Блондинка с пистолетом
Шрифт:
– Разумеется...
– Лариска, ты настоящая подруга!.. А я, дура, однажды чуть тебя не утопила...
– Забудь.
– Ларка, я перед тобой в долгу!
– Ты мне лучше расскажи, как ты с Нинель сошлась?
– Да как, спала на яхте, просыпаюсь, а надо мной какие-то мордовороты... – горько усмехнулась Лизка. – Знаешь, как в том анекдоте, или секс, или песни пой... А что я, дура, чтобы песни им петь?..
– Так что, они тебя изнасиловали?
Лариса понимала, о ком идет речь. Об опричниках госпожи Сергуновой. Теперь она знала, почему Радик и Митек так долго осматривали яхту... Ублюдки!
– Ну,
– Ты этого хотела?
– Нет.
– Значит, это изнасилование...
– Да какая разница, насиловали меня или нет? Ерунда все это по сравнению с мировой революцией. Пусть хоть каждый день насилуют, лишь бы не убивали...
– Не бойся, прорвемся.
– Да не прорвемся мы, – обреченно покачала головой Лизка. – Знаешь мы где? На дальней окраине пансионата. А это медвежий угол. Тебя на части будут резать, никто не услышит... О, ужас, что я говорю? На части резать, брр...
– Охранники в доме есть?
– А ты думала. Только за твоей дверью трое. Те самые, которые с яхты меня сняли... И Нинель здесь. Она сейчас в своей комнате, типа перышки начищает... Ты, главное, водки больше проси, тогда все как на мази будет...
– Спасибо за совет, – криво усмехнулась Лариса.
Мало того, что дом укреплен со всех сторон, так он еще и спрятан от посторонних глаз. Даже если в пансионат нагрянет ОМОН, Нинель успеет и пленников убить, и удрать. Да и не будет никаких омоновцев. Вот если бы Лариса успела подать весточку о себе, тогда бы она еще могла надеяться на помощь. А так она может рассчитывать только на себя. Только что она может сделать? Разве что достойно погибнуть. Мама, не горюй, твоя дочь пала смертью храбрых... Нет, уж лучше прорываться с боем и остаться в живых. Или хотя бы пропасть без вести.... Пусть Нинель приходит, пусть пристает к ней. Так уж и быть, поначалу Лариса будет уступчивой и даже страстной. А потом хрустнет хрупкая девичья шея, и одной злостной лесбиянкой на свете станет меньше. А дальше по обстоятельствам...
– Лизавета, ау! – послышался голос Нинель.
Бедная Лизка чуть разрыв сердца не заработала. Сначала побледнела, затем позеленела, взгляд испуганно заметался.
– Иди ко мне! Я соскучилась! И по тебе, Лариса, тоже!
– Можешь приходить прямо сейчас! Я вся твоя!
– Похвально!.. Жди меня через пару часов. А пока прими душ. И я приму... Лиза, ты еще здесь? А кто помоет мне спинку?
Открылась входная дверь, и Лизка побрела на выход, как на плаху.
Глава тринадцатая
Нинель появилась, когда за окнами сгустилась тьма. Лариса встретила его в призывной позе искушенной куртизанки. Она полулежала на расправленной постели. Интимный свет ночника, интимные одеяния, интимное настроение – один сплошной интим, и ничего более.
Нинель не изменила своему стилю. Как и всегда, она была в черном. На этот раз на ней был черный шелковый плащ, спускавшийся вниз до самых пят.
– Ты обещала быть через два часа, – обиженно надула губки Лариса. – А прошло уже целых шесть. Нехорошо обманывать...
– Извини, у меня было много дел... – ласкала ее вожделенным взглядом Нинель.
– А разве не я твое главное дело?
– Мне нравится твое настроение... Как насчет немного
выпить? Кажется, Лиза советовала много водки?– Зачем водка? Можно и без нее... Это ты хорошо придумала с шантажом...
– Давай не будем об этом, – коварно улыбнулась кобла.
– Давай не будем или будем не давай?
– Будем, давай...
– Я согласна... Ты мне всегда нравилась, Нинель. Но ты же знаешь, существуют определенные нормы...
– Плевать на нормы!
– Ну, это ты можешь наплевать. А я не могу... Но твой шантаж...
– Я же сказала, давай не будем об этом.
– Ну как не будем, если бы не это, я бы не слетела с тормозов. Теперь я могу заняться с тобой сексом. Теперь у меня есть оправдание...
– Перед кем?
– Перед самой собой...
– Тебе нравится разнузданный секс?
В глазах у Нинель пылал маниакальный огонь, ноздри раздувались, как кузнечные меха.
– Это как?
– А вот так!
Злостная лесбиянка скинула с себя плащ и предстала перед Ларисой во всей свой красе. Черное кожаное белье с металлическими заклепками, на кожаном поясе плетка и две пары наручников.
– А-а, садомазохизм? – взвыла от восторга Лариса.
– Тебе нравится? – Нинель, казалось, вот-вот взорвется изнутри под давлением распиравшего ее счастья.
– Да! Только чур я буду госпожой!..
– Ну конечно! – лукаво улыбнулась кобла. – Но только после меня... Примерь-ка вот это!
Она бросила Ларисе сначала одну, а затем и вторую пару наручников.
– Зачем?
– Рабыня должна быть на привязи.
– Я и без того на привязи. Куда я от тебя денусь?
– Я сказала, надень! – грозно крикнула на нее Нинель.
Это был элемент садомазохистской игры, но у Ларисы не было никакого желания принимать участие в этом безобразии. К тому же игра эта была максимально приближена к реальности. И если она прикует себя наручниками к кровати, то Нинель просто не позволит сломать себе шею...
– А ты меня заставь! – жеманно улыбнулась Лариса.
И легла на бок, подставляя под похотливый взгляд обнаженную попку. Пусть Нинель сама лезет к ней, чтобы надеть на нее наручники. Лариса не позволит сесть себе на шею...
– Девочка, не надо меня злить! – Похоже, кобла поняла, что ее пытаются заманить в ловушку.
Все романтическое настроение как рукой сняло.
– А разве я тебя злю? – наигранно испугалась Лариса.
– Еще как!
– Разве я не должна попросить у госпожи прощения?
Ее тошнило от этого лесбо-садо-мазо-театра, но делать нечего, нужно было играть до тех пор, пока не представится удобный случай вывести Нинель из игры.
Лариса поднялась с кровати, мягко опустилась на пол и на четвереньках медленно поползла к Нинель. Но та уже учуяла подвох.
– Стоять! – отходя назад, крикнула она.
Пришлось возвращаться на постель.
– А прощение просить? – усмехнулась кобла.
– Да пошла ты!
Лариса поняла, что ее замысел раскрыт. А просто так унижаться она не собиралась.
– Зря ты со мной так! – угрожающе покачала головой Нинель. – Одно мое слово, и тебя силой закуют в цепи!
В подтверждение ее слов дверь распахнулась. Но вместо свирепых ребят Лариса увидела еще более свирепого Тимофея. Нинель тоже его увидела. Ларисе показалось, что волосы у нее на голове встают дыбом.