Безумный

Бьянка слегка подвинулась, когда дождь начал забрызгивать их обувь.

— Ты знаешь, что большинство поведенческих профилей составляется за столом?

Он кивнул.

— По сути, это заработок на обоснованных догадках. Сомневаюсь, что для этого нужно много работать ногами.

Она хмыкнула.

— Ну, Лукас был очень внимательным. Даже слишком. Любил работать с уликами и посещать места преступлений. Говорил, что это помогает ему в процессе.

— Я не вижу ничего жуткого, — сказал Август, желая, чтобы Бьянка поскорее перешла к делу, пока ветер не задул дождь еще дальше под навес.

— Погоди, дальше больше. Ходят слухи, что он мнит себя... Как это называется, когда ты можешь получить, типа, экстрасенсорные видения, прикасаясь к вещам?

Август удивленно вскинул брови.

— Экстрасенс?

— Да! Он утверждает, что он экстрасенс.

— Значит, наш университет нанял психически неуравновешенного криминолога, который утверждает, что обладает сверхъестественными способностями?

— Ага.

Август усмехнулся.

— Он отлично впишется.

Бьянка засмеялась.

— Знаешь, это самое большое, что я когда-либо слышала от тебя о другом человеке, а я знаю тебя уже шесть лет.

Август выбросил чашку с кофе в мусорное ведро.

— Верно, но твоя жизнь обыденна. Без обид.

Бьянка поспешила за Августом, пока он возвращался в свой кабинет, чтобы взять вещи.

— Ты не можешь просто сказать «без обид» после того, как сказал что-то обидное, — произнесла Бьянка, хотя она ничуть не выглядела обиженной.

Никто не беспокоится о чувствах в такой области, как у них. Половина профессоров в кампусе обладала слишком сложным интеллектом, чтобы вести даже самые простые разговоры. Все они в той или иной степени страдали нейродиверсией[3]. Печально, но правда, что чем умнее был человек, тем меньше его волновали ожидания общества. Они говорили прямо, не заботясь о чувствах.

Ученые не могли позволить себе эго. Когда вы занимаетесь теорией, всегда есть кто-то, кто стоит в очереди и готов сказать вам, что вы сошли с ума, или пытается развенчать ваши исследования. Такова была природа их работы. Август стал таким... одомашненным, только потому, что его отец настоял на этом. Быть причудливым гением это нормально. Быть бесчувственным, безразличным психопатом - нет, во всяком случае, не на публике.

— В четыре состоится собрание факультета. Ты будешь там?

— Это обязательно? — спросил Август.

Бьянка кивнула.

— Да.

Август пожал плечами.

— Наверное, нет. Я обедаю с братом перед тем, как он уедет в аэропорт.

— Август...

— Я штатный профессор. Что они могут сделать? Уволят меня? — повторил он, ухмыляясь.

Август пошел налево, в коридор, где находился его кабинет, а Бьянка направо, чтобы пройти длинным путем на другую сторону кампуса. Когда Август снова остался один, он надел наушники. Произведение Вивальди закончилось, и теперь в ушах звучал Шопен. Август позволил себе отвлечься, размышляя над темой диссертации своей ассистентки.

Август не видел человека, пока они не столкнулись. Сильно. Телефон Августа вылетел из пальцев. Мужчина размахивал руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, что могло бы его удержать от падения. Август схватил мужчину за предплечье, в то же время как и тот схватил Августа за плечи.

Вот тогда-то Август и разглядел его как следует. Лукас Блэквелл. В тот момент, когда они соприкоснулись, мужчина в ужасе отшатнулся от Августа, упав на землю, словно тот был серийным убийцей.

Что, технически говоря, правда. Но Лукас Блэквелл этого не знал.

Август не мог не заметить, что вблизи испуганный мужчина оказался еще красивее, словно ожившая скульптура. Высокие скулы, квадратная челюсть, полные губы. Губы, приоткрытые в ужасе.

Август протянул руку, чтобы помочь ему подняться, но Лукас отшатнулся.

— Не надо. Не надо... прикасаться ко мне.

Очевидно, не только на кафедре физики отсутствовало всякое чувство приличия. Он вытащил свои нерабочие наушники.

— Мне жаль. Я так увлекся музыкой, что не смотрел, куда иду.

Лукас ничего не ответил, покраснев, когда заметил, что другие преподаватели смотрят на него. Он встал, бросив последний панический взгляд через плечо, и помчался по коридору.

Август поднял телефон и вздохнул, глядя на треснувший экран. Его и раньше называли отталкивающим, но обычно только его братья после особенно ужасных убийств. А их было много. Августу нравилась мокруха. Любил пачкать руки. Убийство доставляло ему удовольствие, как ничто другое.

Он уже почти дошел до своей машины, когда память словно обухом ударила по голове. Бьянка сказала, что Лукас Блэквелл обладал экстрасенсорным даром. А значит, он может видеть прошлое или будущее, предположил Август, просто прикоснувшись к какому—нибудь предмету. Август был логичным человеком. Хотя паранормальные явления казались ему увлекательными, он признавал их лженаукой. Лукас Блэквелл никак не мог быть экстрасенсом.

Он не мог им быть.

И все же, он смотрел на Августа, как на чудовище. Он им и был. Но Лукас никак не мог этого знать. Это было невозможно. Но что, если бы он знал? Что это будет значить для него? Его семья жила по кодексу. Они не убивали невинных. Но с подобной ситуацией они сталкивались лишь однажды, несколько месяцев назад, когда его брат влюбился... ну, может, не совсем влюбился, а стал одержимым маленьким раненым птенчиком по имени Ной.

Ной знал их секрет, понял его еще до того, как встретился с Адамом лицом к лицу. Но Ной был таким же, как они. Он понимал, что некоторые люди просто не заслуживают жизни. Ной убивал вместе с ними. Он заинтересован в том, чтобы все они не попали в поле зрения полиции.

Но Лукас — бывший федерал. Он, вероятно, верил в суд, справедливость и закон. Он, вероятно, не был поклонником самосуда. Что не сулило ничего хорошего для его продолжительности жизни, если Лукас действительно каким-то образом выяснил, кем он являлся под маской.

Черт.

Как бы Август ни любил убивать, мысль о том, чтобы расчленить симпатичного светловолосого профессора на кусочки, не оставляла его равнодушным. Август никогда не встречал проблем, которые не мог бы решить, но Лукас Блэквелл станет проблемой. Большой. И Август понятия не имел, что, черт возьми, ему с этим делать.

ГЛАВА 2

Лукас

Лукас не мог быстро добраться до своего кабинета. Едва переступив порог, захлопнул дверь и запер ее, словно за ним гнался сам дьявол. Возможно, так оно и было. То, что он увидел, когда прикоснулся к нему, к мужчине, которого считал привлекательным всего несколько мгновений назад... Лукас смахнул пот со лба, желая, чтобы сердце перестало колотиться в груди, пока он не потерял сознание.

Сегодня его первый день. Его первый гребаный день. Должно быть какое-то объяснение крови и крикам. Может, он служил в армии и участвовал в боевых действиях? Может, он работал в правоохранительных органах? Нет. Бессмыслица какая-то. Эти крики... людей пытали.