Блуждая в тумане

Слева от калитки стоял большой кованый велосипед. Она помнила его. На своей спине он держал целых три вазона с цветами: сиреневая петуния, синяя лобелия и желтый портулак. Она собиралась убрать последний и посадить еще одну петунию голубого цвета, а портулак поместить со стороны бани, когда, конечно, они построят баню. Сам велосипед тоже подвергался ее внутренней критике. Его доставили после заказа по интернету, и он оказался не совсем таким, каким она ожидала. Переднее колесо было чересчур большое, а рама выглядела, как неудачно приваренный кусок железа. Никакой элегантности. Мария собиралась выбросить его и купить новый. Собиралась, а потом ей стало его жаль.

С противоположной стороны располагался мини-пруд. Пока там плавала только одна уточка и две кувшинки белого цвета, позабытые с летней поры. Она помнила, как собиралась облагородить и его, пустив на воду целое семейство, а края пруда отделать рифленым заборчиком. Помнила и то, как не могла определиться с цветом. Еще в ее планах было сделать подсветку, чтобы по вечерам вода искрилась разными огнями, а он - темноволосый мужчина - обещал взяться за эту работу, как только устроится в компанию...

Так давно не напоминавшая о себе головная боль прорвалась в сознание, заставив Марию сжать виски, а лавина воспоминаний все не отступала.

В десяти шагах от калитки начинался огород. Его владения заканчивались у самой кромки забора, разделяющего их дом от соседнего. Она точно знала сколько шагов, потому что они с дочкой как-то играли в игру "Найди клад". Ее суть была проста: Мария зарывала какой-нибудь предмет (в тот раз это была пустая жестяная коробочка) в землю, а дочка должна была ее отыскать, считая шаги от калитки. Все было просто, и клад сразу же находили, но веселье было непередаваемым. Потом эту коробочку дочка... Катюшка... использовала под хранение своих маленьких заколочек. От столь яркого воспоминания Мария пошатнулась и непременно упала бы, не облокотившись на раму того самого несчастного велосипеда. И когда только она успела оказаться с ним рядом?

Огород делился на пять секторов: зеленый лук, петрушка, укроп, морковь и редис. Каждый из секторов был помечен воткнутой в землю палочкой с цветной ленточкой. Эта идея принадлежала Катюшке. Ей нравилось всему добавлять цвета. Лук получил коричневую ленточку, потому что Катюшка не любила лук; петрушка и укроп - зеленые; морковь - оранжевую, а редис почему-то желтую. Почему она и сама объяснить не могла. Говорила, что просто так захотелось.

Они всей семьей любили собирать зелень для салата. Катюшка всегда порывалась нарвать укропа, муж испытывал слабость к зеленому луку и всегда добавлял его в тарелку, а Мария собирала все остальное.

Ближе к соседскому забору располагались две теплицы: с огурцами и с помидорами черри. Последнее было слабостью всей семьи: краснощекие пузырьки могли быть поданы как на завтрак, так на обед и на ужин. Как-то соседка пошутила, что однажды они и сами станут помидорного цвета. Катюшка тогда очень испугалась, правда всего на неделю. Потом любовь к сладким черри победила.

Она помнила, как Катюшка упала у этой самой калитки, когда они играли в догонялки: разбила коленку в кровь на дорожке из гравия и вместо того, чтобы плакать, кричала, что дорожка плохая, а потом рассердилась на теплицу с огурцами и зачем-то пнула дощечку, подпиравшую дверь.

Мария подошла к дому и поднялась на ступеньку, одну, вторую, третью, вспоминая, как дочка приговаривала: "Раз, два, три, уже внутри, мама, мама, посмотри" - и улыбалась своей беззаботной улыбкой, а потом убегала на кухню в поисках чего-нибудь вкусненького. На дальней полочке всегда можно было найти упаковку крекера или печенья "Мария". Последнее, по рассказам мужа, любила его мать. Мария очень бы хотела познакомиться с ней и с отцом мужа, но они умерли еще до знакомства Марии и... Юры?

