Безумное влечение

— Такой самовлюбленный, — фыркает она. — Пойдем.

Ключи от машины уже лежат у меня в кармане. Я не собирался оставлять их валяться где попало и дать ей возможность уехать без меня. Я беру раскрытую ладонь Люси. Это первый раз, когда я прикасаюсь к ней за два дня, и мне требуется вся сила воли, чтобы не начать ласкать ее прямо здесь. Я бы сделал все, что угодно, лишь бы соединиться с этой женщиной навеки. Интересно, хватит ли у меня денег, чтобы найти врача, похожего на Франкенштейна, который согласился бы сшить наши руки вместе?

Я выбрасываю эту мысль из головы. Я сумасшедший, но настолько ли я безумен? Хотелось бы сказать, что нет. Но кто, черт возьми, знает?

Я открываю дверь со стороны пассажира и жду, пока Люси заберется в машину, после чего закрываю ее и сажусь за руль. Как только мы выезжаем на улицу и направляемся обратно в Мельбурн, Люси поворачивается ко мне.

— Не пойми меня неправильно, я рада, что мы возвращаемся в город и все такое. Но я не верю, что это потому, что ты хочешь заняться сексом.

— Ты недооцениваешь силу своей киски, Пчелка. Я живое доказательство того, что эта штука вызывает бoльшее привыкание, чем гребаные наркотики.

— Ты говоришь мне очень приятные вещи. Теперь я понимаю, почему я была влюблена в тебя раньше.

Мое сердце замирает от ее слов. Я была влюблена в тебя раньше. Не я влюблена в тебя сейчас. Мое лицо снова становится бесстрастным. Мне не нужно, чтобы кто-то, особенно Люси, знал, как чертовски сильно меня разрывает на части, когда я слышу от нее подтверждение моих худших страхов. Она больше не любит меня.

То есть я знал это. Но знать и слышать – две совершенно разные вещи.

— Что я сказала? Почему у тебя такой вид, будто я только что убила твою кошку? — спрашивает она меня.

— Ты два дня прятала от меня мою любимую киску, Люси. Поверь, это веская причина.

— Смешно. А теперь назови мне настоящую причину. Что я сказала? — настаивает она.

— Ничего. — Я протягиваю руку и включаю радио, фактически положив конец этому разговору.

Глава 22

?

Я ломаю голову, пытаясь понять, что же я такого сказала, что заставило Доминика замолчать. Никто из нас не произнес ни слова в течение нескольких часов, и, честно говоря, это начинает действовать мне на нервы. Я ни за что на свете не смогу разгадать этого парня. Он говорит, что влюблен в меня, и, судя по тому, как он смотрит на меня, я ему верю. Но за последние два дня он даже не попытался прикоснуться ко мне.

Знаю, это я сказала, что не буду спать с ним, пока нахожусь в том доме. Однако, я надеялась, что он хотя бы попытается, и, по правде говоря, это не потребовало бы от него больших усилий. Я так сильно жажду его прикосновений, что, если бы он прямо сейчас остановил машину, я бы набросилась на него. Бьюсь об заклад, гнев, который сейчас исходит от него, привел бы к жаркому сексу.

Мои мысли путаются, а в голове всплывают образы. Мы в сарае, том самом, который я видела на его ферме. Мои руки связаны над головой, а на шее есть что-то, что удерживает меня на балке. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда он входит в меня. Я сжимаю бедра и сажусь прямее в машине. Не могу понять, это воспоминание о чем-то, что произошло на самом деле, или просто моя дикая фантазия.

Я подношу руку к горлу. Хочу ли я, чтобы он трахнул меня вот так?

Да, черт возьми, хочу. Если это лишь моя фантазия, то мне нужно найти способ сделать так, чтобы это случилось. Секс с Домиником – это не просто секс. Могу с уверенностью сказать об этом, учитывая те несколько раз, когда мы были вместе. И, черт возьми, я хочу большего. Я не собираюсь сидеть здесь и притворяться, что не хочу его, как бы это ни было ужасно – хотеть того, кто буквально держит тебя в плену.

Я могу понять, почему Ева поддалась искушению, хотя и осознавала, что это неправильно. Больше всего на свете она хотела испытать это чувство. Ну, разве можно перед этим устоять?

Мы едем уже три часа, и я думаю, что пора сделать остановку. Я не могу ждать еще четыре часа, чтобы сдаться и позволить ему овладеть моим телом.

Я улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Он так легко признается в своей любви, и каждый раз, когда я это слышу, со мной что-то происходит. Мне хочется ответить ему тем же, но я не хочу лгать. И, честно говоря, мне немного больно от того, что я этого не чувствую.

— Ладно, все равно… Остановись, как только сможешь, — говорю я ему.

Мы едем еще полчаса, прежде чем появляется остановка. Доминик сворачивает на пустынную стоянку. Других машин здесь нет. Я смотрю на туалетную кабинку и съеживаюсь. Не-а, ею я точно не воспользуюсь.

— Скоро вернусь, — говорю я ему, выпрыгивая из машины и направляясь к кустам.

Думаю, я успеваю сделать около десяти шагов, прежде чем слышу позади себя хруст палок и листьев. Я оборачиваюсь и вижу Доминика.

— Куда ты идешь? — Спрашивает он.

— Мне нужно пописать. Ты хочешь посмотреть?

— В кустах?

— Да, здесь чище, чем в том туалете.

— Ладно, постарайся, чтобы змея не укусила тебя в задницу. Хотя я с удовольствием высосу яд. Это будет весело.

— Ты действительно сумасшедший, Доминик, — говорю я, обходя ветки. Я не могу удержаться и осматриваюсь в поисках змей, пауков и любых других существ, которые могут подползти и укусить меня. Справив нужду, я обхожу куст и вижу, что Доминик ждет меня. — Ты привязывал меня к балке в своем свинарнике? — Выпаливаю я.

Его глаза расширяются, а на лице появляется выражение надежды.

— А что?

— Хочу понять, было ли то, о чем я думала, воспоминанием или плодом моего воображения.

— Это воспоминание. Что еще ты помнишь? — Спрашивает он.

— Не так много, только то, что у меня что-то было на шее, руки были над головой, а ноги обвивали твою талию.

— Чего ты не помнишь о том времени, так это того, как сильно я хотел убить тебя. Я предупреждал тебя, чтобы ты ушла. Говорил тебе, как сильно мне хотелось выбить воздух из твоих легких, потому что мысль о том, что кто-то другой прикасается к тебе, сводила меня с ума.

— Это… Я даже не знаю, что на это ответить. — Я начинаю идти к машине, когда он дергает меня за руку и разворачивает лицом к себе.

— Спроси меня, почему я этого не сделал?

— Почему ты не сделал что?

— Почему я не убил тебя в тот день.

— Почему ты не убил меня, Доминик? — Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Потому что, как бы сильно я ни хотел причинить тебе боль, я всегда хотел защитить тебя еще больше.

— Ну, спасибо, что ли.

— Мы должны идти, — говорит он мне, как будто это я его сдерживаю.