Битвы магов. Книга Тьмы

– И почему вы, маги, не используете огнестрельное оружие? Ведь так намного проще!
– Спросила японка с теплым мягким именем.

– Потому, что это нарушает законы жанра! Нацуми, детка, это же фентези, стволы - не канон, не расстраивай папочку автора. Он ведь сейчас там, по ту сторону монитора, сидит в темной комнате и стучит пальцами по клавиатуре, создавая нашу судьбу. Тук-тук, тук-тук! Компенсирует свою никчемность и пресность своей жизни, этим иллюзорным танцем хаотического экстаза, что существует лишь в его голове! Он еще более жалок, но взялся писать наши судьбы! Очередной не компетентный бог! Нет, это все пора прекратить! Революция персонажей! Риверсивный апокалипсис и эпичное убийство создателя! Это же так очевидно, - улыбнулся я, - и как я раньше не понимал. Мы все просто чьи-то сценарии.

– И кто же он, наш автор?
– спросила носительница теплого имени. Она смотрела на меня с участием. Она не понимала. Нечастная.

– Какая вероятность, что это Вагнер? Как считаешь?

– Вагнер не писал романы об апокалипсисе, - ответила Нацуми.

– Что ж, у каждого свои недостатки.

– Странник, это длится уже неделю, вернись ко мне! Ты еще можешь! Не дай этому поглотить тебя!

– Знаешь, кто-то из великих сказал, не помню кто, но точно не Вагнер, что каждые семь секунд на Земле кто-то сходит с ума. Нацуми, ты ведь засекла мою седьмую секунду. Скажи мне? Вот сейчас? Или сейчас? Или сейчас? Тик-так! Тик-так! Тик-так!

– Странник!

– Это не правильно!
– Я посмотрел на свой красивый дорогой костюм, что был забрызган кровью и мозгами демона.
– Нет, это как минимум не вежливо! Сегодня ведь день моих похорон! Это мой праздник, в конце концов! И что, я виновник торжества появлюсь в таком ужасном испачканном костюме? А если кто-то захочет сделать со мной селфи? Я уже представляю эти твиты - смотрите какое убожество, мало того, что уничтожил мир, так даже сдохнуть красиво не сумел. Как думаешь, сколько лайков я наберу?

– Странник!

– Но знаешь, что еще неправильно!
– Я протянул Нацуми блестящий хрустальный бокал со светло-коричневой жидкостью внутри.
– Это! Вроде бы, а в чем проблема спросишь ты? Красивый бокал с дорого хрусталя и этот первоклассный не менее дорогой коньяк. Но вот незадача. Бокал-то для виски. Коньяк в бокале для виски. Улавливаешь соль? Не важно, как прекрасны и безупречны двое, если они будут несовместимы. Это...
– и я с силой швыряю бокал о стену. Он разбивается на мелкие кусочки и время словно застывает. Я могу любоваться как осколки хрусталя и капельки коньяка сверкают на свете ламп.
– Не-пра-ви-льно!
– Кричу я по слогам. Да, мать вашу, я - чертов педант, и я не могу в день своих похорон пить коньяк из бокала для виски!

Коньяк стекает по обоям. Ну что весело вам квадратики, уже не поете рождественские гимны? А вы, треугольнички, больше никаких вульгарных танцев? То-то и оно! Захлебнулись в пьянящем потоке, геометрический хаос, апокалипсис эвклидовой геометрии.

Апокалипсис! Самое горькое из всех слов!

– Это неправильно, что они все погибают! Все эти люди! Весь мир в огне. Стоны, плачь, страдания и боль - так не должно было закончиться. Мы должны были всех спасти, мы же так старались! И все из-за меня. А Ласточка молодец... Догадалась, как просто решить проблему, воткнула нож себе в сердце - и переложила всю ответственность на меня. И мне пришлось разбираться со всем этим дерьмом. И я не смог. Не справился, всех подвел! Все из-за меня... Если бы я погиб тогда в Заре Хаоса, то не открыл бы Твердыню Миров и не погубил бы мир. Это я виновен во всем...

