Безжалостные короли

Уголки его губ приподнимаются.

— Терпение, Жас. Мы почти пришли.

Я сверлю дырки в боковой части его по-дурацки сексуальной челюсти.

— Ты последний человек, который должен читать кому-то лекции о терпении.

Кингстон подъезжает к воротам другого поселка и вводит код. Я уверена, что жители не должны открыто делиться своими кодами доступа, но тот факт, что у Кингстона он есть, меня не удивляет.

Я никогда раньше не была в доме Бентли, поэтому мой взгляд блуждают, пока мы едем по его району. Темно, и большинство домов стоят дальше от дороги, поэтому я вижу в основном кустарники или просторные лужайки, что похоже на район, в котором живем мы с Кингстоном. Машина Кингстона едет по длинной подъездной дорожке и паркуется перед огромным особняком в испанском стиле. Кингстон открывает тяжелые деревянные двери, как будто он хозяин этого места, и я следую за ним, пока мы не останавливаемся в помещении, похожем на гостиную.

Я качаю головой, оглядываясь вокруг, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, что мои друзья живут в таких домах. Черт, или к тому, что я живу в таком доме. Я даже не касаюсь того факта, что входная дверь была оставлена незапертой. Меня не волнует, насколько безопасен ваш район; это дерьмо просто глупо.

— Бент! — кричит Кингстон. — Где ты?

— В игровой комнате! — кричит Бентли в ответ.

Кингстон наклоняет голову в сторону лестницы справа от нас, я понимаю намек и иду в том направлении. Когда мы поднимаемся на второй этаж, он ведет меня по коридору, пока мы не доходим до открытой двери. Я заглядываю внутрь и вижу, что Бентли и Рид играют в какую-то игру перед самым большим телевизором, который я когда-либо видела.

Бентли улыбается, когда видит меня.

— Жасси Жас! — он бросает контроллер Xbox на стол перед собой, подходит ко мне и обнимает меня. — Ты хорошо выглядишь в моем доме, малышка. Тебе следует приходить ко мне почаще, но в следующий раз избавься от пещерного человека.

Я хихикаю, стараясь не показать, что нюхаю его вкусный одеколон.

— Привет, Бент.

— Очень смешно, придурок, — бормочет Кингстон, вытаскивая меня из объятий Бентли.

Бентли бросает на Кингстона недовольный взгляд и подходит к мини-бару в углу.

— Какой тебе яд, Жас? У меня есть водка, виски, текила, пиво, ганджа…

Я поднимаю руку, чтобы остановить его болтовню.

— Просто вода подойдет.

— Скуучно, — нараспев произносит Бентли, бросая бутылку воды в мою сторону. — Дэвенпорт?

— Макаллан, — глаза Кингстона встречаются с моими. — Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь покрепче?

— Уверена, — отвечаю я. Употребление алкоголя в окружении этих парней всегда приводит к неприятностям.

Кингстон принимает напиток от Бентли и осушает его одним махом. Он протягивает стакан, чтобы налить еще, и делает это снова. Тем временем Бентли заглатывает по меньшей мере три глотка виски из своего стакана. Ух ты, как здесь напряженно. Похоже, именно я должна привнести в ситуацию немного легкомыслия.

— Стоп, парни, — я толкаю Кингстона в плечо. — Хотите напиться, чтобы иметь возможность развлечься друг с другом?

Бентли смеется.

— Принцесса, если Дэвенпорт хочет отсосать у меня, то спиртное не нужно. Ему просто нужно сказать, что я красавичк, и я с радостью сделаю это для него.

Кингстон усмехается.

— Пошел ты, Фицджеральд. Если кто и будет держать член во рту в такой ситуации, так это ты.

Бентли посылает ему воздушный поцелуй, на что получает ответ в виде среднего пальца.

Я смеюсь, когда замечаю, как Рид качает головой, бормоча: — Идиоты.

Кингстон делает шаг вперед и осторожно берет меня за руку.

