Близнец Бога

Первосвященник отвернулся. Этот триумф Иисуса будет последним. Каиафа управляет мыслями и душами людей. Он использует свою силу, чтобы приговорить Иисуса к смерти. Он вернет Израиль иудеям — ради законов Моисея, ради фарисеев… ради Господина.

Тарсус и Каиафа покинули стену и пошли по улице, обсуждая свои планы. По улице шли два человека, но теней, тянущихся за ними, было три.

Иуда шагал по заполненной лавочками улице нижнего города. Он гордился своими обязанностями казначея — пусть даже ему приходилось делать покупки для целых тринадцати человек. Но сегодня им нужен только хлеб, и Иуда быстро нашел и купил пять караваев. И теперь у него достаточно времени, чтобы прогуляться по магазинам в поисках каких-нибудь экзотических фруктов, которые он просто обожает. Никто не смог бы распорядиться временем мудрее!

Насытившись сладкими фруктами, Иуда устремился обратно — в дом, где они сегодня будут ужинать. Внезапно его глаза задержались на небольшой лавке. Ювелир торговал здесь золотыми и серебряными изделиями, украшенными драгоценными камнями.

— Позволь, я помогу тебе выбрать. Может, золото? Для женщины или, может, для тебя? — поинтересовался хозяин лавочки.

Сверкающие украшения завораживали Иуду. В его глазах блеснул интерес. Лавочник, заметив это, незамедлительно кинулся в атаку:

— Вот этот будет прекрасно смотреться на тебе.

— Я… я не знаю, — промямлил Иуда.

Ювелир вытащил золотой браслет, украшенный двумя зелеными камнями и крупным красным рубином:

— Этот браслет был частью сокровищ царя Соломона.

— Правда? — Брови Иуды взлетели вверх.

— Примерь. Посмотри, как он пойдет тебе.

Иуда протянул руку ювелиру; тот защелкнул браслет и поклонился как слуга:

— О да, господин. Вы будто сам царь Соломон!

— Купи его, — вдруг произнес чей-то голос в голове Иуды.

— Да, купи его! Ты царь, — подсказал другой голос.

Иуда принял голоса за свои собственные мысли и широко улыбнулся, глядя на браслет, обвивающий его запястье. Он отлично смотрится! Иуда обратился к лавочнику:

— Сколько?

Он никогда в жизни не покупал себе хоть что-то сверх необходимого и сейчас был на седьмом небе от счастья. Правда, браслет очень дорогой, но ведь деньгами распоряжается он — и ни одна душа ни о чем не узнает. Если же кто-нибудь спросит, он скажет, что это подарок. Иуда поглядывал на руку, где болтался браслет под пятью прижатыми к телу караваями хлеба. Царь Соломон жалок в сравнении с ним!

Торговые ряды нижнего города остались позади. Иуда шел по пустынной улице, иссеченной переулками, ни на что не обращая внимания. Ненароком он расслышал тоненький голосок, окликавший его:

— Эй!

Иуда покрутил головой, пытаясь отыскать того, кто его позвал. Окна, двери и переулки мельтешили перед глазами. Откуда же этот голос и кто с ним говорил?

— Сюда!

Иуда развернулся. Переулок был пуст.

— Где ты, дитя? Я тебя не вижу.

— Иди прямо. Скорей, помоги мне!

Иуда осторожно приблизился, вглядываясь в полумрак. Ему показалось, он видит на земле маленькую фигурку. Но в переулке слишком темно.

— Пожалуйста, поторопись, — взмолился голосок. Казалось, его зовет маленькая девочка. Наверное, она напугана, а может, и ранена. Перед глазами Иуды сверкнул его браслет — прочный, благородный и величественный. И это дело как раз для такого храброго человека, как Иуда. Он уложил хлеб на землю и шагнул вперед.

Всматриваясь в темноту, Иуда двигался по переулку, пока не остановился в нескольких футах от маленькой девочки, сидевшей на земле спиной к нему.

— Ты заблудилась? — спросил Иуда.

Внезапно его охватило уже немного позабытое, но очень знакомое чувство. С тех пор как Иуда спас своих друзей, когда их хотели забить камнями в Храме, он ничего не боялся. Теперь он был другой человек — сильный и храбрый. Так почему же страх вернулся? Пальцы похолодели и тряслись. Может, уйти? Но ведь он не бросит в беде маленькую девочку, какая бы опасность ему ни грозила.

— Скажи, дитя, чем я могу тебе помочь?

— Знаком ли ты с человеком по имени Иисус? — спросил ребенок.

У Иуды вспотели ладони, глаза беспокойно забегали по переулку. Так вот в чем дело! Быстрее бежать. Но ребенок!

— Да, да. Я знаком с ним. А теперь пойдем отсюда. Давай выбираться из этого переулка. Ну же, скорее!

— Дай мне руку. — Девочка протянула вверх маленькую ручку.

Иуда ухватил ее. Пожатие сначала едва ощущалось, но в следующую секунду ему показалось, что рука угодила под виноградный пресс. Девочка повернула голову к Иуде, открыв обветренное, потрескавшееся лицо. Его кожа походила на шершавую древесную кору.

— Эх, Иуда, Иуда, — теперь это был голос злобного старика. — Как ты доверчив. Даже крадущийся лев может выглядеть, как невинный ягненок. Разве твой учитель не предупреждал тебя об этом?

Сердце Иуды колотилось; горло пересохло. Да что же это? Он силился закричать, но легким не хватало воздуха. Темнота надвигалась отовсюду множеством корчащихся теней. Черная густая масса запечатала вход в переулок, и Иуда почувствовал себя одиноким как никогда.

Он выдернул руку — и отлетел к стене. Но странная девочка была уже рядом. Теперь ее обезображенное, отдающее запахом гнили лицо было в дюйме от него.

— Знаешь, кто я?

Иуда дрожал, не в силах отвечать.

— Да, знаешь… Вижу по твоим глазам.

— Что тебе от меня нужно? — закричал Иуда.

— Я не лгала тебе — видишь, не так уж я и коварна, — улыбнулась девочка. — Мне нужна твоя помощь.

Кружащиеся тени все ближе. Переулок съеживался, от него осталось не больше десяти футов. Из темноты неслись голоса:

— Ты поможешь нам. Да, поможешь. Ты купил браслет. И он так тебе идет! Как царю. Как глупцу! Как предателю!

— Ты поможешь мне, Иуда? — спросила девочка-старик.

Тьма теперь кружилась так близко, что Иуда не мог даже подняться. Еще немного — и она поглотит их обоих.

Иуда вдруг понял: жизнь кончена. Он уничтожен. Он жаждал смерти, каким-то непостижимым образом сознавая, что этого не случится. В ужасе от того, что он делает, Иуда крепко зажмурился и закричал:

— Да! Я помогу тебе! Только перестань! Прекрати!

Горячая струя прожгла его спину, распространившись по плечам и дойдя до самой макушки. Потом боль рассеялась. Иуда выждал несколько секунд. Тишина. Он открыл глаза: девочка исчезла. Переулок пуст… Иуда уронил голову на руки и заплакал, как обиженный ребенок.