Безумное влечение

— Вы все очень быстро приехали, — говорю я Джошу, пока мы ждем, когда принесут наше кофе.

— Тут всего лишь полчаса лететь, — напоминает он мне.

И я вздрагиваю. Ничего не могу с собой поделать. Я начинаю жалеть, что вспомнила тот несчастный случай. Но тогда я бы не вспомнила о нас с Домиником, а это то, что я не могу принять как данность. Даже если я убью его за то, что он сделал после случившегося.

— Что случилось? — Спрашивает Джош, его глаза блуждают по моему лицу.

— Ничего. Просто мне не нравится думать о полетах, — говорю я.

— Я думал, ты не помнишь аварию.

— Не помнила.

— А теперь ты помнишь? Доминик знает, что ты помнишь? — Спрашивает он меня.

— Пока нет. Пожалуйста, не упоминайте об этом. Я хочу сама все рассказать ему.

— Обязательно расскажи. Без тебя, Люси, этот парень был настоящей развалиной.

Развалиной? Мне трудно в это поверить, учитывая, что все недели своего выздоровления я была одна. Объявляют наш заказ, и Джош забирает поднос со стойки.

Мы возвращаемся в больничную палату и застаем Доминика уже одетым.

— Что происходит? — Спрашиваю я его.

— Мы едем домой, — говорит он.

— О, тебя уже отпускают? Это безопасно? В смысле, что если твое лицо снова надуется, как воздушный шарик?

— Тогда вколишь мне еще эпинефрин. Я в порядке, — фыркает он в ответ.

— Я сообщу пилоту, что мы едем, — говорит отец Доминика, и я чувствую, как краска отливает от моего лица.

Даже и не надейтесь, что я сяду на самолет. Я возьму напрокат машину и сама доеду обратно, если понадобится. В ближайшее время я точно не сяду на самолет.

Доминик молча подходит ко мне. Он отталкивает меня назад, пока мы не оказываемся в ванной. Захлопнув дверь ногой, он наклоняется ко мне.

— Что случилось? Плохо чувствуешь себя?

— Нет, я... я не могу лететь домой, — шепчу я.

— Хорошо, — говорит он, взяв меня за руку. — Ты знаешь, что я никогда не заставлю тебя делать то, что тебе не по душе. Тебе нужно лишь сказать мне об этом, Люси. Я сделаю для тебя все.

Да, все, вот только ты не остался со мной, когда я больше всего нуждалась в тебе. Я держу эти мысли при себе. Не стоит сейчас раздувать этот спор. Мне нужно выбрать для этого время, желательно, когда я буду недалеко от дома, чтобы я могла уйти.

Поэтому вместо дерзкого ответа я киваю и лгу.

— Я знаю.

Потому что я пока не уверена, что он готов к правде. У меня в голове такая путаница. Я абсолютно уверена, что люблю этого мужчину. И я также не могу не признать, что очень зла на него. Когда ты любишь кого-то, эта любовь усиливает все остальные эмоции в десять раз. Ты не можешь испытывать настоящее раздражение, разочарование, горе, ненависть, страх или злость по отношению к кому-то, если у тебя нет к нему чувств. Ты должен заботиться о нем. Тебя должно волновать, что он думает и чувствует. А когда дело касается Доминика Маккинли и моей любви к нему, я боюсь, что он может воспользоваться этим в своих интересах, потому что страх потерять его слишком велик.

Находиться в таком положении опасно.

Доминик берет меня за руку и выходит из ванной. Его родители и дяди прекращают свой разговор, и все четыре пары глаз устремляются на нас.

— Мы едем обратно. Увидимся там, — говорит он им как ни в чем не бывало.

— Подожди… Ты думаешь, это разумно? Тебе не стоит ехать через всю сельскую местность, Дом, — возражает его мама.

— Я в порядке. Я не хочу лететь на самолете. Я позвоню тебе, как только мы вернемся. Мне жаль, что вам всем пришлось приехать сюда, — говорит он, обнимая маму свободной рукой, – той, которая не цепляется за мою руку так, словно от этого зависит его жизнь.

Его мама смотрит на меня, а затем снова на Дома.

— Хорошо, но звони мне каждый час, чтобы я знала, что с тобой все в порядке.

Я смотрю в пол. Очевидно, что он не летит домой со своей семьей из-за меня, и из-за этого я чувствую себя очень виноватой.

— Знаешь, ты можешь пойти со своими родителям. Со мной все будет в порядке. Я возьму машину или попрошу Ксава приехать сюда, — говорю я Доминику.

Он хмуро смотрит на меня и отрицательно качает головой, ничего не отвечая. Вместо этого он берет бумажник и ключи с маленького столика у больничной койки.

— Я позвоню вам, — говорит он своей семье, выходя из палаты и таща меня за собой. Когда мы подходим к машине, Доминик вручает мне ключи. — Хочешь сесть за руль? — Спрашивает он меня.

— Конечно. Ты в порядке?

— Я в порядке. Просто устал и не хочу потерять сознание за рулем, когда ты в машине, — говорит он.

Когда мы выезжаем на дорогу, Доминик тут же засыпает. Мы уже на полпути к дому. Осталось около трех часов езды. Я часто поглядываю на пассажирское сиденье, чтобы убедиться, что он дышит. У меня паранойя из-за того, что что-то может пойти не так. Я мало что знаю об аллергии, поэтому не знаю, чего ожидать. Впрочем, я согласна прожить всю оставшуюся жизнь, больше не видя этого никогда.

Доминик просыпается через два часа. Он выпрямляется на сиденье.

— Черт, прости. Я не хотел засыпать на тебе, — говорит он, поднимая голову с моего плеча и глядя через лобовое стекло на открытую дорогу.

— Все в порядке. Твою машину вести не так уж сложно. — Пожимаю я плечами.

— Ты что, теперь становишься фанаткой Бентли?

— Возможно, — признаю я. Быть за рулем этой машины действительно приятно.

— Остановись. Теперь я сяду за руль.

— Ты уверен? — Я смотрю на него. Кажется, ему... лучше. Его лицо выглядит менее опухшим, чем когда мы уходили из больницы два часа назад.

— Да, я в порядке.

Я съезжаю на обочину, и мы меняемся местами. Устроившись на пассажирском сиденье, я жду, пока мы снова не окажемся на дороге. Только тогда я замечаю телефон Доминика на центральной консоли. Я беру его и собираюсь ввести дату своего рождения, чтобы разблокировать, но останавливаюсь. Я ведь пока не должна этого знать.

— Какой у тебя код? Я хочу написать брату, — говорю я ему.

Дом прижимает большой палец к телефону, и экран разблокируется. Я просматриваю его контакты, пока не нахожу номер Хоуп. Я не уверена, что она сможет мне помочь, но сейчас я могу положиться лишь на нее.

Я:

Хоуп, это Люси. Долго рассказывать, но не могла бы ты встретиться со мной у дома Доминика с бейсбольной битой?

Ее ответ появляется почти мгновенно.

ХОУП:

Ты в порядке?

Я:

Да. Мне просто очень нужна бита. Мы приедем примерно через час.

ХОУП:

Увидимся там.

ХОУП:

Что бы ни натворил мой кузен-идиот, знай, что он действительно любит тебя, Люси. Даже если ты не помнишь, это правда.

Я:

Я знаю.

Я удаляю сообщения, а затем возвращаю его телефон на центральную консоль.