Безумное влечение

— Который час? — Спрашиваю я ее.

— Чуть больше восьми, бабуля. А теперь вставай. Ты устала. — Она тянет меня в коридор, ведущий в гостевую комнату Ксавьера, а затем укладывает в кровать. Должно быть, это от вина меня так клонит в сон.

— Спасибо, Шэр. — Зеваю я, когда она выходит и выключает свет. Я закутываюсь в одеяла, натягивая их до подбородка. Я не хочу засыпать. Я хочу дождаться Доминика. Он вернется. Я знаю, что вернется.

Должно быть, я снова задремала, потому что, вздрогнув, просыпаюсь, когда матрас рядом со мной прогибается.

— Дом?

— Да, Пчелка, это я. Ш-ш-ш, засыпай. — Он обнимает меня и притягивает к себе, согревая своим теплом.

— Я ждала тебя, — говорю я.

— Прости. Это заняло немного больше времени, чем я думал. Теперь я здесь. Засыпай.

— Где ты был?

— Я решил проблему. Теперь нам не нужно беспокоиться о том, что кто-то придет за нами. Их больше нет, — говорит он.

Я открываю глаза и смотрю на него

— Что ты сделал?

— То, что должен был сделать. Я говорил тебе, что никому не позволю угрожать тебе, Люси. Никогда. — Его губы обрушиваются на мои, а язык проникает в мой рот, когда он прижимается ко мне всем телом. Его твердый член упирается мне в ногу. — Ммм, я так чертовски сильно тебя люблю, — говорит он.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я ему, и это правда. Я люблю его, несмотря на монстров в его голове, несмотря на тьму, которая сгущается вокруг. Потому что, сколько бы ни было тьмы, света все равно больше. Я знаю, что он этого не видит, но я-то вижу. И это единственное, что имеет значение. Я уверена, что со временем смогу заставить его увидеть в себе хорошее.

Руки Доминика проникают под мою рубашку и обхватывают мою грудь поверх кружевного бюстгальтера.

— На тебе слишком много одежды, Пчелка, — говорит он.

— Хм, если бы ты только мог что-нибудь с этим сделать...

Не успеваю я опомниться, как он поднимает меня и стягивает мою рубашку через голову. Он кладет руку мне на спину, расстегивает застежки лифчика, и ткань спадает.

— Ты уже делал это несколько раз, не так ли?

— Я не помню никого до тебя, Пчелка. — Ухмыляется он.

— Хороший ответ. — Я стягиваю бретельки лифчика с рук и бросаю его на край кровати.

— Черт, я люблю твои сиськи. — Доминик обхватывает груди обеими руками. Затем он опускает голову и втягивает в рот один из моих сосков. Его язык щелкает, и волны удовольствия проносятся по всему моему телу. Его рот перемещается к другой груди, уделяя ей такое же внимание.

— О боже. — Я притягиваю его голову, прижимая его лицо к своей груди. Его свободная рука скользит в мои трусики, а пальцы теребят мой клитор. — Черт. — Я выгибаю спину и смотрю вниз, когда слышу звук рвущейся ткани. Он только что порвал мои трусики. — Нетерпеливый? — Я вздергиваю бровь, глядя на него.

— Из-за тебя? Всегда, — говорит он. — Теперь я хочу, чтобы ты села на пятки и широко раздвинула ноги.

Я следую его указаниям, потому что он всегда доставляет мне массу удовольствия.

— Руки за спину, — говорит он. И снова я делаю, как мне говорят.

Доминик встает с кровати и заходит мне за спину. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как он опускается коленями на матрас. Моими порванными трусиками он связывает мои запястья. Затем он прижимает свои бедра к моим, и моя спина оказывается на одном уровне с его грудью. Его руки поднимаются вверх по внутренней стороне моих ног, а пальцы скользят между моих влажных складочек. Другая рука плавно поднимается вверх, пока не достигает моей правой груди. Кончиками пальцев он нежно массирует сосок.

— Черт. — Моя голова падает ему на плечо. Повернув лицо к нему, я ищу его губы. Доминик охотно отвечает. Он целует меня, его язык проникает между моих губ и кружит вокруг моего языка. Он вводит в меня два пальца. Я такая влажная, что они легко скользят внутрь.

Наши языки воюют, пока он вводит и выводит пальцы в ритме, который приближает меня к оргазму. Когда его большой палец начинает массировать мой клитор, я достигаю вершины и кончаю.

— Чертовски красиво, — говорит Доминик, прерывая поцелуй. Он убирает пальцы и подносит их ко рту. — Сладкая, как мед, Пчелка, — говорит он.

Я наблюдаю, затаив дыхание, как он слизывает с этих двух пальцев каждую капельку моих соков. Закончив, он прижимается к моей спине, пока я не выгибаюсь, задрав попку кверху. Одна его рука держится за материал, обернутый вокруг моих запястий, а другая лежит у меня на бедре. Я чувствую кончик его члена у своего входа... После чего он резко входит в меня до конца.

— А, блять! — Кричу я в матрас.

— Ш-ш-ш, ты правда хочешь, чтобы твой брат зашел сюда и увидел тебя в таком виде? — Доминик наклоняется и шепчет мне на ухо. Я качаю головой. — Я так и думал. — Смеется он.

Выпрямившись, он начинает входить и выходить из меня быстро, жестко, почти яростно. Я знаю, что завтра все еще буду чувствовать его при ходьбе, и эта мысль вызывает улыбку на моем лице. Никто не трахается так, как Доминик Маккинли. Этот мужчина явно желает впечатать свой член в стенки моего влагалища. И на это я не стану жаловаться.

— Черт возьми, мне нравится трахать тебя, — хрипит себя.

— Я хочу, чтобы ты кончил в меня, — говорю я ему.

Его тело замирает.

— Это плохая идея, Пчелка, — говорит он.

— Я принимаю противозачаточные. Все в порядке. Я хочу чувствовать тебя внутри себя, Доминик.

Он поднимает голову и смотрит в потолок.

— К черту это, — выдыхает он и переводит взгляд на меня. Затем он снова начинает двигаться.

Через несколько минут он теряет контроль, и я чувствую, как он кончает. Внутрь меня. Доминик выходит и развязывает мои руки. Я переворачиваюсь на спину и смотрю на него. Он смотрит на мою киску, наблюдая, как вытекает его семя.

— Блять, мне это нравится. — Ухмыляется он. — Я собираюсь трахать тебя как минимум три раза в день, чтобы твоя киска всегда была покрыта моей спермой.

— Ах, конечно, но может, сначала поспим? — Спрашиваю я его.

Доминик наклоняется и целует меня в губы. Этот поцелуй не быстрый и не страстный. Он медленный. В этом поцелуе вложена вся наша любовь друг к другу до последней капли.

Глава 33

?

Прошло две недели с тех пор, как я взорвал здание клуба Дьяволов Долины. В новостях сообщили, что все это произошло из-за давней войны банд. Больше не присылали никаких гребаных тюльпанов и никаких прямых угроз в адрес Люси тоже не было. Это не значит, что я не держу ее на расстоянии вытянутой руки, насколько это возможно. Я знаю, что вся эта ситуация начинает выводить ее из себя.