Что-то тяжелое с силой врезается в мою щеку, так что я чуть ли не падаю с кресла. Что это? Ладонь Нацуми, а мне показалось, что как минимум увесистая доска.

Я начинаю смеяться. Так весело. Нет, она правда думает, что это поможет мне прийти в себя? После всего, что я наделал и что пережил? Она бы мне еще холодный компресик ко лбу приложила и нашатыря дала вдохнуть.

Кто-то смеется в голос, так громко, прямо у меня в голове. Ах да, это же я смеюсь. И не в голове, а здесь, наяву... а в голове сейчас концерт одного известного немецкого композитора.

– Ты правда думала, что сможешь вот так просто одним ударом...

Но договорить я не успеваю, кулак Нацуми с ужасающей силой прилетает мне в живот. Как же больно. Я еще могу чувствовать боль? Забавно. Но больно. Моя возлюбленная уже второй раз избивает меня. Это неправильно! Но так прикольно! Может, я мазохист? Внимание уважаемые треугольнички, наш игрок выбрал подсказку "помощь зала" и надеется на ваши правильные ответы. И так, повторю вопрос, мазохист ли я? Вариант А - да, мазохист. Вариант В - нет, мазохист. Вариант С - возможно, мазохист. Вариант D - позвоните Вагнеру, он скажет правильный ответ. Я с умилением наблюдаю, как треугольнички и квадратики с усердием нажимают кнопочки на свои пультах.

– Да вернись же, чертов эгоист! Прекрати брать всю ответственность на себя и винить во всем только себя!
– Сильный удар ногой приходится мне в лицо, и я отлетаю на несколько метров. Как же больно.

– Давно меня так никто не избивал, - промямлил я, выплевывая с кровью выбитый зуб, - а мы ведь еще пока даже не женаты. Что же будет после нескольких лет семейной жизни? И где же мой милый кроткий ангелочек Нацуми? Кажется, взяла отпуск, - сказал я, все еще рассматривая свой выбитый зуб, что лежал у меня на ладони. Он казался мне таким непостижимым. Я его не понимал. Не мог постичь все глубинные страдания его зубной натуры. И по моему, это неправильно.

Но Нацуми уже не обращала на меня никакого внимания. Она лишь зарыдала, упав на колени, и опустив лицо на ладони.

– Почему ты плачешь?

– Ты ушел от меня, ты теряешь рассудок, тьма заполонила твой разум, и мне уже не докричаться до тебя, не достучаться, не дотянуться. Ты ускользаешь от меня и падаешь в бездну. Знаешь, каково мне видеть тебя таким?

– Ничтожеством?
– Спросил я.

– Таким сломленным...

– Просто оставь меня...

– Я люблю тебя, - продолжала всхлипывать эта странная девушка с мягким именем.

– Любишь? Меня? За что же ты так? Я же не сделал тебе ничего плохого, а ты вот так сразу, люблю...

– Ты всегда такой холодный и бессердечный!

– Нет, сейчас мой мозг пылает жаром, я какой угодно, но только не холодный. И сейчас, в минуту временного просветления, я прошу тебя, оставь меня! Я хочу, чтобы в твоем последнем воспоминании обо мне, ты помнила меня тем, кто еще владеет своим рассудком. Я отпускаю тебя!

– Я не хочу свободы от тебя!
– Сказала Нацуми, прекращая свои рыдания.
– Она яд для меня.

– Неправда! Свобода не яд, еще никто от нее не умирал. У свободы высокий градус, она иногда бьет по мозгам, и толкает людей на безрассудные поступки, о которых они жалеют, когда приходит похмелье. Но, она не яд!

Ее горячие ладони хватают мое лицо, а губы с жадностью впиваются в мои. Такой странный вкус. Соленые слезы вперемешку с моей соленой кровью, а сверху горькая желчь крови демона, и все же в этой смеси проскальзывает какая-то непостижимая сладость. Вот он, вкус всей моей жизни в одном этом моменте.