Биография Л Н Толстого (Том 4)

"В Казани есть такой "Божий полк", это татарская магометанская секта. Во главе ее стоит некто Ваисов. Вчера я получил от него письмо, что его взгляды имеют много общего с теми, которые я высказываю, следовательно, с христианством, как я его понимаю, и он желает ко мне приехать. Меня это в высшей степени интересует. У них одно из основных положений то, что вера должна быть одна и та же у всех людей. Это одна магометанская секта, вторая же в Персии - бабисты, или бабиды. Они последователи Багая, который был продолжателем Баба. Я имел радость, что один из этих багаистов приезжал ко мне. Не очень он интеллигентный, но все его верования такие, что я обеими руками подписываюсь под ними. В особенности эта черта, как у казанских, так и у этих, дорога: что они признают необходимость одной религии. В сущности, когда опомнишься, то всегда удивляешься, как это такое простое рассуждение не приходит в голову: живет православный, католик, буддист, люди верят в это, считают истиной, а перейти известную границу - считают, что это ложь, а то истина. Как это не заставит усомниться, как это не искать эту общую всем религию".

Н. Н. Гусеву удалось записать беседу Л. Н-ча с Ваисовым; вот как он передает ее:

Л. Н. Я позволил себе вам сказать, что в коране я, по крайней мере, не могу принимать всего, что в нем написано.

Ваисов. В коране толкования неверны, перевод нескладный. Кто переводит его, тот не относится с любовью, чтобы истину выяснить, у него в сердце другое чувство. От этого и остается много непонятного... У нас все дела основаны на коране.

Л. Н. Я думаю, что у человека есть нечто высшее, чем Коран. У человека в душе есть бог, который ему показывает, что хорошо, что дурно. А коран есть дело рук человеческих. Между богом и мною стоит коран, коли я буду корана слушаться; а коли я слушаюсь голоса бога, так он прямо в моей душе, я прямо с богом сообщаюсь. А тут коран. Коран дело рук человеческих, так же, как и наше евангелие. Ведь люди их делали, а люди ошибаются. Вы говорите о переводах, а тут могли быть и ошибки. К корану нельзя относиться так, что всякое слово в нем истинно и от бога. Кто верит в бога, тот никак не скажет, что бог мог в книжке выразиться. Бог не уместится в книжке.

Ваисов согласился с этим, но сказал:

– Коран есть путеводитель для человека.

Л. Н. Точно так же, как я читал мысли у Магомета и много нашел для себя полезного, так и вы знаете, что много нашли в евангелии. Нынче я читал индусскую книгу - для души тоже много полезного. Кто же выбирает? Я выбираю. Как-никак, я должен выбирать. Нам говорят, что мы не должны ничего выбирать, а во что велят, в то и веришь. Ведь это нельзя. Ведь вот магометане казанские верят в одно, а вы по-своему. Почему? Потому, что вы решили; стало быть, не книжка решила, а вы.

Затем Л. Н. прочитал вслух, переведя их с английского, несколько изречений из той самой индусской книги (Рамы Кришны), о которой он говорил Ваисову. Вот эти изречения:

1) "Лодка может стоять в воде, но вода не должна стоять в лодке. Тот, кто желает духовной жизни, может жить в мире, но мир не должен жить в нем".

2) "Знание имеет вход только во внешние покои, во внешние комнаты бога, но любовь может войти в самые внутренние покои".

3) "Толковать о боге только потому, что читал писание - это все равно, что толковать другому о городе Бенаресе только потому, что видел его на картинке".

4) "Не будь изменником своим мыслям, будь искренен и поступай сообразно твоим мыслям, и ты наверное успеешь".

5) "Как отделаться от своего я? Коли никак не можешь отделаться, сделай, чтоб я было слугою".

После этого Л. Н. прочитал две мысли Магомета, переводя их из английского сборника его изречений:

1) "Рай лежит у ног матери".

2) "Знаете ли вы то, что подтачивает основы ислама и разрушает его? Заблуждения ученых разрушают его и споры лицемеров и приказания правителей, которые потеряли истинный путь".

– Как хорошо,- сказал Л. Н. прочитав это изречение".

