Безрассудный

— Я все-таки потерял тебя, да?

Кира, казалось, была удивлена, что я понял это без слов, когда взглянула на меня. Нечему удивляться. Всё было написано у нее на лице.

— Келлан, я не могу этого сделать… Пока. Я не могу его бросить. Мне нужно еще время…

— Время?

Меня так тошнило от этого слова.

— Кира… Так ничего не изменится. Сколько времени тебе нужно? — разгневанный, я указал на дом, где нас всех ждала боль, если оставить все как есть. — Теперь, когда он знает о твоей лжи, от проволочек ему станет только хуже.

И мне станет только хуже.

— Келлан, мне так жаль… Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.

Глаза Киры наполнились слезами. Мои тоже. Она почти была моей. А может, я никогда и не был близок к этому.

Расстроенный, я запустил руки в волосы. Хотелось вырвать длинные пряди прямо с корнем. Мне нужно было остановить эти американские горки, нужно было успокоиться, прийти в себя. Мне нужно было снова почувствовать себя в безопасности.

— Нет, Кира, нет.

Ее глаза расширились от страха, а когда она заговорила, голос дрожал.

— О чем ты? Нет, ты не можешь меня ненавидеть… Или можешь?

Она выглядела такой испуганной. Мне не нравилось видеть ее такой беззащитной, но ей придется отпустить одного из нас. Придется отпустить меня. Поднеся руку к ее лицу, я мягко произнес:

— Нет, больше времени не будет. Я не могу. Меня это убивает…

Кира покачала головой, по ее щекам покатились слезы.

— Пожалуйста, Келлан, не заставляй меня…

— Тьфу ты, Кира, — я крепко сжал ее лицо руками и пристально взглянул на нее.

Ты только все усложняешь, все гораздо проще. Не думай, слушай свое сердце. Крепись, режь веревку, и пусть один из нас упадет.

— Выбирай сию секунду. Вообще не думай, просто возьми выбери. Я или он? Я или он, Кира?

Глядя мне прямо в глаза, она произнесла вердикт:

— Он.

На затворках сознания я слышал, как захлопнулась дверь тяжелой железной камеры, и я знал, что отныне мое сердце навсегда заперто в ней. И она никогда не откроется снова. Я больше не полюблю, не рискну снова испытать эту боль. Казалось, словно у меня на груди сидит слон, пытаясь меня раздавить. Я не мог дышать, в глазах заплясали звезды… Я даже слышал смех отца вдалеке. Кира выбрала его…

Горячие слезы покатились по моим щекам, и я знал, что это только начало. Сегодня будет много слез.

— Ох, — пробормотал я. Свет тускнеет? Я что, теряю сознание? Мне даже почти этого хочется. Потерять сознание и никогда больше не просыпаться.

Убрав руки с лица Киры, я молился, чтобы тьма поглотила меня. Моя грудная клетка была открыта настежь, мозг превратился в кашу. Пожалуйста, кто-нибудь, прекратите эту пытку.

Кира схватила меня за куртку и притянула к себе.

— Нет, Келлан… Подожди. Я не имела в виду…

Гнев на мгновение приглушил агонию.

— Нет, имела. Это был порыв. Первая твоя мысль… А первое, что приходит в голову, обычно оказывается правильным.

Закрыв глаза, я сглотнул и отбросил гнев в сторону. Какой смысл злиться на нее? Кира не виновата. Денни хороший человек, лучший, и она сделала правильно, выбрав его. «Почему же никто не выбрал тебя?» — спросил голос моего отца.

— Это то, что ты носишь в сердце. Он — вот, что в твоем сердце…

Так и должно быть.

Кира схватила меня за руки и крепко сжала, а я пытался успокоиться. Мне не хотелось превращать наше расставание в скандал. Я хотел попрощаться, как и планировал. Стойко. Открыв глаза, я на удивление спокойным голосом произнес:

— Я говорил тебе, что уеду, если таков будет твой выбор… И я это сделаю. Я не стану вам помехой. Я всегда знал, что сердцем ты не со мной. Я не должен был просить тебя выбирать… Тут нечего выбирать. Прошлой ночью я понадеялся, что… — вздохнув, я уставился на тротуар. Нет смысла разглагольствовать о том, чему никогда не бывать. — Мне надо было уехать сто лет назад. Я просто оказался эгоистом.

Кира нервно усмехнулась.

— По-моему, Келлан, я наделила это слово новым смыслом.

Улыбаясь, я смотрел на нее. Да, может и так. Мы оба постарались.

— Ты была напугана, Кира. Я это понимаю. Ты испугалась дать себе волю, и я тоже. Но все будет хорошо. Все у нас будет хорошо.

Как я буду жить без нее?

Мы сжали друг друга в объятиях так сильно, как только могли. Я не хотел отпускать ее, но знал, что должен. Одному из нас в конце концов пришлось это сделать.

— Никогда не рассказывай Денни о нас. Он от тебя не уйдет. Можете оставаться у меня сколько угодно. Даже комнату мою можете сдать. Мне все равно.

Кира отступила, чтобы взглянуть на меня, и я увидел страшный вопрос в ее глазах. Ты уезжаешь? Да. Уезжаю. На этот раз навсегда.

— Теперь мне придется уйти Кира, пока я в силах.

Слезы лились по ее щекам непрерывным потоком. Чувствуя, что мои щеки были сплошь изрезаны такими же ручейками, я помог Кире вытереть слезы.

— Я могу позвонить Дженни — пусть заберет тебя отсюда. К нему. Она тебе поможет.

Ты не останешься одна.

— А кто поможет тебе? — полным сострадания голосом поинтересовалась Кира.

Никто. Проглотив эту болезненную правду, я проигнорировал вопрос и продолжал говорить о том хорошем, о чем думал не раз.

— Вы с Денни можете отправляться в Австралию, там и поженитесь. У вас будет долгая счастливая жизнь, как и должно быть. Я обещаю не вмешиваться, — у меня дрогнул голос. Я буду так скучать по тебе.

Кира не хотела слышать мои размышления о ее жизни, она хотела знать про мою. Хотела удостовериться, что я буду в порядке.

— Но как же ты? Ты останешься один…

Знаю.

— Кира… Это тоже было предопределено, — с грустной улыбкой ответил я.

Она понимающе и в то же время очень печально коснулась моей щеки.

— Я же говорила, ты хороший человек.

Разве? Я не чувствовал себя таковым.

— Мне кажется, Денни с этим не согласится.

Кира снова обняла меня, мы прислонились друг к другу лбами под грустный медленный бит, доносящийся из бара. Такая тоскливая песня была как раз под стать ситуации. Будет ли теперь ь в моей жизни что-то кроме тоски?

— Господи, как же я буду скучать…

Не хочу уходить… Кира обняла меня крепче и сбивчиво пробормотала:

— Пожалуйста, Келлан, не …