Близнецы-тираны

Следующим я открыл ящик с ее нижним бельем. В прошлый раз, когда у меня была возможность взглянуть, большая часть ее нижнего белья состояла из тренировочных бюстгальтеров и скучных трусиков, но не в этот раз.

Мать Джун, Рейчел, должно быть, взяла ее с собой за покупками, потому что ящик был забит всяким хламом, которого я раньше не видел. Кружево, в основном розовое, заполняло пространство. Я вытащил лифчик. На этот раз настоящий размер чашки. У моей маленькой сводной сестры выросли сиськи.

Я вдохнул ее аромат. Сладкая лесная клубника со сливками. Так чертовски соблазнительно. Продолжая копаться, я обнаружил, что кое-что из нижнего белья было абсолютно новым. Это бельё не пахло Джун и меня оно не интересовало, но там были серые хлопчатобумажные стринги, которые тоже были новым дополнением её гардероба, и вот они были насквозь пропитаны ароматом Джун.

Я взял их с собой в кровать. Моя семья не вернется до поздней ночи, так что передо мной лениво тянущейся день. Ухмыляясь, я вытащил свой член из штанов. Он уже был твердым, жемчужина предварительной спермы блестела на самом кончике. Тогда я использовал трусики Джун, чтобы подрочить. Мягкий хлопок приятно и прохладно касался моего члена, и я застонал, извлекая удовольствие из собственного тела.

— Какого хрена ты делаешь?

Я чуть не свалился с кровати, когда услышал голос.

— Черт, — пробормотал я, быстро застегивая свой член обратно в штаны и пытаясь спрятать трусики. Но было уже слишком поздно.

Мой отец, Марк, подошел к кровати и забрал у меня трусики, глядя на меня, а затем на нижнее белье с явным, нескрываемым отвращением.

— Ты издеваешься надо мной, Паркер? — Зарычал он. — Она твоя сводная сестра.

Я молчал, глядя на него сердитыми глазами.

— Что ты делаешь дома? Думал, тебя не будет до вечера.

— Забыл о чертовой встрече, — пробормотал он. — И теперь я рад, что вернулся и застал тебя с поличным.

Я застонал и встал, протиснувшись мимо него, чтобы выйти из комнаты, но папа последовал за мной по коридору.

— То, что ты делаешь, отвратительно. Джун знает, что ты шаришь по ее комнате?

— Не говори ей, — бросил я ему через плечо. — Ей не нужно знать.

— Хорошо, что не знает, — твердо сказал он. — Но я рад, что знаю. Потому что теперь мы собираемся избавиться от этой твоей мерзкой маленькой привычки.

Я обернулся, ухмыляясь серьезному лицу отца.

— Ты думаешь, что сможешь что-то сделать, чтобы остановить меня? Ты не можешь. Она принадлежит мне.

— Ей, блядь, тринадцать лет, — прошипел мне папа. — И она не твоя собственность.

— Ты не можешь остановить меня, — сказал я ему в ответ. — Что ты собираешься сделать, старик?

Я подошел к нему, и папа съежился в ответ. Я уже был намного выше, как и Кейд. Отец и мой брат всегда были близки. У них была связь, которой у меня не было ни с одним из них, и я постоянно ревновал.

— Я не позволю тебе причинить вред Джун, — решительно сказал он.

— О, да? — Я рассмеялся, нисколько не волнуясь. — Как ты собираешься это сделать? Ты ни хрена не можешь сделать, старик. Я моложе тебя. Сильнее тебя. Лучше, чем ты. И если ты, блядь, попытаешься помешать мне, получить то, что я хочу, я превращу твою жизнь в настоящий гребаный ад. Кто, черт возьми, знает… Может быть, в следующий раз я приду за твоей женушкой? Держу пари, Рэйчел хорошо выглядит, когда в ней нет ничего, кроме члена.

— Ты болен. — Побледнел отец, и я завелся, увидев неподдельный страх на его лице. — Ты больнее, чем я думал. Я должен был догадаться, что ты плохое яблоко…

— Да, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня, — с удовольствием напоминаю я ему.

— Я должен. — Он казался решительным, но я знал, что он ни черта не сможет сделать, чтобы положить этому конец. — Твой брат знает об этом?

— Кейд? — Я громко рассмеялся. — Этот кусок дерьма чертовски слеп.

— Ты чудовище. — Отец недоверчиво покачал головой.

— Я знаю. — Ухмыльнулся я. — И я собираюсь добиться своего.

— Нет, пока я имею к этому какое-то отношение. — Он смерил меня взглядом. Я не ответил на его взгляд, но его игра в гляделки продолжалась, пока он, наконец, не вздохнул и не потер виски. — Я собираюсь отослать тебя прочь.

— Отослать?

— Колледжи подальше от отсюда, — пробормотал он. — Так далеко, как только смогу найти.

— Но я вернусь, — злобно напомнил я ему. — При любом шансе, я вернусь.

— Я предупрежу Рейчел.

— И что она сможет сделать? — Рассмеялся я. — Она тоже не сможет остановить меня.

Отец обдумал мои слова, по-видимому, соглашаясь со мной. Но когда он снова посмотрел на меня, он казался преданным своему слову и что-то решил для себя.

— Тогда ты не оставляешь мне гребаного выбора.

— Нет? — Усмехаюсь, наблюдая, как он берет вазу с консольного столика в коридоре. — Ты собираешься составить цветочную композицию?

— Нет, — сказал он. — Я собираюсь отослать Джун прочь, если ты не прекратишь это. Я должен это сделать. Для ее собственной безопасности.

Мое лицо потемнело.

— Ты не можешь говорить это серьёзно.

— О, я чертовски серьезен, Паркер. Неужели ты думал, что тебе это сойдет с рук?

— Ты не отошлешь Джун.

— Я делаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить ее безопасность.

— Ты не можешь заставить ее уйти.

— Я могу, и я сделаю это.

Я подошел вплотную и впился взглядом в его лицо.

— Я убью тебя, если ты это сделаешь.

— Нет, Паркер, ты этого не сделаешь, — спокойно ответил он. — Я тебе уже говорил. Я собираюсь остановить тебя, черт возьми, несмотря ни на что.

Прежде чем я успел отстраниться, ваза разбилась о мою голову. Я закричал, но звук превратился в ничто, когда мир заплясал перед моими глазами, прежде чем окончательно почернеть.

— Как прошел твой день в одиночестве? — Заговорила Рейчел, дружелюбно улыбнувшись мне. — Вы провели какое-то время вместе?

— Мы действительно это сделали, не так ли, Паркер? — Легко сказал отец, разрезая жаркое. Несмотря на то, что у нас работали горничные, мы все равно устраивали семейные ужины. Это была традиция. — Мы хорошо поужинали вместе и провели несколько часов за разговорами. Было здорово наверстать упущенное, правда, сынок?