— Дай мне посмотреть.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, о чем он говорит.

— Все прикрыто, — я киваю на пленку, которой заклеена моя новая татуировка, как каким-то странным пластырем.

— Так сними ее, — судя по тому, как Кингстон смотрит на меня сейчас, я не уверена, что он говорит о пленке.

— Я должна промыть ее и нанести мазь, когда сниму пленку, — Боже, неужели я могу показаться еще более неловкой? Как будто ему есть дело до моих инструкций по уходу.

— Мы сейчас вернемся, — говорит Кингстон ребятам, ведя меня через холл в ванную.

Чтобы снова не поставить себя в неловкое положение, я разматываю повязку и промываю татуировку водой с мылом. Кингстон подходит ко мне сзади, когда я достаю из кармана тюбик A&D, и я вижу его ухмылку в зеркале, когда я вздрагиваю от близости. Боже, как я ненавижу то, что рядом с ним у меня нет никакой игры. Он превращает меня в безмозглую сучку в период течки одним лишь своим существованием. Я не могу перестать думать о том, что произошло после вечеринки Пейтон, и как сильно я хочу сделать это снова.

Кингстон наблюдает через мое плечо, как я вытираю руку насухо и начинаю наносить мазь на свежие чернила. Как только я заканчиваю, он берет мою руку и поднимает ее, чтобы рассмотреть поближе. Его палец легонько проводит по рисунку, стараясь не задеть татуировку.

— Это жасмин, не так ли?

— Да. — Не буду врать, я поражена, что он это знал. — Они были любимыми у моей мамы. Она называла меня своим сладким цветком.

Мои глаза слезятся, как это обычно бывает, когда я вспоминаю счастливые воспоминания, связанные с моей мамой. Я надеюсь, что однажды я смогу думать о ней и улыбаться, но сейчас эти воспоминания лишь напоминают мне о том, что я никогда больше не испытаю таких переживаний. Я никогда больше не услышу от мамы ни единого слова, не говоря уже о том, чтобы использовать ее любимое ласковое выражение. Боже, я так сильно скучаю по ней, что мне физически больно. Я ненадолго зажмуриваю глаза, чтобы сдержать слезы.

Кингстон все еще проводит пальцем по моей руке, оставляя мурашки по коже.

— Это идеально.

Мои губы изгибаются в мягкой улыбке.

— Это именно то, что сказала Эйнсли.

Я никогда не верила в теорию о том, что мозг близнецов связан друг с другом, пока не познакомилась с Кингстоном и Эйнсли. Какими бы разными ни были их характеры, они обладают удивительной способностью знать, о чем думает другой. Эйнсли однажды сказала мне, что она даже чувствует, когда ее брат обижен или очень расстроен. Их связь нельзя объяснить научно, но я в это твердо верю.

Кингстон возвращает мне ухмылку в зеркале.

— Это потому, что она умная. Очевидно, мой интеллект передался ей еще в утробе матери.

— Откуда ты знаешь, что не наоборот?

— Потому что я старше и крупнее. У меня даже где-то есть фотография, которая это доказывает. Моя пуповина была в два раза толще, чем у нее, а это значит, что я получал больше питательных веществ внутриутробно.

Я усмехаюсь.

— Почему я не удивлена, что ты не умел делиться даже тогда?

Веселье исчезает из зеленовато-золотых глаз Кингстона, когда его пальцы обвиваются вокруг моих плеч.

— Это недавнее событие. Раньше я никогда ни о чем не заботился настолько, чтобы чувствовать себя собственником.

Мои глаза ищут его.

— Почему у меня такое чувство, что мы говорим не об игрушках?

— Потому что это не так, — говорит он как ни в чем не бывало.

Он слегка отступает назад, чтобы я могла повернуться.

— Кингстон…

— Жас.

У меня перехватывает дыхание, когда его руки обхватывают мои бедра, и он опускает голову.

— Разве ты… разве ты не говорил, что тебе нужно поговорить со мной о чем-то?