосфера.
В течение недели от нее пришло ответное письмо, весьма вежливое и изящное, однако она не упомянула о нашей размолвке и не извинилась за свое поведение. Она написала, что Хатфилд-хаус и его окрестности пока не пострадали от чумы, но имеются сообщения — возможно, недостоверные, — что болезнь добралась до Сент-Олбанса и Данстейбла. Кроме того, дочь выразила радость по поводу моего будущего венчания, поскольку относилась с большим уважением к леди Латимер и считала честью породниться с нею.
Мария, жившая в Вудстоке, прислала чопорное письмо, подтвердив, что приедет на венчание, и пожелала мне счастья.
Мы коротали время в Вулф-холле. Июньские дни выдались приятными, но всем нам страстно хотелось вернуться к столичной жизни.
Природа стала утомлять меня, хотя мы наслаждались свежим воздухом, цветочными ароматами и теплым солнцем. Извечный парадокс, горожане мечтают о приволье, строят загородные дома, мечтая зимой уехать туда на лето… и однако сельская жизнь очень быстро надоедает им, а местные жители начинают раздражать своей тупостью.