Беззвучная нота

— Ты…, — шепчет она.

— Лучший из всех, что у тебя были?

— Очень раздражаешь.

— Это кодовое слово для «лучший в твоей жизни»?

Я чувствую облегчение, когда она улыбается мне. Облегчение, когда закрывает глаза и выпускает длинный, удовлетворенный выдох. Ее дыхание прохладное, оно сталкивается с горячим потом, стекающим по моей коже и прилипающим к футболке.

Я не снимал её, усвоив урок той ночи. Но Грейс, похоже, нравилось лапать мою грудь, так что придется купить несколько маек, которые легче держать в слинге.

Она закрывает ноги и садится боком ко мне на колени. Я прижимаю ее ближе, но не для того, чтобы снова войти в нее. Только чтобы почувствовать ее кожу на своей. Ее тепло. Как ее длинные тугие локоны щекочут мой бицепс.

Я никогда не знал, что человек может быть таким драгоценным. Если бы я мог, носил бы ее в заднем кармане, как барабанную палочку. Брал ее с собой везде, куда бы ни пошел.

— Зейн? — шепчет она.

— Хм? — Я глажу ее по волосам и прижимаюсь щекой к ее макушке.

— Спасибо.

Во мне одновременно вспыхивает тысяча солнц.

Я и не знал, что у меня есть сердце.

Но черный уголь в моей груди плавится от этих двух простых слов Грейс Джеймисон.

Тишина затягивается.

Неужели она заснула?

Я смотрю на нее снизу вверх, откидывая кудри, которые использовал, чтобы уложить ее на место.

Она не спит. Пока не спит.

Моя кожа гудит от адреналина.

Я чувствую себя нервно, и Грейс, должно быть, это чувствует, потому что она швыряет в меня.

— Не двигайся.

Я замираю.

Прикусив нижнюю губу, смотрю в окно. Невозможно видеть, когда стекло затянуто конденсатом, но я могу различить поток машин, который становится все тяжелее на дороге.

Грейс снова легко дышит. Ее грудь вздымается и опускается поверх моей.

Нервы связывают мой желудок в узлы.

Я не беспокоился об этой части своих обязанностей мужа. Заставить женщину стонать в экстазе для меня проще простого. Перетрахав тонны девушек, я отточил свое мастерство на практике. Снимай и действуй. Это была моя фишка. Никаких объятий. Никаких поцелуев. Никаких обязательств.

Но в этот раз все по-другому.

С этой женщиной все по-другому.

Грейс намеренно не замечает моих чувств к ней. Я хочу, чтобы она знала, что я серьезно отношусь к нам. К нашему браку.

Этот момент кажется идеальным, чтобы признаться жене в любви.

Это должно быть совершенно очевидно. Учитывая обстоятельства. Но нет ничего лучше, чем произнести эти слова вслух.

— Грейс, вообще-то…Я хочу тебе кое-что сказать.

— Не за что?

— Э-э…нет. Я…

— Держу пари, это не первый раз, когда женщина благодарит тебя за службу, — сонно бормочет она. — Неудивительно, что девчонки всегда хихикают над тобой в классе.

Я замираю и смотрю на нее сверху вниз.

Какого черта?

Она говорит «спасибо»… Я думал, она проявляет уязвимость и признается, что чувствует себя в безопасности со мной. Что это за Ринго Старр?

— Ты благодаришь меня…за мою службу?

Ее глаза распахиваются, и она откидывается на спинку, на лице появляется выражение вины.

— Прости. Это прозвучало так по-деловому. Я не имела в виду, что ты проститутка или… то есть…

— Не проститутка. Просто шлюха, верно? — огрызаюсь я.

— Зейн, я не это имела в виду.

Нет, она имела в виду именно это.

Я не очень аккуратно усаживаю ее на сидение и снова натягиваю боксеры. Мое тело тут же протестует, требуя, чтобы я снова уложил Грейс с ее идеальными бедрами на себя, но вместо этого застегиваю молнию брюк.

— Почему ты так расстроен?

Ее глаза следят за тем, как я двигаюсь.

— Я не расстроен.

— Ты дуешься, как ребенок.

Каждый мускул в моем теле напрягается. Она снова называет меня ребенком.

Не успев додумать мысль до конца, я выпаливаю:

— Если я ребенок, то кем же тогда являетесь вы, мисс Джеймисон?

Ее выражение лица тут же замирает. Она похожа на те цветы, которые закрываются, когда к ним прикасаешься.

Только я не просто прикоснулся к ее чувствительным местам. Я растоптал ее.

Сожаление мгновенно захлёстывает меня.

Я знаю, что не прав.

Я знаю, что мы не такие.

Знаю, что сравнивать нас с чем-то настолько отвратительным, когда наши отношения и так тяжелы для нее, — это просто удар ниже пояса.

И я хотел бы взять свои слова обратно.

— Грейс…

Прежде чем я успеваю извиниться, она пару раз моргает, и на ее лице появляется эта дурацкая маска. Я почти чувствую вкус пластика.

Пошатнувшись, она заставляет себя улыбнуться.

— Не могли бы вы выйти из машины на минутку, мистер Кросс? Мне нужно переодеться.

Вся барабанная установка давит мне в грудь. Слова «мне жаль» вертятся на кончике языка, но она, вероятно, не примет их, если я скажу их ей сейчас.

— Мистер Кросс?

Я снова «мистер Кросс». Прошла целая вечность, прежде чем эта женщина стала называть меня Зейном, а теперь мы снова вернулись к этому холодному языку.

Вы начали первым, назвав ее мисс Джеймисон.

Я быстро моргаю.

Несмотря на это, мне хочется, чтобы она на меня накричала. Бросалась кулаками. Врезалась бы лицом в окно.

Я заслужил это.

Но я имею в виду…что это за ложное спокойствие? Что это за стена, которую она возводит, которая стала в десять раз выше, чем была до того, как мы переспали?

Проведя рукой по волосам пару раз, я выхожу из машины.

Слышу, как Грейс шаркает там. Надевает трусики. Бюстгальтер. Юбку-карандаш. Блузку учительницы из Redwood Prep.

Прислонившись затылком к запотевшему окну, я кручу воображаемую барабанную палочку туда-сюда.

Черт.

Я все испортил.

И я не знаю, как это исправить.

ГЛАВА 25

Грейс

Зейну восемнадцать.

Мы женаты.

Это не неправильно. Это не неправильно.