Магометанство, в его свободном, не каноническом изложении живо интересовало Л. Н-ча. Вот что он прочел одному из своих посетителей из английской книги "Мысли Магомета, не вошедшие в коран". Заметив, что посетитель углубился в чтение рукописи, представлявшей перевод этих мыслей, Л. Н. подошел к нему и сказал:

– А, Магомета читаете. Прекрасные мысли. Читали о молитве? Просит бога, чтобы тот даровал ему бедность: "О господи. Удержи меня в бедности при жизни моей и позволь мне умереть бедняком". Я в первый раз встречаю подобную молитву. А читали о том, как врач Магомета хотел его убить?

И, взяв рукопись, Л. Н. прочитал:

"Магомет спал под пальмою и, внезапно проснувшись, увидел перед собою своего врача Дьютура, занесшего над ним меч. "Ну, Магомет, кто спасет теперь тебя от смерти?" - вскричал Дьютур.- "Бог",- отвечает Магомет. Дьютур опустил меч. Магомет вырвал его и в свою очередь вскричал: "Дьютур, кто спасет теперь тебя от смерти?" - "Никто",- отвечал Дьютур.- "Так знай, что тот же бог спасет тебя",- сказал Магомет, возвращая ему меч. И Дьютур сделался одним из вернейших друзей пророка".

– Ведь это замечательно!
– воскликнул Л. Н-ч.- Где твоя опора? Вне бога нет ее".

6-го февраля Н. Н. Гусев делает такую запись:

"Сегодня приехал живущий за границей литератор Купчинский. Главной целью его приезда было то, чтобы предложить Л. Н-чу написать статью против смертной казни. Он сказал Л. Н-чу, что издающаяся в Москве понедельная газета "Жизнь" согласна напечатать все, что напишет Л. Н. против смертной казни без всяких пропусков, как бы оно ни было резко. Л. Н. сначала сказал Купчинскому, что едва ли сможет сейчас что-либо написать об этом предмете, и я уже было принес Купчинскому полный экземпляр "Не могу молчать" для того, чтобы вместе с ним выбрать оттуда подходящие места для напечатания в газете, когда Л. Н., воротясь с прогулки, не заходя к нам в столовую, прямо прошел к себе и написал небольшую статью против смертной казни, которую и отдал Купчинскому. Купчинский сдержал свое слово.

Заметка эта вскоре была напечатана в виде факсимиле-автографа, под заглавием "Нет худа без добра" (так начиналась заметка). За напечатание ее редактор был подвергнут штрафу в 3.000 рублей или аресту на 3 месяца. Так как он не имел средств заплатить, ему пришлось выбрать последнее.

Вот текст этой заметки:

Нет худа без добра

Нет худа - без добра.

Так есть и сторона добрая в тех ужасных преступлениях всех законов божеских и человеческих, в тех убийствах, которые, не переставая и все учащаясь, совершаются под названием смертных казней людьми, именуемыми правительством.

Добрая сторона в том, что перед каждым человеком прямо и бесповоротно поставлен вопрос: во что он верит - в бога или хотя в совесть человеческую, или в государство и во все то, что будет предписано во имя его. Ужасно сказать: большинство того, что называется высшим сословием, признает обязательным подчинение закона бога, требований совести - закону государства и его требованиям. Как ни усиленно и, страшно сказать, успешно идет развращение так называемых низших сословий - на них одна надежда. Нельзя верить, чтобы русский простой, безграмотный, необразованный, то есть неиспорченный народ променял бога на государство, Евангелие на свод законов и статьи: "Не убий" и "Люби врагов" - на статью 129 или еще какие таких-то отделов. Пора народу опомниться, и народ опомнится.

Лев Толстой.

Ясная Поляна, 6 февраля 1909 г.

В служении Л. Н-ча ближним своим, как всегда, занимала большую долю переписка с друзьями; приведем здесь одно замечательное современное письмо, написанное Л. Н-чем своему другу М. С. Дудченко, о котором мы уже упоминали в начале этого тома. Предмет этого письма чрезвычайно важный: мнение Л. Н-ча о земледельческих общинах. В этом письме отношение Л. Н-ча к общинам становится совершенно ясным: он считает общинную форму жизни высшей и выше ее ставит только бродяжничество, а никак не жизнь своим домиком.