Беззвучная нота

— Как дела у твоей мамы?

— О, ты знаешь… — Она пожимает плечами. — Набирает обороты.

Очевидно, она не хочет об этом говорить, поэтому я неловко добавляю:

— Ну, я уверена, есть веская причина, по которой она не хочет, чтобы ты стригла волосы.

— Мм-хм. — Она кивает. — Эй, я слышала, что у тебя сегодня очень много народу на занятиях. Поздравляю.

— Не знаю, стоит ли меня с этим поздравлять, — бормочу я. — Уверена, некоторые просто ушли с физкультуры.

Учитель физкультуры вошёл в учительскую после первой перемены, одарив меня гневным взглядом.

— Я так не думаю. — Серена наклоняет голову. — Когда я была в туалете, слышала, как первокурсники восторгались вашими лекциями. Многим из них искренне нравится, как вы преподаете.

— Действительно?

— Они хотят создать петицию, чтобы вы преподавали в следующем году.

Я застенчиво смеюсь, но внутри у меня тепло. Я приехала в Redwood Prep, чтобы исследовать «Благодарный проект», но я влюбилась в преподавание.

Мне нравится, как студенты оживают во время наших дебатов. Нравится преподавать им настоящие, актуальные уроки из классики, написанной сотни лет назад. Нравится наблюдать, как они находят свои творческие писательские таланты.

Плюс, мне приятно защищать стипендиатов так, как никто не защищал меня.

Но преподавание не входит в мои планы на будущее. Я прекрасно понимаю, что мой мир рухнет, когда я раскрою правду. Забудьте о Джароде Кроссе и «Благодарном проекте», сам Redwood Prep восстанет против меня, используя все, что у них есть, чтобы меня уничтожить.

И в их распоряжении есть гигантская бомба по имени Зейн Кросс.

Ни одна школа не позволит мне учить их детей, если правда о моих отношениях с Зейном выйдет наружу. Даже если я уеду из Redwood Prep, эта тьма будет следовать за мной как тень, а бомба будет продолжать тикать в моих ушах.

Звенят музыкальные колокольчики, я машу Каденс на прощание, направляясь на следующий урок, погруженная в трезвые мысли.

Каждая из моих сессий заполнена до отказа. Шум вокруг моих лекций даже привлек несколько моих постоянных студентов. Хотя Мейзи заметно отсутствует, Ваня слегка извиняется, уходя с моей последней лекции.

День уже закончился, а я так и не увидела Зейна.

Я все жду, когда он войдет в дверь и одарит меня своей фирменной ухмылкой Зейна, но пока этого не произошло.

Его отсутствие оставляет острую боль в моем животе.

Я не знаю, когда Зейн проник мне под кожу. Это было тихо, просачиваясь сквозь мою защиту, как вода, как туман. Я знаю о тенях, которые он принес в мою жизнь, о тьме, о препятствиях. Но, как и в историях о греческих богах, которые добровольно спускались в Аид ради своих возлюбленных, часть меня готова пройти через ад, если это значит, что я смогу сохранить свою руку в его руке.

Опасные мысли.

На самом деле, неузнаваемые.

Возможно, я была менее сумасшедшей, когда видела Слоан.

— Я что, опоздал на занятие? — раздается мрачный голос, пока я собираю вещи после последней лекции.

Я ахаю и оборачиваюсь.

Зейн прислонился к дверному проему. Он такой высокий, что его голова почти упирается в верхнюю часть рамы. На нем другая форма Redwood Prep, эта — жилет поверх рубашки на пуговицах.

Хмурюсь, никогда раньше не видела, чтобы он носил форму правильно.

— Где ты был весь день? — Я подхожу ближе и замечаю порезы на его лице. — А почему у тебя лицо расцарапано? — Что-то блестит в его волосах, я поднимаюсь на цыпочки, чтобы осмотреть его. — Это стекло?

— А, это? — Он отмахивается.

— Зейн, что случилось?

— Я надеялся, что мы сможем взять мой мотоцикл, но, думаю, ехать одной рукой — не самая лучшая идея. Я врезался прямо в знак остановки. Эти дети из начальной школы переходили дорогу и смеялись до упаду.

— Ты еще где-нибудь пострадал?

Я окидываю его взглядом.

— Нет, но на моем мотоцикле есть несколько отметин. Не волнуйся. Ничего такого, что я не смогу исправить, но я еще немного поезжу на машине Датча.

Его голос тщательно непринужден. На самом деле, даже его улыбка совершенно непринужденна.

Это выражение я видела на его лице тысячу раз.

Он подмигивает, все еще улыбаясь.

— Готова идти?

— Да, только дай мне пойди к моему столу очень быстро.

Он кивает и следует за мной в учительскую. Коридор, как обычно, расступается. Все смотрят на нас, несомненно, все еще пытаясь решить, вовлечены ли мы или мы просто сводные братья и сестры.

На этот раз мне все равно.

Снаружи Зейн открывает мне дверь, и я замечаю, как он вздрагивает, когда его запястье случайно задевает машину.

— Ты повредил руку? — спрашиваю я.

— Это всего лишь царапина.

Я хватаю его за запястье, и он скручивается, его лицо сжимается от боли.

— Просто царапина? Зейн, у тебя пальцы опухают.

Он бормочет какие-то глупые оправдания, которые я называю ерундой.

— Ты действительно сегодня проехал на знаке «стоп»? И не ври мне больше, — резко говорю я.

Он отводит взгляд.

— Папа созвал собрание. Я пошел к нему и…

— И? — Тошнотворное чувство грызет мой живот.

— Вместо этого я встретил твою мать.

Воздух выбивается из легких. Я моргаю, застыв. А затем вырываю у него ключи.

Он смотрит на меня с беспокойством, но я не говорю ни слова. Просто пихаю его на пассажирское сиденье и завожу машину.

Когда забираюсь внутрь, выражение лица Зейна становится настороженным.

— Детка, я знаю, что твоя мама — больное место, но если ты планируешь решить эту проблему так же, как в прошлый раз, то мне слишком больно, чтобы быть полезным.

Продолжая игнорировать его, я включаю заднюю передачу и выезжаю из Redwood Prep.

— Ты пытаешься начать и закончить день в приложении Джинкс? — поддразнивает Зейн. Я бросаю на него пронзительный взгляд, и улыбка медленно исчезает. Он тяжело вздыхает. — Куда мы идем?

— В больницу, — выдавливаю я.

За всю поездку и пока я заполняю формы, я больше ничего ему не говорю, пока его осматривает врач.

Когда присоединяюсь к ним в отделении неотложной помощи, Зейн сидит на койке, а врач, работавший с его запястьем, стоит рядом с ним.