Биомеханическая активность

— Я много слышала про маяки, а как они выглядят?

— Такая каменная цилиндрическая башня с луковичным утолщением наверху. Сбоку два крыла пониже образуют в плане подкову, но я не уверена, что они прямо обязательная часть. Мы видели один маяк, который побывал в эпицентре ядерного взрыва — так ему хоть бы что, а пристройки в труху. Может, они и не обязательные. Сам маяк, похоже, ничем не повредить. Зелёный говорил, что его стены даже УИн не берёт.

— Каменная башня, похожая на… Неважно на что, которую ничего не берёт? — сказал задумчиво Брэн. — Очень интересно. Знаете что, девочки, а не хотите ли прогуляться, пока не стемнело?

— Куда, дед?

— Тут недалеко приятель мой живёт…

— Блин, дед, ты про этого урода?

— Он, конечно, не красавчик, но что ты хочешь от боевого пилота-ветерана?

— Дело не в том, как он выглядит! А в том, что он говнюк озабоченный!

— Он тебя просто дразнит, Мири. Хотя, конечно, с башкой там не всё в порядке, факт. Впрочем, он безвредный.

— Противный и мерзкий!

— Я привык, — пожал плечами Брэн. — Так что, прогуляемся?

—Дед, будешь должен! Вась, приготовься — это пошлый мудила с юмором не выше жопы.

***

Идти оказалось действительно недалеко. Миновав два дома по единственной улице посёлка, они остановились перед совершеннейшей халабудой. Василиса ни за что не подумала бы, что тут кто-то живёт. Стены подперты палками, окна забиты фанерой, на крышу наброшен и придавлен кирпичами выцветший камуфляжный тент от какой-то военной техники.

— Хаример, это я, Брэн! — крикнул Мирин дед. — Не стреляй, пожалуйста. И отключи защиту.

— Кто там с тобой, жопа на гусеницах? Я вижу, что ты не один.

— Мири и её подружка.

— О, ты с девками? Тогда, конечно, заходи! Сейчас отключу турель.

— Только проверь, чтобы отключилась, а не как в прошлый раз.

— Да ладно, это была случайность.

Голос был скрипучий и странный. Громкий, уверенный, но неестественный, с призвуками жести и необычной интонацией.

— У тебя случайно нет насморка? — спросила Мири у Василисы.

— Нет, — удивилась та.

— У меня тоже. Не повезло нам.

Как только дверь открылась, Васька поняла, о чём она говорила. В крошечном захламлённом домике адски воняет. Сложно сказать, чем конкретно — букет состоит из запаха немытого тела, нестиранного белья, испорченной еды, застарелого мусора и какой-то резкой химии. Среди груды грязных тряпок, смятых упаковок и пустых бутылок стоит пилотское кресло, как будто вытащенное из кабины современного истребителя, только очень сильно замызганное, драное и потёртое. А в нём сидит…

Комната освещена тусклым маленьким фонариком, стоящим на столе, но того, кто в кресле, это явно не смущает. Вместо глаз у него сложный оптический блок, занимающий половину лица. Выше него — лысая голова в пигментных пятнах, а ниже нет даже рта. Вместо него какой-то коннектор, похожий на разъём для шланга пылесоса, переходящий в гофрированную пластиковую трубу, небрежно прихваченную изолентой к металлической сегментированной шее. Труба уходит под одежду — чертовски грязную тряпку, которая когда-то была верхней частью противоперегрузочного костюма. Нижняя часть отсутствует, да она и не нужна — тело заканчивается в районе пупка. Заканчивается ничем. Из закатанных до локтя рукавов торчат механические протезы. Видно, что дорогие и высококачественные, но их механика ничем не прикрыта.

— Это Хаример, — представил его Брэн.

— Твою приблуду помоечную я знаю, — сказал Хаример, — а это что за шлюшка?

Голос его доносится из глубины комбинезона. То, что заменяет инвалиду рот, в разговоре не используется.

— Я не шлюшка. Я Василиса. Механик, — девочка постаралась сдержаться и не нагрубить в ответ.

— Хаример, прекрати. Мири и так говорит, что у тебя юмор не выше жопы.

— Что значит «не выше жопы»? — возмутился тот. — А как же сиськи? У твоей, конечно, и говорить не о чем, два прыща, а у вот этой есть за что подержаться, клянусь инфракрасным режимом визора! Эй, детка, я сейчас вижу тебя голой!

Василиса взяла себя в руки и постаралась ответить как можно спокойнее:

— Не думаю, что это имеет значение. Вам явно нечем реализовать свои похабные фантазии. Стесняться вас — всё равно что стесняться говорящего попугая, которого какой-то дурак научил говорить скабрезности.

— А она ничего, — хрипло захохотало то, что заменяло Харимеру голос. — Не теряется. Да, детка, старого пилота разорвало пополам вместе с его штурмовиком ещё в третьей кампании. Это было жёсткое месилово, ты уж поверь! Я завалил того бомбера, как сучку на кровать, но его кормовой стрелок оказался хорош, да, Брэн?

— Хаример, мы же договорились.

— Брэн, Мири уже большая девочка, когда ты перестанешь кормить её с ложечки розовым говном?

— Ты что, упоротый?

— Конечно, упоротый. А как, ты думаешь, я живу? Только на метапромизоле.

— Ну и дурак.

— Иди к чёрту, Брэн, тебе тогда всё-таки повезло больше, у тебя хотя бы есть чем есть и чем срать. У меня шланг, кусок башки, кусок желудка и половина ливера работает на батарейках. Если это не повод становиться наркоманом, то что тогда вообще повод?

— Ничто не повод.

— Расскажи это моей жопе, которую ты отстрелил из тридцатимиллиметровой пушки. Она внимательно тебя выслушает и даже подмигнёт шоколадным глазом, если ты найдешь её среди обломков моего штурмовика. Они, небось, так и валяются в пустыне все эти шестнадцать лет. А может, их нашла и сдала на металлолом твоя юная сталкерша? Эй, Мири, ты не находила обломков ШУРДа1 с одинокой жопой внутри?

1 Штурмовик Ударный Реактивный Дальнего действия.

— Дед? — спросила Мири. — Что несёт этот огрызок?

— Хаример, заткнись, — сказал Брэн.

— И не подумаю! Мири, стальная ты крыска, твой дедушка вовсе не был таким пацифистом, как сейчас изображает. Он воевал в третью кампанию так же, как и я. Только с другой стороны. Но ему повезло больше — я отстрелил ему только то, что ниже жопы, а он мне и жопу тоже. А теперь он таскает мне еду и сырьё для метапромизола, вот такая коллизия.

— Не думал, что ты им сам вмазываешься, Хаример.

— Продаю больше, — сказал инвалид. — Не у всех сталкеров есть деньги на аптечки. Но и себя не обижаю.

— Блин, дед, мог бы и сказать, — недовольно сказала Мири. — Я всё равно догадалась. Для некомбатанта ты слишком ловко обращаешься с пушкой.

— Я собирался, честно. Но всё как-то откладывал…

— Ой, да плевать. Эта новость меня не шокировала. Но ты же не местный, зачем влез?

— Молодой был. Глупый. Думал, если победить, то всё кончится.

— Война никогда не кончается, — засмеялся своим металлическим голосом Хаример.

— А почему вам не сделали протез? — спросила его Василиса.