Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
И вырвал из кармана… Нет, не нож. Пистолет.
«Травмат? – испугалась Женька. – Или…?!!!»
Но ее рука среагировала сама по себе – взлетела вверх, посылая огрызок бетона в голову Артуру. Камень перелетел забор и угодил четко… нет, не в намеченную цель.
Раздался звон стекла – трехлитровая банка под колонкой разлетелась вдребезги. Зато заткнулось отвратительное капанье. Прямо дышать легче стало!
Артур вздрогнул и оглянулся на звук. Всего на миг, но этого было достаточно.
Ромка прыгнул вперед и влупил железной трубой тому по руке, выбивая оружие.
Назар спокойно шагнул вперед, подобрал пистолет…
– Травмат, че… - продемонстрировал он трофей подруге. – У меня на работе такой.
– На колени, рабы! – властно повторила Зара по-русски. – Кто встанет на колени – пощадим!
Женька подползла к самой дыре в заборе и завороженно наблюдала, как четверо рабов опустились на колени перед женщиной старшего рода. Как сто лет назад. Или двести. Или…
Всеми забытый, поднявший кипеш, нелегал, которого Ромка оставил валяться за бочкой, уже пришел в себя, медленно сел, убедился, что никто на него не смотрит и полез рукой в карман.
Но тут же получил пинок от Назара:
– Сказали же – на колени! Глухой или че?!
Нелегал всхлипнул и послушался.
– Девушку отдайте! – приказала Зара.
Миша подобострастно закивал и с деловым видом засеменил в бытовку.
Ромка, наконец, выпустил волосы Артура, и тот со стоном сполз на поросшую травой дорожку: сначала лежал лицом вниз, потом кряхтя и матерясь вполголоса, перевернулся на бок. Белоснежная ранее рубашка свисала грязными лохмотьями, а лицо нелегала было перепачкано землей, как у свиньи, изрядно порывшейся в огороде.
Ромка посмотрел ему в глаза, на миг задумался и начал разматывать с запястья веревку:
– Точно, как в игрухе! Победил босса локации – остальные боты слились!
– Команда хорошая, че, - деловито согласился Назар. Он повертел в руках травмат и занялся проверкой карманов стоящих на коленях противников. Этих связывать не стали.
Рядом с уже переставшей дымить бочкой медленно росла куча всякой всячины: ножи, кастеты, какой-то порошок в пакетике.
Зара нагнулась, стянула серебристую босоножку, и ловко стоя на одной ноге, принялась вытряхивать из обувки попавший туда камушек. Взгляд ее скользнул по горе трофеев.
– Рабы и есть рабы! – поморщилась она. – Оружие не наше. Сплошняком дешевые турецкие подделки.
Назар поднял один из ножей, посмотрел на свет, ковырнул ногтем:
– Убить можно, че.
– Убить и палкой можно! – Зара, ни разу не качнувшись, вернула босоножку на ногу. – Настоящее оружие не только про убить!
– Согласен! – с уважением оглянулся на нее Ромка. Он как раз закончил вязать руки Артуру, подошел к колонке, плеснул воды на ладони, умылся.
Женька проскользнула в дыру между досками, подбежала к Ромке и прижалась к его плечу. Нет, никаких когтистых зверей не было и в помине. Просто очень хотелось быть рядом! Близко-близко, ближе всех.
И пичужка в ветвях старой сливы
пела именно об этом. Тоненько так... нежно-нежно.– Ромка, ты герой! – Женька с восторгом уткнулась носом в его рубашку. – Словно сериал про спецназ посмотрела! Или про разведчиков.
Ромка пах потом, кровью и собой. Последний запах был особенно хорош: вкусный, пьянящий, желанный до головокружения. Кажется, именно так пахнет победа?
– Да ладно тебе! – тихонько рассмеялся Ромка, но по голосу было слышно, что ему приятно: - Вся команда отличная. Зара вообще – переговорщик восьмидесятого левела. А я действительно всего лишь разведчик!
Он вдруг присел, поднимая с заброшенной грядки ничем не примечательный желтовато-серый камень:
– Гляди, какой мергель занятный! С приветом из юрского периода.
*Мергель – осадочная горная порода. По составу — однородная смесь глинистых и карбонатных минералов, содержащихся приблизительно в равных количествах. Характерно обилие остатков ископаемой фауны*
Женька вначале не поняла, о чем он. Но когда Ромка выпрямился и поднес камешек к самым глазам, она тоже разглядела отпечаток раковины доисторического двустворчатого моллюска.
– Вот это зрение! – Женька погладила пальцем окаменевшего современника динозавров. Или даже предшественника? Камень был теплый и жирноватый на ощупь. Большое содержание глины?
– Ночью заметить, еще и на таком расстоянии!
– На зрение не жалуюсь, – Ромка сунул находку в карман, обнял Женьку за плечи, закопался мокрым лицом в ее волосы. Капельки воды, стекая, смешно щекотали шею: – Но тяжело мне только смотреть, понимаешь? Говорил уже - таежник, все виды восприятия прокачаны.
Он скользнул губами по щеке подруги, а потом, прячась от посторонних глаз в растрепавшихся прядках, провел языком по шее вверх – к мочке уха. Это прикосновение тоже было щекотным. Немного. И родным. Очень.
– Сладкая ты, Женечек! – горячо шептал Ромка.
– Сейчас даже слаще обычного. И пахнешь так притягательно - нет сил этому противиться. И… Мне от тебя все надо! Совсем все.
Женьке было хорошо в Ромкиных объятиях: уютно, сладко, летательно. И любопытно – прелюбопытно, что это за «совсем все» такое, что Ромке нужно?
Внезапно вернулся Миша, таща за руку Алену. Та громко икала. Или всхлипывала? Ой, да какая разница!
Миша толкнул Алену в сторону Зары с друзьями, но пленница не дошла. Сделав несколько шагов, она села прямо на землю у вагончика - среди окурков, обрывков упаковки и использованных чайных пакетиков - и затряслась. Похоже, ее опять тошнило.
И Женьке стало невероятно стыдно, что она, оказывается, совсем забыла про подругу! Очнувшись, она вырвалась от Ромки и два прыжка оказалась рядом с Аленой:
– Аленка, ты как? Идти можешь?
– Пить… - прохрипела та.
Зара обернулась к Мише и что-то скомандовала на родном языке. Он засуетился: побежал к забору, потом вернулся к колонке с пол-литровой банкой в руках, набрал в нее воды и поставил рядом с Аленой.
Женька напоила подругу и обтерла ей лицо. Ромка подхватился помочь.