Безумная ведьма

Она – поломанная, разбитая, дефектная и, если эта святая троица хочет доказать обратное, то они явно лишились рассудка ещё виртуознее Эсфирь. Оставалось только благодарить их за хорошее отношение к себе, а всё остальное – не её воспалённого рассудка дело.

Снова сменить место жительства? Да хоть сотню раз. Наблюдать за странными взглядами и разговорами? Можете разорвать себе голосовые связки – всё равно. Пичкать историями о когда-то существовавшей жизни с мужем? Только не подавитесь этими ничего не значащими сказками.

Ей до одури безразлично. Внутри пусто. Даже сердце еле бьётся, словно его и вовсе нет. Миллионы вопросов ничего не значат. Её больше не бьют, не оскорбляют, не угрожают, о ней заботятся – это главное.

Паскаль, едва щурясь от ярких солнечных лучей, всматривался в гладь озера Хальштаттер Зее. Всё же – название Альвийский каньон подходило больше. В первое время Кас постоянно сравнивал людской мир с миром нежити, повсеместно упрекая Хаос в отсутствии воображения и практически слепом копировании, но потом понял – лучше места, чем родной мир, попросту не придумать. Люди слишком суетливы, странны в желаниях строить «человейники», слишком устремлены загрязнять природу чем ни попадя, да и вообще – слишком. Он искренне страдал от отсутствия магии в каждом кусочке земли. Молодой король без королевства отчаянно мечтал вернуться домой. Мечтания оказались несбыточными.

Он хмурится, вспоминая, как сначала они бежали из Зальцбурга, ведомые двумя целями: спрятаться от розыска Эсфирь и следовать по пятам за Видаром. Почему несносный король оказался в Халльштатте, спустя неделю после неудавшейся лоботомии «пациентки» – загадка. Себастьян смог выяснить немного: доктор Гидеон Тейт исчез на следующее утро. Куда делся и почему так быстро – неизвестно. Штайнер упрямо молчал, а потом и вовсе удумал умереть. В стенах клиники поговаривали, что Гидеон Тейт перевёлся в другое место. Но в какое, куда именно? Этих вопросов не существовало ровно также, как и ответов них.

Откуда начинать поиски – они не знали до тех пор, пока Себастьян не почувствовал слабый всплеск энергии и навязчивую мысль: вернуться в Халльштатт. Он тут же собрал компанию, и они бросились вслед за Видаром, как считал сам Баш. Перерыв весь Халльштатт на наличие Видара (а вместе с тем и на наличие границы в Первую Тэрру) – успеха не вышло. Поиски продолжались до тех пор, пока Эсфирь в одном из приступов не выдала скомканное: «Нью-Йорк».

Верить случайностям – совершенно не в духе Паскаля и Себастьяна, но Равелия настолько воодушевилась подсказкой (пускай таковой она и являлась с огромной натяжкой), что надоумила всех продолжить поиски там. Себастьян заразился желанием ведьмы, а потому поддержал в намерении использовать поисковую магию. Результат впервые оказался успешным. Паскаль тут же задался целью сначала набить морду Видару, а только потом решать насущные проблемы.

– Как она? – тихий голос Себастьяна заставляет Каса врасплох, но последний не ведёт и бровью.

Надо же, он бы никогда не подумал, что будет работать рука об руку с приближённым Кровавого Короля. Но вот ирония: генерал альвийской армии оказался единственным, кого Эсфирь действительно слушала и слушалась. То ли Кас переборщил с магией аур, то ли она действительно видела в псевдо-враче спасение.

– Так же безразлична, как и всегда. С ней сейчас Рави, делает из неё другого человека, – Паскаль отвечает в тон генералу. Он скрещивает руки на груди и прикрывает глаза.

– Ей нужно время, Паскаль…

– У неё нет времени. Мы в демоновой ловушке! И никто не знает, как выбраться из неё, – Кас тяжело выдыхает, а затем медленно открывает глаза.

Выхода нет. Если начать использовать магию в полную силу – они рискуют истлеть от немагии или быть обнаруженными Тьмой. Ни первое, ни второе совсем не радовало. Не использовать магию – оказалось верным решением: так они вполне себе протянут пару-тройку десятилетий, прежде чем немагия уложит их в гробы, если, конечно, местные органы безопасности не найдут их раньше и не запрут в тюрьму за сокрытие опасной преступницы.

– Придётся договориться со временем, – фыркает Себастьян.

Паскаль нервно дёргает плечом: оптимизм генерала нещадно играется с нервами.

– Ты, нахрен, издеваешься? Она – наша надежда, и она ничего не помнит. Шесть долбанных месяцев мы пытаемся аккуратно воздействовать на её мозги. Шесть! Рави скоро разозлится, начнёт активнее пользоваться магией и тогда… Хрен его знает, что тогда! Мы почти девять месяцев здесь. Почти что десять наших лет утекло в неизвестность… – на несколько минут Паскаль замолкает, сжимая пальцами переносицу. – Если бы здесь был Брайтон… Он бы смог… Если бы…

«Если бы он только был жив…», но у Каса нет сил озвучить последнюю мысль. Брайтон был тем, кто действительно обладал уникальной способностью вытаскивать Эсфирь отовсюду. Он знал, как воздействовать на разум, не навредив при этом. И, если быть откровенно честными, он явно был лучшим правителем, чем Паскаль. По крайней мере, при нём родная Пятая Тэрра жила и процветала, а при Касе? Погрязла в скорби, страхе, крови, темноте… Паскаль сильно втягивает щёки, закусывая их. Он демонов слабак. Не смог удержать ни семью, ни страну, ни себя удержать не может.

– Она вспомнит, Кас. Это Эсфирь. Она вспомнит и уничтожит того, кто сделал это с нами, а мы ей поможем.

– Я тут подумал… – Паскаль поворачивается в сторону Себастьяна, внимательно оглядывая его: глаза горят, волосы неприлично отросли, щетина служит дополнительной бронёй, а выражение лица насквозь пропитано надеждой, аж бесит. – Это ведь два разных заклятия.

Себастьян хмурится, не понимая, куда ведёт мысль Паскаль.

– О чём ты?

Паскаль делает неопределённые движение правой рукой, словно пытается подобрать слова в воздухе.

– Наша потеря памяти и потеря памяти Эсфирь – это разные заклятия. Она поплатилась за проведённый Ритуал, отдала сердце, запечатала его и… расплатилась памятью. Но мы…

– Мы не проходили Ритуал, – заканчивает за Каса Себастьян.

– Именно. Нас прокляли. На наше пробуждение влияет сильное или насильственное потрясение: я почувствовал, что живу не своей жизнью – и для меня это было, как льдиной по голове; Равелия ударилась виском о бортик ванной, когда поскользнулась; а тебя я вернул, когда насильно сплёл ауры, подвергнув стрессу. С Эсфирь это не получится до тех пор, пока Видар не вспомнит и не вернёт её связью родственных душ.

– То есть, не она вернёт его, как мы думали… А он её…И нам снова нужно время.

– Ну, я могу устроить это побыстрее, – уголки губ Паскаля дёргаются в хитро усмешке.

– Посвятишь в злой план? – закатывает глаза Себастьян.

Он часто ловил себя на мысли, что Паскаль и Видар имели что-то общее в линии поведения. Только генерал был уверен: король Первой Тэрры способен вытворить, что угодно. Мог ли король Пятой Тэрры посоревноваться с ним в безрассудствах?