Безжалостная нота

Между нашими движущимися губами пылает жар, когда я выгибаю спину и прижимаюсь к нему.

Я чувствую его сквозь темные брюки темно-синего цвета, и невозможно отрицать, чего он хочет от меня.

Так почему же он не...

Я не собираюсь ее брать. Ты отдашь ее мне.

Его слова эхом отдаются в моей голове и вырывают меня из реальности. Я отступаю назад, но Датч не отпускает меня. Его хватка не ослабевает с моей талии. Его янтарные глаза, темные от вожделения и победы, впиваются в меня.

Он наклоняется вперед, его губы касаются моих, когда он говорит: — Я же тебе говорил.

Мое сердце колотится, но я не бью его так, как он того заслуживает. В основном потому, что мои конечности затекли и я не думаю, что смогу сделать замах.

Его опытные пальцы скользят к моей нижней губе и проводят по ней.

— Ты хочешь меня, Брамс.

Я быстро моргаю, пытаясь прийти в себя.

Он все еще прикасается ко мне. Один из его больших пальцев натирает круги прямо под моим лифчиком. Мне трудно думать или двигаться. Невозможно перевести дыхание.

Я отвечаю рефлекторно. — Я презираю тебя. Что из этого непонятно?

На его лице появляется короткая улыбка. Он отпускает усмешку, которая обещает, что я буду ненавидеть каждое слово, вылетающее из его уст в следующий раз.

— Этот поцелуй говорит о другом.

Черт. Я не могу отрицать, что поцеловала его в ответ. От фактов не убежишь.

Я ожесточаюсь и поднимаю на него глаза.

— Мне любопытно, Датч. Кого ты сейчас целовал? Меня или свою драгоценную рыжую?

Может быть, если я напомню ему о своем двуличии, он ослабнет. Может, это даст мне преимущество.

Но Датч даже не моргает.

— А разве не может быть и то, и другое? — Шепчет он мне на ухо.

От его тона я вздрагиваю.

— Я хочу вас обеих, и, поскольку вы один и тот же человек, мне это подходит.

— Ты сумасшедший.

— И тебя тянет ко мне так же, как и меня к тебе, Брамс. Никто из нас не хочет этого. Ни один из нас не может контролировать это. Так как насчет того, чтобы перестать пытаться? — Его слова обволакивают меня, осязаемые, как ласка. Изысканная пытка. Он касается прядки моих волос. — Один раз. — Он как будто говорит сам с собой. Пытается убедить себя. — Я возьму тебя один раз и избавлюсь от тебя.

Избавить меня от его зависимости?

— Как что? Как будто я простуда?

Он пожимает плечами.

Такой фригидный.

Такой мозолистый.

Датч до мозга костей.

Датч внезапно отпускает меня. И я понимаю, что это никогда не было чем-то большим, чем просто его контроль. Показать мне еще один урок. Показать, что я принадлежу ему.

— Я действительно игрушка для тебя, не так ли?

Моя кожа покрывается щетиной от жара.

Он не отрицает этого. Его янтарные глаза пристально смотрят на меня, более жестокие и отстраненные, чем я когда-либо видела.

Он — мальчик, у которого весь мир на кончиках пальцев. А я — игрушка, которой он не мог обладать. Игрушка, которой он теперь одержим желанием обладать.

Почему я хоть на секунду подумала, что он достоин моего понимания?

Я кручусь на месте, прижимая руку ко лбу. Какая же я идиотка.

— Ты не можешь контролировать меня так, как контролируешь все остальное. — Мои ноздри раздуваются. — Я никогда не дам тебе того, чего ты хочешь.

— Ты ошибаешься, Брамс. — Просто говорит он. — Ты принадлежишь мне.

Я оборачиваюсь, мои глаза пылают.

— У тебя серьезные проблемы с головой.

— У нас обоих. Как ты думаешь, почему мы все время врезаемся друг в друга? Это никогда не закончится, если мы не сдадимся.

Мои глаза закрываются.

Этот разговор снова и снова выводит меня из себя.

В основном потому, что он прав.

Я поклялась, что не окажусь в таком положении: губы прильнут к губам Датча Кросса, пока он будет красть воздух из моих легких.

И все же я снова здесь.

Снова попалась в его ловушку.

И снова жажду его. Снова.

И не то чтобы я не знала, что лучше. Я знаю. Я просто продолжаю делать то, что знаю, что не должна.

Датч нависает надо мной, вжимаясь в меня так, что мне некуда бежать.

— Думаешь, у меня столько терпения с людьми, которые мне перечат, Брамс? — Его голос понижается до темного хрипа. — Ты играла со мной.

— А ты разрушил мою жизнь до и после того, как узнал, кто я такая.

— Думаю, в этом мы квиты.

Он проводит пальцем по моей щеке.

Я бросаю на него взгляд.

— Я тебе хоть нравлюсь, Датч?

Он смеется. Этот ублюдок действительно смеется мне в лицо.

— Я тебе нравлюсь, Брамс?

Я отвожу глаза.

Он трется носом об обнаженный склон моего горла, вдыхая и выдыхая только два слова: — Прекрати бежать.

Добыча.

— Перестань бороться, Брамс.

Охотиться.

— Все, о чем я могу думать, — это твое тело, обхватывающее мое. — Бормочет он, проводя языком по моему пульсирующему пульсу.

Подняв голову, я встречаюсь с глазами охотника, такими же уникальными, как жженый мед, одетыми в тени бесконечной ночи.

Что-то вибрирует рядом.

Это телефон Датча.

Он отпускает меня, достает его и смотрит на экран. Его брови морщатся. Он смотрит на сообщение с бесстрастным, отстраненным выражением лица, отчего его прежняя страсть кажется обманом света.

С любопытством я поворачиваю шею, чтобы заглянуть в телефон, и замечаю, что отправитель — его отец. Датч замечает, что я подглядываю, и отворачивает экран.

— Где твой следующий урок? — Спрашивает он, убирая телефон в карман. — Я провожу тебя.

Я хмурюсь. — Я сама найду.

В типичной манере Датча он делает все, что ему заблагорассудится.

В коридоре полно студентов, но все они кажутся меньше Датча. Его присутствие омрачает всю комнату. Он мгновенно подчиняет себе все пространство, в которое входит.

Сегодня воздух другой. Обычно, когда мы с Датчем идем в одном направлении, я перекидываюсь через его плечо, как мешок с картошкой, и моя юбка распахивается, обнажая все вокруг.