Биомеханический барон

— Я все сделал, — по осунувшимся щекам скользнули слезы, но сразу же иссякли. Юнец раздраженно вытер их рукавом, словно то была не соленая влага, а птичий помет, и самодовольно вскинул голову. — Как мы и договаривались. Так что…

Ева встала и отвесила ему такую затрещину, что в глазах потемнело, а во мраке заплясали звезды. Прежде баронесса никогда его не била — в доме Титовых телесные наказания считались пережитком прошлого и не применялись даже к нашкодившим холопам.

Но теперь дворянка не сдержалась, раздираемая страхом, гневом и такой гордостью, словно братец прежде только мычал и пускал слюни, а затем одолел в диспуте умнейшего философа. Алексей же лишь поморщился и хмыкнул, подражая своему кумиру:

— И это, по-твоему, удар? Так только кошку гладить — и то ничего не почувствует.

Случись подобное чуть раньше, и мальчишка уже ревел бы во все горло и звал отца, чтобы нажаловаться от всей страдающей души. Теперь же он молча ухмылялся, чувствуя незримое присутствие сразу двух могучих сущностей за спиной — императора и его ангела.

И оба смотрели на него с одобрением и гордостью — паренек воочию представлял, как они поджимают губы и медленно кивают. А вот прежде боевитую и дерзкую сестренку, наоборот, накрыло с головой.

— Алешка… — Ева снова упала на колени и так крепко обняла брата, что едва не придушила. — Прости, родной. Прости, пожалуйста… Я не со зла… Просто… так за тебя боялась…

— Не вой, — юнец с пониманием вздохнул и легонько похлопал ее по спине. — Я свое дело сделал. Теперь — твой выход.

***

На рассвете к главным воротам потекли серые ручейки со всего города. Причем первыми подоспели вовсе не калеки на костылях и не дряхлые старики, а ушлые молодчики, еще не протрезвевшие с ночных попоек. И когда стража на стенах сказала, что никакой раздачи не будет, пьяницы не разошлись, а сердито загудели.

И тем громче нарастал гул, чем больше собиралось жаждущих опохмелиться. И по испорченному телефону в толпе разлетелся слух, что святоши просто зажали водку. Но если как следует их попросить, то гостям непременно нальют стаканчик другой.

И мужики с горящими трубами решили вернуть жадных чародеев на путь добродетели и принялись горлопанить и шатать ворота. Особо ретивые даже попытались взобраться по кованой решетке, но слепящие лучи вмиг отбили желание штурмовать казенную собственность.

— А ну разошлись, собаки! — на помощь священникам подоспели казаки верхом на конях. — Пшли прочь! Расступись!

Нагайки засвистели одна за другой, потчуя голь по горбам. В ответ в стражей порядка полетели ветки и комья грязи, и даже оголенные шашки не сильно испугали пьянчуг. Пришлось палить из наганов в воздух — лишь тогда серая волна отхлынула от ворот, но далеко не ушла, а заняла позиции в окрестном парке с явным намерением вернуться и взять обещанное.

— Что происходит? — привлеченный шумом Авраам подошел к окну. — Откуда здесь эта нищета?

— Не могу знать, ваше преосвященство, — с поклоном молвил помощник.

— Так узнай, бестолочь! — разъярился старец. — Иначе на кой я тебя вообще держу?

Не успел колдун уйти, как к воротам, скрипя рессорами и отчаянно сигналя, подкатила старая колымага. Из салона вышла коротко стриженая брюнетка в потертом клетчатом костюме и кепке-восьмиклинке. Пока леди осматривалась и что-то черкала в засаленном блокноте, ее напарник вытаскивал из машины треноги для фотоаппарата и видеокамеры, стараясь не задеть вновь сгустившихся у входа бродяг.

— Газета «Ялтинский вестник»! — журналистка помахала разрешительной грамотой отдела цензуры. — Имею право вопрос задать! Ходят слухи, что вы хотите казнить человека без суда и следствия! Это правда? Сами все расскажете — или мне написать в статье свое мнение?

