Билет в один конец

Честными способами его было не победить, и тогда детектив схватил первое, что попалось ему в руку – пивная кружка из толстого стекла и тут же ударил ею Билла прямо по голове. От этого удара кружка разлетелась на мелкие кусочки и посыпалась на лицо Дэвида. Биллу же досталось намного сильнее, отпустив детектива, он левой рукой зажал открывшуюся рану.

Подобная дерзость ещё сильнее раззадорила его и, позабыв окончательно обо всём он, с диким рёвом, направил свой правый кулак прямиком на детектива. Едва успев перекатиться от него в сторону, как в миллиметре от его головы обрушился огромный кулак Билла. Удар, обезумевшего здоровяка, оказался настолько силён, что дубовые доски стола, как бумажные разорвались на мелкие кусочки.

Но и для самого Билла этот удар оказался не без последствий. Сила, вложенная в этот удар, сила, которая насквозь пробила стол, с такой же силой и отдалась в его руку. Несмотря на свой внушительный вид у каждого можно найти слабое место и этим местом для него оказалось запястье, хруст в котором явственно услышал детектив. Подобный звук ни с чем нельзя спутать. Звук ломающейся кости вызывает всегда мурашки по всему телу. Билл слишком взбешён, чтобы чувствовать боль, он даже не заметил этого.

Шатаясь, детектив отошёл на некоторое расстояние от него. Вытащив, наконец, руку из стола Билл направился за ним. Подойдя в плотную к бильярдным столам, где сгруппировалась основная часть зрителей, кто-то дружелюбно подтолкнул Дэвида прямиком в лапы Билла.

Билл был очень рад такому подарку и тут же направил навстречу детективу свой непробиваемый правый кулак. Угодив куда нужно, Билл на некоторое время замешкался, хотя и была возможность сейчас покончить с соперником. От удара рука Билла ещё сильнее хрустнула и на этот раз он смог ощутить боль. Дэвид едва держался на ногах, столь мощные удары по его голове, как вспышками молний озаряли его разум и с каждой такой вспышкой он на долю секунды оказывался на взлётной полосе аэродрома, в это мгновенье он даже чувствовал свежий ветер и капли дождя, падавшие на его лицо, но уже через мгновенье рука Билла забирала его в свою реальность.

Едва держась на ногах, детектив наклонился вперёд, Билл, решив поберечь теперь правую руку, схватил ею Дэвида за шею. И Дэвид и Билл уже были изрядно измотаны, у каждого из них текла кровь по лицу, но ещё одного удара Абрансон выдержать не сможет… Вложив остатки сил в последнее движение, он крепко схватил руками правую руку Билла и, одновременно проскальзывая под ней, он со всей силы прокрутил его запястья, прохрустевшее как батарея китайских хлопушек.

От невыносимой боли, здоровяк упал на одно колено, понимая, что его рука уже не принадлежит ему, он не знал что делать. Как обычная заварушка, да ещё и с таким малахольным, могла так закончиться для него? Все эти вопросы сейчас блуждали не только в его голове, но и в головах всех зевак, которые сейчас смиренно молчали.

Билл решил не сдаваться и идти до последнего. Повернув голову в сторону Абрансона, он видел, как тот изо всех сил держит его руку. Невзирая на дикую боль, он попытался встать, что в корне не хотел делать детектив. Прокрутив руку ещё сильнее, он на некоторое время смог сдержать натиск Билла, но он снова начал свой подъём, тогда Дэвид, скользящим движением ноги угодил прямиком ему в нижнюю челюсть, дабы этот удар оказался сильнее он выкрутил руку Билла в противоположную сторону. Проделанные вкупе манипуляции дали свои плоды и здоровяк даже немого оторвавшись от земли, упал, распластавшись в полной отключке.

Детектив тяжело дышал, его правый глаз был напрочь залит кровью, и смотреть по сторонам было проблематично. Держа обмякшую руку Билла, он смотрел на остальных, не зная чего и ждать. К счастью его друзья не были такими уж друзьями, отчего никто из них не решился выяснить отношения с Дэвидом.

