Безымянная тропа

– Ты был невероятно храбрым, - заверила его она.
– Я бы не стала прыгать в воду.

Брэдшоу, определенно, не видел себя героем только потому, что прыгнул в реку и вытащил девочку. Что он еще мог сделать? Смотреть, как она тонет?

– Старший инспектор хочет, чтобы ты приехал, как только почувствуешь себя достаточно хорошо, - сообщила она.

Он уже был готов спросить ее о Винсенте, и о том, как все в отделе уголовного розыска восприняли это, но то, что она произнесла следующим лишило его мыслей по поводу чего-либо.

– Ох, и жена Алана Картера звонила, - констебль сказала ему.
– Он хочет, чтобы ты навестил его.

***

– Спасибо за то, что заскочила, подруга.

– Без проблем, приеду, как только смогу.

Брэдшоу не шутил об этом. Он приедет, как только выйдет из больницы.

– Нет, я и правда имею это в виду, - заверил его Картер, - Я ценю это, правда.

Он улыбнулся.

– У тебя уши не горят этим утром? Я был в новостях и рассказывал о тебе. Они хотели поговорить с кем-то из твоих друзей, чтобы узнать, каков ты, но ни одному из твоих услужливых коллег не разрешили общаться с журналистами, по некоторым причинам.

Брэдшоу знал причину. Он слушал новостные репортажи по автомобильному радио, и никто еще не признал, что Винсент Эддисон был мужчиной в машине или для начала, что это был офицер полиции, ответственный за то, что девочка оказалась в воде.

– В любом случае, кто-то предложил меня, так что они вкатили меня в студию, буквально, - и он улыбнулся при этих словах.
– Не беспокойся, я не говорил о тебе ничего плохого. Даже высказался чертовски отлично.

Он осторожно посмотрел на своего бывшего коллегу, но Брэдшоу не знал, что сказать, так что вместо этого Картер сменил тему.
– Я знаю, почему ты перестал приходить, кстати.

– Знаешь?

– Кэрол рассказала мне. Она сказала тебе, что это не приносит мне ничего хорошего, но она была неправа, - он отмахнулся, - я имею в виду, это не ее вина или чья-либо, но она ошибалась. Твои визиты были хорошей вещью, я ждал их с нетерпением, - и он улыбнулся снова. Это была лишь полуулыбка, но Брэдшоу не видел улыбок на губах Картера с тех пор, как он упал с высоты в двадцать пять футов через мансардное окно на той фабрике и приземлился на жестком столе.
– Я знаю, все выглядело не так, и мне жаль, что я был таким угрюмым ублюдком, но, - он снова полуулыбнулся, - в свою защиту, у меня есть что сказать.

Он похлопал по своему инвалидному креслу.

Брэдшоу не знал, что сказать.

– Это та часть, где тебе полагается сказать: «Нет проблем, дружище, я все понимаю», - заметил Картер вскользь.

– Ох, Боже, да, я думал об этом, я просто не сказал этого вслух. Извини, друг.

– Я прикалываюсь над тобой, мужик. Мы довольно часто это делали, насколько я помню. Ты забыл?

И Картер был прав, они так делали: проводили все эти часы ездя по округе вместе, борясь за право вести друг с другом, но это казалось таким далеким.

– Да, - сказал он.

Отсутствие подшучиваний от его коллег офицеров было одной из тех вещей, по которым Брэдшоу скучал больше всего, будучи персоной нон гратой в эти дни. В те времена, было множество скабрезного юмора, чтобы помочь им пережить полные стресса дни,и многие из них заканчивались длинными посиделками а пабе. Картер ,в особенности, любил эти попойки, и больше, чем единожды, Брэдшоу приходилось убеждаться, что тот сел в такси до дома к Кэрол, прежде чем он перестанет стоять на ногах или уснет в углу паба.

– Ну, я не виню тебя. Я не был балагуром последние месяцы. Я признаю это. Я был ужасным отцом, дерьмовым мужем и отстойным другом, нет, Йен, я и есть, выслушай меня. Я просто хотел поблагодарить за все те времена, когда ты приходил. Ни один из тех мудаков из участка не удосужился прийти второй раз. Я не видел никого из них уже год. Ты единственный.