Она поставила зонт у двери, там же бросила и сумку. Делая все на автомате, протянула руку к оконной раме, не глядя, нащупала сверху крючок и размотала веревку с ключом. Страх. Жуткий, сжимающий изнутри, подобно голодному питону и обволакивающий, словно плотный туман застил ее разум. Что она здесь делает? Зачем пытается узнать то, что так тщательно скрывает память? Не станет ли еще хуже? Не превратится ли ее жизнь в ад? Хотя может ли быть что-то страшнее того, что сейчас творится в ее жизни? И не связано ли все это с убийством Виктора Андреевича? И что, если ее жизнь окажется под угрозой? И ее муж, дочь...

Неужели она могла забыть свою семью?! Она боялась того, что может вспомнить, но еще больше боялась сойти с ума.

И повернула ключ.

Здесь все было как во сне: тот же столик с разноцветными подставками под горячее, те же кремовые обои, корзина с белыми розами, фотография с серыми глазами в белоснежной рамке. Все вокруг было точно таким же, каким виделось по ночам; точно таким же, каким запомнилось, не считая обильного слоя пыли.

Мария знала откуда царапина на полу возле столика - это Катюшка играла в дочки-матери и перетаскивала стулья, табуретки, ящик с инструментами в свой выдуманный дом под этим самым столом. Знала почему среди подставок под горячее нет белой и не потому, что этот цвет легко пачкался: просто Катюшка хотела все яркое, а она была не против. Эти подставки напоминали ей конфетти, что разбрасывают на дни рождения.

Коснулась фотографии, и тут же ее сшибло воспоминание о том дне, когда было сделано фото. В июне у них была шестая годовщина брака, и она предложила необычную фотосессию: ловить эмоциональные кадры, когда другой об этом не подозревает. Из затеи не вышло ничего толкового. Ни он, ни она не умели особо фотографировать, и снимки получились обычными, каких в альбоме была сотня. Это единственная фотография, заслужившая внимание. Конечно, потом освещение чуть подкорректировали на компьютере, добавили некий ореол таинственности, но глаза не тронули. Они с самого начала были такими: невероятно грустными и уставшими. Невероятно живыми. Глядя на них, она видела живого человека с чистой душой, поэтому и повесила фото на стену. Кадр не был постановочным. Она случайно запечатлела супруга в момент раздумий. Тогда ему как раз предложили новую работу, и он не знал стоит ли соглашаться, потому что компания была серьезной - это тебе не круглосуточная аптека в шаговой доступности. Здесь были перспективы. И возлагалась такая ответственность, что возникал резонный вопрос: а тебе это по плечу?

Мария не помнила, как оказалась на втором этаже. Она побывала в ванной и обнаружила скол у раковины и ту самую мыльницу-жемчужину. Даже аромат мяты был таким же как во сне. А затем, ведомая необъяснимой силой, Мария приблизилась к спальне. Едва она повернула дверную ручку, как снова вернулась в тот день, когда все началось, только на этот раз воспоминание не оборвалось с появлением полицейского, а потекло еще стремительнее.

И только теперь замечаю еще одного человека - мужчину в полицейской форме. Я не успеваю задать вопр ос о том, что он здесь делает. В ижу, как чья-то тонкая рука закрывает рот Катюшке и достает из кармана шприц. С ужасом осознаю, что в доме уже не дво е, а пять человек. Вижу, как выносят моего мужа. Он без сознания. А з атем меня накрывает тьма.

Будто в каком-то тумане я вижу слабые очертания н еба. Оно сплошь усеяно хмурыми свинцовыми облаками. Вокруг не было никого - ни единого свидетеля. А потом я уснула странным сном и больше не видела ничего.

Мария стояла, опираясь рукой на бортики детской кроватки и дрожала, как кленовый лист на ветру, как корабль во время шторма. Как человек во время сильнейшей лихорадки. А потом пришла головная боль такой силы, что в глазах полопались сосуды.

Она вспомнила многое, но не аварию. Не то, куда пропала ее семья. Дрожащей рукой Мария потянулась к одеяльцу. Его кончик выглядывал из-за реек кроватки. Она провела дрожащими пальцами по мордочке белого слоника, затем дотронулась до его громадных полукруглых ушей. Одеяльце на ощупь было мягкое, плюшевое.

Мария закрыла руками лицо, безвольно опустилась на колени и зарыдала.

Глава 1