Отпустив руку, она с грохотом упала на пол. Шатаясь, он подошёл к барной стойке. Джил потихоньку приходила в себя. Оглядев тот бедлам, который они устроили с Биллом, он нащупал в заднем кармане деньги. Достав всё, что у него было, порядка трёх сотен он положил их на прилавок. И не произнося ни единого слова, он вышел на улицу.

Оказавшись на свежем воздухе его ноздри, тут же ударила прохлада жаркой ночи. Ещё не до конца придя в себя детектив, достал смятую пачку сигарет, удручённо посмотрев в неё, сунул последнюю сигарету себе в зубы и, смяв пачку, бросил себе под ноги. Засветив сигарету, он оглядел всё вокруг.

Ничего стоящего в поле его зрения не попало. В ночной темноте лишь немногочисленные фонари, да луна освещали окружение. Ни единой звезды на небе не было, но полный диск луны, невероятно большой, компенсировал это обстоятельство.

Бар, из которого он вышел, был лишь частью общего ансамбля. Ярдах в 20-и от него стоял двухэтажный мотель, выглядевший под стать этому мрачному месту. Два этажа, сложенных из какого-то серого кирпича, широкие окна были будто угрюмыми глазами этого дома, который сам грустил, зная, как он сам выглядит. Ни в одном окне не горело ни единой лампочки. И если бы не яркая неоновая вывеска, щедро обдававшая глаза детектива лиловым светом, то это строение можно было принять за заброшенное.

Толи он недавней драки, толи от столь же недавнего дождя, но уличный воздух был невероятно вкусен. Жадно пожирая его лёгкими, Дэвид уставился на длинную лужу, возле дороги, в лёгкой ряби которой отражалась, призывно моргая, вывеска.

Практически забыв, что часть его лица была разбита, он машинально провёл рукой по нему, как тут же почувствовал дикую боль. Оторвав руку от лица, он посмотрел на неё, на яркую и свежую кровь, искрившуюся на его руке.

Нащупав в кармане носовой платок, он потянул его, вывернув наизнанку весь карман. Вместе с платком что-то выпало и с железным звуком ударилось об асфальт. Промокнув пару раз разбитую бровь, детектив сел на корточки и поднял с земли упавший предмет.

Даже одного глаза детектива было достаточно, чтобы понять, что это было – ключ от номера, с прикреплённой к нему пластиковой биркой красного цвета в форме ромба, с цифрой 24.

Недолго думая, Абрансон сунул платок в карман и пошёл в мотель. Открыв дверь, перед ним предстала такая же заветшалая и убогая атмосфера, что и снаружи. Ни консьержа, ни кого бы то ещё здесь не было. Лишь из огороженной тонкой решёткой, места управляющего, доносился шум маленького телевизора, быстрая смена кадров в котором, то и дело озаряла всю стену и часть совершенно неосвещённого лестничного прохода.

Поднимаясь по лестнице, Дэвид ступал очень осторожно, ему по прежнему было трудно концентрироваться, да и свет, создаваемый лишь вспышками телевизионного кинескопа был почти не видим здесь.

Оказавшись, наконец, на втором этаже, детектив открыл дверь в очень длинный коридор. Несколько раз, щёлкнув выключателем, который висел так, кстати, но оказавшийся совершенно бесполезным, он направился вдаль. Единственное, что хоть луна, сквозь эти большие окна достаточно хорошо освещала коридор.

Осторожно продвигаясь вперед, Абрансон дошёл примерно до середины холла, как позади него раздался громкий шум, заставивший его обернуться. Позади него был этот самый коридор, но он был во много раз длиннее пройдено расстояния. И посреди него было распахнуто окно, порывы ветра, ворвавшиеся сюда, тут же надували занавески, как парус. Ничего не понимая, детектив обернулся в ту сторону, в которую он шёл, но перед ним оказалась дверь. Дверь, из которой он вышел, даже тот же неисправный выключатель висел на том же месте…