– Ну, я чувствовал себя...

– Обязанным?

– Нет, - и Картер приподнял брови в вопросительной манере, - ну, может, чуть-чуть, нет дело не в этом, не обязанным, нет, больше...

– Ответственным?

– Да.

И тогда с Йеном Брэдшоу произошла забавная вещь. Он ощутил, как у него на глаза набежали слезы, и он знал, что не сможет удержать их, так что и не пытался.

Картер продолжил говорить, будто вид взрослого мужчины, плачущего перед ним, был абсолютно нормальным.

– Я тоже об этом думал. Я много об этом думал. Хотел винить каждого за то, что случилось со мной: мелкого мудака, который вломился в эту фабрику, и который пошел по мансардному окну вместе со мной, но отделался парой сломанных костей. Я винил полицию за то, что отправила меня туда. Пытался винить Бога, но я не думаю, что он слушал, а затем был ты. Вот, я признаюсь в этом. Я даже пытался винить тебя.

– Знаю, - Брэдшоу теперь плакал в открытую, хныча так, как не делал с малолетнего возраста, - это была моя вина. Ты сказал мне не лезть на крышу, ты сказал, что это не стоит мороки, наша смена почти закончилась, ты сказал просто оставить вызов другим, в форме, но я не стал слушать. Если бы я послушал тебя... если бы мы сделали то, что ты сказал...

– Я бы никогда не прошел по тому чертову мансардному окну?

– Да.

– Может быть, - согласился Картер, - и вот почему, я винил тебя поначалу, вместе с тем мелким засранцем вором, чье падение я смягчил, но ты не толкал меня на ту крышу, Йен, и мне не нужно было пытаться схватить его, когда он пытался сбежать. Я сделал это, не думая, это был инстинкт, и, если я бы мог отмотать время и переиграть все, я бы позволил ему промчаться мимо меня и улизнуть, - сказал он, - или, может быть, я бы просто поставил подножку мелкому идиоту, и он бы полетел через окно один в этот раз.

Он снова улыбнулся.

– Да, я бы так и сделал.

Брэдшоу не знал, что ответить, так что Картер продолжил.

– Я хочу рассказать тебе кое-что, Йен, и я хочу сделать это сейчас, потому что я думаю, тебе нужно услышать это от меня, а затем я больше никогда не хочу об этом говорить, слышишь меня?

– Да, - Брэдшоу морально готовился.

– Ты не виноват в том, что со мной случилось. Ты был там со мной, когда все пошло наперекосяк, и в результате я загубил свою жизнь. Ты мог бы поступить иначе, но так же мог и я. Я ненавижу себя за то, что пытался схватить того парня на крыше. если ты думаешь, что я винил тебя за то, что парализован, тогда ты не имеешь представления, как много раз я винил себя. Но, когда дело дошло до этого, это было несчастным случаем. Я упал. Конец истории. Что я пытаюсь сказать, Йен, так это то, что это не было твоей виной. Тот факт, что я в этом кресле - не твоя вина.

Йен Брэдшоу позволил словам проникнуть в него, а затем сделал серию глубоких вдохов. Только тогда, он смог найти в себе силы сказать: «Спасибо», прежде чем дал слабину и расплакался как ребенок, прямо там в комнате.

В этот самый момент, Кэрол вошла с подносом с горячими напитками. Она резко остановилась, увидела их хорошего друга Йена Брэдшоу, рыдающим перед ее мужем, который выглядел необычно спокойным и безмятежным, чем таким был в течение месяцев, и замерла. Брэдшоу не слышал ее, он все еще был повернут к ней спиной, а его голова опущена, он обхватил лицо руками, надломленные, спертые, задыхающиеся, рыдающие звуки вылетали из его рта. Она посмотрела на своего мужа руководства, и он быстро покачал головой. Кэрол молча покинула комнату.