Безрассудная леди

— И не возражаете против того, что оно сшито не из шелка или атласа?

Графиня с улыбкой покачала головой:

— Ничуть. Муслин лишь подчеркивает твою молодость, свежесть, миловидность. Теперь надо подобрать драгоценности. Открой шкатулку, Тернср, и начнем с жемчуга. — Татьяна стояла не двигаясь, пока горничная надевала на ее шейку жемчужное колье графини. Подумав мгновение, Далси сказала: — Слишком тяжелое. Попробуем изумруды. Нет, не то. А топазы? Тоже нет, цвет совсем не подходит. Знаю — аметисты! Они всегда были тебе к лицу!

— Мне очень нравятся аметисты, — неуверенно сказала Татьяна.

— Но колье слишком длинное для этого декольте. Что там еще есть у нас, Тернер? Рубины? Возможно, но для этого следует сменить оправу на более легкую, а на это нет времени. — Графиня с досадой вздохнула. — У нас осталось всего три дня.

— Сожалею, — пробормотала Татьяна.

— Я сожалею еще больше, — сказала Далси и вдруг прищелкнула пальцами. — Где у нас те бриллианты, Тернер, которые адмирал подарил мне на нашу десятую годовщину?

— В сейфе в Лондоне, — ответила горничная.

— Черт побери! Я уверена, что к этому платью нужны бриллианты. Как ты думаешь, если мы пошлем кого-нибудь немедленно… Нет, пожалуй, не успеем. Ну что же, попробуем что-нибудь еще. Как насчет опалов?

— Опалы приносят несчастье, — сказала Татьяна. — По крайней мере так считалось в Мишакове.

— В Дорсетшире тоже так считают, — подтвердила Тернср.

— Что ж, не будем рисковать. Может быть, камея?

— Ее некуда приколоть, — резонно заметила Тернер.

— А если на бархотке? Например, розового цвета?

Попробовали и этот вариант.

— Ужасно! — заявила графиня. — Турмалины? Бериллы?

Их тоже примерили и отвергли.

— А что, если простую золотую цепочку? — предложила Татьяна.

— Кем ты себя вообразила? Марией Антуанеттой? Кажется, у нас где-то было колье из речного жемчуга, Тернер?

Против этого неожиданно и категорически возразила Татьяна:

— Никакого речного жемчуга. — Она не хотела, чтобы в день свадьбы что-нибудь напоминало ей о Петре.

— Ты совершенно права, — сказала графиня. — Он совсем не подходит для этого платья.

— Мне все-таки нравятся аметисты, — без всякой надежды в голосе сказала Татьяна.

В дверь постучали.

— Убирайтесь! — сердито крикнула Далси, — Прошу прощения, миледи, но милорд вернулся из Лондона. Вы приказали сообщить об этом.

— О Боже, ведь он сразу же поднимется сюда! Надо успеть снять с тебя это платье! Задержи его, Смитерс, под любым предлогом. Расстегивай пуговицы, Тернер!

Не успела горничная высвободить из рукавов руки Татьяны, как в коридоре послышались голоса. Смитерс напрасно старался отвлечь внимание Лукаса.

— Шел бы ты драить подсвечники, что ли, любезный. Я хочу видеть свою леди.

Графиня прислонилась спиной к двери, отчаянными жестами поторапливая Тернер.

— Сюда нельзя! — крикнула она.

— Почему это, черт побери?

— Потому что она не одета!

— Тем лучше!

— Лукас! — возмущенно воскликнула Далси.

— Извини, я подожду.

Но не прошло и тридцати секунд, как он снова спросил:

— Теперь можно?

— Не дури, Лукас. Пойди и выпей чего-нибудь.

— Не хочу.

— Все равно подожди, — уговаривала графиня.

Тернер тем временем сняла платье через голову Татьяны и спрятала в гардероб, плотно закрыв дверцу в тот самый момент, как входная дверь распахнулась под напором потерявшего терпение Лукаса. Он остановился на пороге, с улыбкой поглядывая на Татьяну.

— Мне это нравится. Очень нравится. Мадам Деку может гордиться своей работой.

— Ты невыносимый болван, Лукас! — возмутилась Далси. — На ней надеты всего лишь нижние юбки!

— Неужели поверх этого будет надето что-нибудь еще? — Он огорченно поцокал языком. — Какая досада!

— Будь хорошим мальчиком, перестань сердить маму и подожди меня внизу, — спокойно сказала Татьяна.

Лукас пересек комнату, обнял ее и расцеловал с такой страстью, что графиня, с завистью вздохнув, отвела глаза в сторону.

— Даю тебе пять минут, — шепнул он, прикоснувшись кончиком языка к ушной раковине. — Встретимся в розарии.

— Через десять минут.

— Через пять, — упрямо повторил он и удалился, что-то весело насвистывая.

Однако прошло не менее четверти часа, прежде чем она появилась в розарии и увидела, что Лукас стоит на коленях неподалеку от каменной скамьи.

— Что ты там делаешь? Расправляешься с растительной тлей? — поддразнила она.

— Осматриваю новый розовый куст, о котором я тебе писал — он никак не желал цвести. Теперь он весь покрылся бутонами.

— Тимкинс без конца холил и лелеял его. Интересно, какого цвета на нем розы?

— Будь я проклят, если знаю. Этого нельзя предсказать. Думаю, что-то и от чайной розы, и от «Альбы», но происхождение его неизвестно.

На яркое солнце последних дней мая набежала тучка, и Татьяна вздрогнула от холода. Заметив это, Лукас снял сюртук и накинул его ей на плечи. Но вздрогнула она не от холода, а оттого, что он произнес: «происхождение неизвестно…»

Казалось, Лукас догадался, о чем она думает — он взял ее руку и поцеловал.

— Ах, Татьяна. Мой опыт с разведением роз научил меня, что самое главное — красота цветка, а все остальное не имеет значения. Каково бы ни было твое происхождение, ты являешься самым великолепным цветком в мире.

Ей очень хотелось верить его словам.

— Этой розе я дал название более трех лет назад — когда увидел, какая она колючая. Она называется «Леди Стратмир».

— В честь твоей матушки? — рассмеялась Татьяна.

— «Леди Татьяна Стратмир».

Она отстранилась от него, удивленно вытаращив глаза.

— Не может быть! Неужели ты это сделал так давно? Ведь тогда я была вульгарным сорванцом в кожаных бриджах.

— Да уж, настоящая сорвиголова!

— Не понимаю, как ты мог все знать заранее?

Лукас сел на скамью и усадил Татьяну к себе на колени.

— Есть вещи, которые мужчина просто знает — и все. Эй, посмотри-ка, что там такое на верхней ветке?

— Росинки, — сказала Татьяна, заметив, как что-то сверкнуло. — Странно, что они сохранились до полудня. Тебе не кажется, что они похожи…