— Чертовщина какая-то, — проворчал Авраам. — Не к добру все это… Явно не к добру. Тьма решила бороться за своего приспешника до последнего. Ну, ничего. Еще посмотрим, кто кого.

***

— Дорогу! — Ева растолкала охранников плечом, точно ледокол, и быстрым шагом направилась к лестнице.

— Но вам велено… — проблеял вслед стражник, радуясь, что отделался легким тычком, когда мимо пронесся огненный смерч во плоти.

— Мне велено ходить по всему дворцу! — бросила баронесса. — Под домашний арест нас никто не отправлял!

— Но владыка Авраам…

— О! — девушка резко вскинула руку. — О нем не беспокойтесь. Я как раз хочу с ним повидаться.

Как и ожидалось, владыки уже стянулись в общий зал, встревоженные начавшейся с самого утра вакханалией. Да и до самого заседания оставались считанные часы, так что священники все равно заняли бы свои места — только чуть позднее и не все сразу.

Пока же по сцене сновали только служки и младшие послушники, готовя декорации к грядущей расправе. В частности, собирали руническую клетку и окуривали прутья золотым дымом, чтобы «бестия» не вырвалась на волю в тот момент, когда ее заставят принять истинный облик.

Напротив клетки поместили алтарь с клинком Александра Невского — самого яростного и неустрашимого борца с отродьями Бездны. По легенде в присутствии меча подозреваемый не может врать, но если оружие и обладало подобной силой, то утратило ее вместе с иссякшей маной. А принесли его только для того, чтобы наиболее торжественно и канонично обезглавить Захара сразу после вынесения приговора.

— Госпожа Титова? — Авраам с удивлением посмотрел на гостью. — Что вы здесь делаете?

— Пришла напомнить, что убить моего жениха без должного расследования у вас не выйдет. Слышите шум за стеной? Угадаете с трех раз, кто созвал всех этих людей?

Владыки в недоумении переглянулись, а старец стиснул зубы от злобы:

— Как это понимать?

— Как есть — так и понимайте, — девушка вскинула подбородок. — Я не позволю вам свершить задуманное за полдня и сделать вид, что ничего страшного не случилось. Я требую переноса слушаний, потому что вы не дали нам возможности нанять адвоката. Во-вторых, вы отвели слишком мало времени на ознакомление с делом, а это уже вызывает вопросы в вашей непредвзятости. В-третьих, есть большие сомнения в правомерности отстранения экзарха — я буду обращаться в столичный Синод за разъяснениями. В-четвертых, ввиду особой важности процесса, я настаиваю на его публичном освещении, для чего и вызвала журналистов. И есть еще пара дюжин нюансов, без учета которых ваш суд нельзя назвать ничем иным, как расправой! Если думаете, что мой будущий муж ничего для меня не значит, и что я сдамся без боя — вы глубоко ошибаетесь. О вашем судилище узнает вся страна, а то и весь мир — в наш век новости разлетаются чрезвычайно быстро. И если не хотите самых серьезных последствий — перенесите заседание. Права задержанного многократно нарушены, и я требую соблюдения буквы закона!

Авраам поморщился, как от приступа изжоги. Илария же произнесла:

— Ваши доводы звучат разумно, госпожа Титова. Хотя обычно апелляции подают после приговора, а не до его вынесения. Но в таких вопросах спешка в самом деле недопустима. Процесс должен быть предельно чистым и открытым, иначе у многих возникнут резонные сомнения в справедливости принятого решения. А если уж сам Синод плевал на справедливость, то о чем вообще можно вести речь.

— Вы не понимаете! — окрысился догматик. — Тьма уже на пороге. Ее посланец — это тот самый предатель, что в решающий миг откроет ей ворота. Поэтому нельзя затягивать! Иначе будет поздно не только для нас, но и для всей страны!